Когда ты уединяешься со знаниями – башня Рейвенкло лучшее место. Гостиная всегда была приветлива к любому занудству и точно не могла подкинуть контакта с кем-нибудь неожиданным. Но иногда были ситуации, когда идти в родное гнездо – бесполезная потеря времени. Сегодня был именно такой день: Краучу крайне важно было совпасть по времени со своей «прошлой» копией и не напугать сокурсников лишним «задваиванием» себя. Конечно, Барти был из тех кто следовал правилам в опасных искусствах с особым прилежанием и сам себя не видел ни разу, но и сторонние люди напрягаются, когда ты в их понимании приходишь оттуда, куда никак не мог попасть или «радуешь» их деталями вроде вещей, которых с собой не было или яблок, взявшихся из ниоткуда.
Даже с учетом того, что на Рейвенкло был не единственный студент на семь курсов, который пользовался маховиком времени, Барти старался не показывать этого лишний раз. И уж тем более не то, насколько большой объем предметов он вынужден охватывать, проживая дни по два раза.
Сейчас, в этой временной единице, был заметный перерыв между занятиями. Сейчас гостиная Рейвенкло и без того наблюдала его минуты три как вошедшим в спальню… Еще минут через двадцать можно будет улизнуть под сень родных сводов и перестать вздрагивать от каждого звука.
А сейчас… Сейчас Крауч смотрел в учебник по чарам почти невидящим взором. Его мысли парили где-то там, в Хогсмиде в ближайшую субботу. Ту, в которую он снова встретит Рудольфуса и им, о, впрочем как и всегда, будет что обсудить. Барти прочел на досуге рекомендованную книгу и желание поделится с учителем мыслями грызло его изнутри.
Впрочем, всполох чуждый, зеленый в поле зрения вывел Барти из равновесия. Год как выпустились Мальсибер и Эйвери, но призраки, как известно, не уходят так быстро. Он вскинулся, поднимая взгляд и первые секунды ища едкие взгляды и угрозу.
А затем так же нервно одернулся.
- Мистер Макгонагалл? – Звучало вопросительно и нервно. Не то что бы он был знаком с этим молодым человеком: ровно наоборот, однако фамильные черты читались слишком легко: кажется, брат близнец Аниты, о котором она порой говорила? – Что-то… не так?

Оставаясь в некотором замешательстве, Барти прикусил губу, нервно одергивая рукава свитера. Кажется, подобные ситуации одинаково неловки для обоих сторон, да?
«Твой кошмар уже закончил школу и испарился из твоей жизни в неизвестном, слава Мердину, направлении. Забудь об этом» - Крауч пришлось повторить это себе, прежде чем он выдавил некоторое подобие улыбки. Говорят, людям это как-то помогало в коммуникациях.
- Простите, мистер Макгонагалл, вы совершенно правы, - Семикурсник закрыл книгу без каких либо сомнений и чуть отодвинул от себя. Какой толк отнекивается «занятостью», если сам размышлял отнюдь не о томе на столе перед собой. Тем более что четвертый курс, даже Слизерина, редко находил причины пообщаться с седьмым. Очевидного ответа у Барти не было, а это – какая никакая загадка.
Все, связанные с людьми, давались ему с особенным трудом. Любой вопрос, в котором затаился человеческий фактор мог оказаться маленькой катастрофой.
- Ммм, не то что бы. Скорее расширяю кругозор. – Совершенно честный ответ, который прямо отсылал отнюдь не к учебнику на столе, - Я… Признаться не знаю…
«Чего вы ожидаете?» - Барти задумчиво опустил взгляд на собственные руки, - «О чем вы наслышаны?»

«Для себя лично» - такая непривычная для Барти мысль, но сталкивался он с ней чаще всего в устах тех, кто говорил от лица зеленого факультета или тех, кто всех чистокровных «греб» под одни и те же цвета.
- М, нет, Мистер Макгонагалл, - Что может быть смешнее, чем один студент, обращающийся к другому столь формально? Только тот случай, когда этот студент старше. – Не столько для себя лично, сколько для… Как бы это выразить? Знания ради знаний? Возможно. В некотором смысле – что бы сделать мир вокруг лучше, но так как никто не способен по настоящему точно указать, что будет действительно на пользу, а что во вред, я предпочитаю не использовать столь высокие материи… И получается познание ради науки. Я верю, что любое знание есть ценность сама по себе. Расширяя же свой кругозор можно не изобретать уже открытые закономерности. Впрочем, в редких случаях бывает полезно взглянуть на привычные законы не затуманенным взглядом.
Крауч сделал паузу, положил руки на колени, крепко сцепляя пальцы и совершенно неожиданно улыбнулся – искренне, но все так же напоминая человека глубоко перепуганного.
- Знаете, а ведь любой даже самый идейный альтруизм есть в сути своей высшее проявление эгоизма. То есть. Все делают все только ради себя. И одновременно то же в обратном смысле. Вопрос трактовок. 

- В этом и скрывается разница… - Барти чуть не произнес вслух «между мной и тобой». Это было не совсем тем, что он хотел сказать, но очень удобными и одновременно жестокими словами. Общение со Слизерином все еще давалось ему тяжело – Крауч готов был отвечать и бороться с инстинктивным желанием огрызаться. Но одно дело быть готовым, а другое… - Прости, но позволь мне немного снобизма, между Рейвенкло и Слизерином. Меня не устраивает закономерность, которой меня научили. Она может быть ошибочна. Она может быть не полна. Она может быть искажена через призму мнения учителя. Истинный дух познания в том, что бы не удовлетворяться простыми ответами, а искать подтверждения, доказательства или… опровержения.
Поведя плечами, Крауч нашелся для беглой улыбки. Вся его речь звучала как попытка оправдания, но что делать, если голос предательски дрожит?
- Так вышло, что… Что если быть честным, многие факты, которым нас учат… следствие опровержения иных, которым учили раньше.  Может так быть что истина станет ложью, или же уже стала в чьих-то глазах. Хотя речь, тогда скорее о правде, чем об истине, но это формализм.
Помолчав немного, Барти задумчиво покачал головой.
- И снова.. принципиальная разница, замечаете? Мне вовсе не интересно, есть ли кто-то лучше меня. Даже так – он есть. И не один волшебник. К многим их них я стремлюсь приблизиться, но некоторые так и останутся недосягаемыми звездами и это хорошо. У людей разное предназначение, разный талант и специфика. Есть многие вещи, где эти, восхищающие меня люди, будут не равнозначны. «лучше» вообще термин из сравнительных процессов, а людей не стоит действительно сравнивать. То есть простите – это моя философия. Я не пытаюсь вас поучать. У вас другие, скорее всего, взгляды.
Вздохнув снова он постарался кивнуть. Усталость проживания одновременно двух дней накладывалась на подсознательный страх и все это на совершенно сознательную симпатию. Крауч терялся.
- Но вот тут вы совершенно правы!

Граница между правдой и истиной скрыта где-то в слоях заблуждений. В зеркалах сознаний, отражающих каждое озвученное слово, скрывающих причины любого свершившегося вздоха.
- Не соглашусь с Вами, мистер Макгонагалл. Правда это убеждения или суждения, не ложность которых человеку известна или принята на веру. Истина – положение дел в объективной реальности. В ряде случаев эти понятия совпадают, а в ряде установить истину становится невозможным по простой причине отсутствия объективности. В любом случае, приятно видеть собеседника, который видит между ними разницу. Поверьте, не каждый готов принять наличие черты между одним и вторым. Впрочем, факт того, что личное мнение или убеждение, вне зависимости от того сколько еще сторонников оно имеет, может оказаться ложным принять подчас куда сложнее, - Барти пожал плечами. По натуре своей он с одной стороны никогда не считал собеседника непроходимо тупым, а потому с любым мог делится в равной мере сложными мыслями, а с другой как и прочие студенты его факультета испытывал некоторую предвзятость и там, где общаясь с студентом в синей мантии остановился бы на определении понятия, со всеми прочими привык разворачивать. Возможно, эта манера и подарила факультету Ровены славу непроходимых зануд. – Человек же по определению может быть лучше другого лишь в какой-то конкретной области при взятии за основание измерения общей системы координат. В противном случае либо измерения не одинаковы и как следствие не могут быть верны, либо не учтены все факторы. Но то касается исключительно людей
«Боги по определению людей превосходят, как бы они не скрывались за масками простых человеческих лиц. Другая правда в том, что как бы не было просто спрятать сверхчеловека среди прочих, это все остается домыслами фанатиков, так как ни одного действительно, объективно превосходящего природу человека даже волшебника пока еще не встречалось даже в истории – что говорить о реальности?» - Отвлекшись на эту мысль, Крауч едва ли не упустил слова собеседника и оттого снова прикусил губу, возвращая себя за этот стол из глубин размышления о человеческой природе, обожествлению отдельно взятых индивидуумов и отражению в восприятии людей чьей-то талантливой игры.
Легкая рассеянность и с уходом Доминика все же выученный навык «не принимать на свой счет» - весь ответ чужим столам.
- Факультет не ограничивает  ваше будущее, не определяет его. Науке идет быть оторванной от человеческого восприятия, стройные теории чаще всего рождаются вдали от страстей, а примесь чувств в анализе рушит чистоту эксперимента. Да, вы правы. Метод становится важен, когда мы говорим о тех вещах, что приближены к человеческой этике. Да и то – смотря в чем, смотря кому.  – В этом узком и специфическом месте у студента Слизерина и студента Равенкло не то что бы много отличий. И те – где-то в пласте личных мотивов.
За этот короткий разговор Крауч пока был склонен сделать вывод о том, что представители этой фамилии равно приятны и интересны ему вне зависимости от возраста, пола и цвета мантии. Это открытие он находил столь же приятным, сколь теплый чай в гостиной вечером: не необходимо, но лучше знать, чем нет.

Некоторые старшекурсники с годами становятся только более нелепыми. Например, Барти что от упоминания Аниты просто уронил книгу, которую собрался взять в руки, погрузившись в свои размышления, близко привязанные к последним словам… Неловко улыбнувшись, он кивнул.
- О… Анита замечательная, хотя мне странно что она навела вас на мысль поговорить со мной именно об этом. Но, конечно, когда вам будет угодно если… будет время – Барти виновато улыбнулся. Порой у него нет времени ни на что – что уж говорить о приятных разговорах. Сейчас он не могу точно сказать когда оно будет.
- Простите, не… воспримите за высокомерие. Это не потому… просто… ну вы понимаете. Жаба и… много предметов, - Барти еще раз неловко улыбается. И все же лезет поднимать книгу, оставляя собеседнику очень удачную паузу что бы уйти или остаться.