«Много лет назад в венгерских лесах свирепствовала жестокая стая оборотней,» - так начала письмо Герберту матушка, - «однажды, маленькая Красная шапочка, которая к тому моменту делала первые шаги в дипломатии, отправилась туда с пирожками,» - а вот так она перешла к вопросу Крейна о его тете. – «В итоге этой скучной сказки она убила вожака оборотней и живет долго и счастливо».
Не то чтобы Герберт не умел понимать намеков от женщин в его семье – скорее, намеки уж он понимал как никто. Другой вопрос, что подход, который матушка настоятельно советовала применить, если он хочет что-то кардинально изменить в судьбе этой части общества – о, этот подход ему претил до глубины души.
И причина была далеко не в том, что Герберт боялся, что не справится и предпочитал на связываться… тут, как раз, совсем нет – пока он рыскал в лесу (а именно: достаточно бестолково ходил из стороны в сторону, периодически используя поисковые заклинания – то есть создавал некоторый шум, на который надеялся «приманить» местных хищников), он успел придумать минимум два, два с половиной способа разобраться с конкретным вожаком стаи. Он, конечно, был не тетушкой, которая и сейчас могла использовать не магию, но пресловутые женские чары, и так изящно разобраться у него бы не вышло, но проблемы в силовом решении он не видел.
Другой вопрос был в том, что Герберт понимал, насколько сильно сломает баланс – если это можно назвать балансом – среди оборотней. А еще – он понимал ответственность, которая на него ляжет в случае «избавления от тирана». И тирана ли?
Крейн не был уверен в откровенной чудовищности и тирании, которую слухи упорно приписывали Грейбеку. То есть – да, Фенрир Сивый был ночным кошмаром, такой же страшилкой, как и Темный Лорд, которому как известно приписывали едва ли не поедание младенцев.
Но в первую очередь они оба были людьми вне закона, обладающими какой-никакой, а властью. Причем оба обладали еще и людьми в распоряжении. «Чистенький» Крейн ничего не мог предложить оборотням кардинально, он прекрасно это понимал. И даже если Фенрир умрет – особенно ничего не изменится.
По крайней мере, впечатление Крейн для себя уже сложил – что же до прочего…
Сейчас, буквально, вылезая на рожон, он боялся одного – его укусят. Это сильно усложнило бы жизнь. Только в отличие от обывателя, Герберт себя за это еще и ругал – а к вопросу безопасности подошел педантично – раз уж боялся.
До полнолуния было еще две недели – Крейн выбрал достаточно удачное время для своего замысла. Сейчас он не слишком боялся даже вооруженных магов – сбежать он всегда успеет, у него и портключ был на всякий случай, - а конкретно оборотней… Ну, он опасался, конечно, и в боевую конфронтацию лезть не хотел, но все же, шанс, что его поймают… ну, пусть он и был, но средней паршивости.
А даже если решат поймать и подождать полнолуния, чтобы укусить – через четыре дня у него стартует письмо Малфою. Если не поможет – то на шестой день отправится письмо матери. Хотя Герберт и не собирался до этого доводить – особенно до матушки.
А если его решат сдать Пожирателям… ну, пускай. Конечно, и те, и те, могли его банально убить – но кто не рискует?..
В конце концов, после выхода статьи его периодически хотели побить и вполне себе мирные и сознательные граждане.
Но Герберт сюда пришел совсем не воевать – нет, скорее совсем наоборот.
Так что увидев нескольких крепких мужчин, бесшумно выскользнувших из-за деревьев, он мирно улыбается и поднимает руки. Жест «сдаюсь» универсальная штука, верно? Даже несмотря на то, что Крейн не сдается, а так – не хочет накалять.
- Добрый день. Я хочу поговорить с вашим вожаком, - спокойно и вежливо начинает Крейн. Ну, действительно, что тянуть волка за шерстку. – Меня зовут Герберт Крейн, я журналист.

Погода была прекрасная, принцесса была ужасная… В смысле, Фенрир Сивый был эталонным воплощением всего того бреда, который ходил о нем в слухах. Ну, не то чтобы Герберт ожидал разительной разницы, хотя, безусловно, жизнь всегда преподносила пачку сюрпризов. Но все же – он не ожидал столь точного… как это говорят, попадания в образ. В конце концов, ну кто скажет, что уважаемый вожак оборотней при свете дня выглядит не то чтобы устрашающе – как маггловский бомж-громила, которого можно нанять за кружку пойла.
То есть да, эффект определенно был, но… Возможно, это действовало исключительно на женщин и впечатлительных мужчин.
Впрочем, оборотней было в приличном количестве и, скорее всего, они были с палочками. Ну… не суть, даже если без. Два десятка человек – это неприятно. В любом случае, особенно Крейну, который привык полагаться не на язык в таких делах, а на эффект неожиданности, подлог, нападения из-за спины – в общем, школа матушки для выживания как она есть. Открытый же бой не сулил хорошего, хотя если взять расчет, что боевые маги тут будут не все поголовно, а у него есть артефакты…
Ну и конечно же портключ.
И матушкин кастет.
Стоп, Крейн, ты о чем думаешь вообще. Нельзя думать о том, как всех поубивать вот прям с порога, ты же не какой-то варвар. Так, смелость – наше все, волка ноги кормят, а журналиста – безрассудство. Вдох-выдох…
И все же, Герберт не ошибался – раз заговорил именно тот, кто по описанию походил на Сивого, значит он Сивый и есть. Поэтому за остальными можно следить, но говорить – только с этим.
Крейн немного помнил о том, как матушка говорила обращаться с собакой – собака считает, что прямой взгляд в глаза является вызовом, это у них от волков. Но и склонять голову…
Ладно. Герберт заговорил глядя прямо, но не в глаза собеседнику.
- Я журналист, мистер Грейбэк. И привел меня как раз журналисткий… долг. Я хочу пожить в вашей деревне и написать об этом. Естественно, я принесу Непреложный Обет либо иную другую клятву о том, что не разглашу местоположение вашей деревни, - Крейн передернул плечами. – Да, меня не укусил оборотень и я не хочу оставаться у вас до полнолуния. Но написать о том, что тут происходит – хочу, - Герберт помолчал. – Общество отвернулось от вас, считает вас монстрами только потому, что вы заболели тем, с чем они не могут справиться. Я писал об этом и называл их лживыми лицемерами, Охотники периодически называли меня «псовой подстилкой», - Крейн мрачно скривил губы. – Только правда в том, что они плюются в собственное отражение. Впрочем… И я хорош – я показал одну сторону монеты, как ваши люди выживают в городе, но – не как вы выживаете на собственной территории. Я слышал о вашей философии, о том, что вы предлагаете как ответ на ублюдочность этого мира, - Герберт все же сделал несколько шагов вперед, не слишком опасаясь, что на него сейчас кинутся. Достал и протянул вырезку со статьей – он тщеславно надеялся, что оборотни читали, но… кхм. Зря надеялся вестимо. – Здесь все, что мне было сказать по этому поводу – волшебнику, на котором как и на всех нас лежит вина за ваше бедственное положение. И теперь я хочу передать то, что есть сказать вам.

Герберт мысленно отмечает, что все услышанное о Сивом, к большому сожалению, кажется является правдой.
То есть, он как-то даже привык, что о многих людях – темных магах, не очень темных магах, да и вообще не магах, всегда говорят не факты, а исключительно преувеличенную их версию. И чем неоднозначное человек для общества, тем больше и хуже о нем слухи.
Собственно, о Фенрире Грейбеке слухов ходило столько, что только на них одних можно было написать статей достаточно, чтобы запугать любую не слишком отягощенную разумом барышню. А также отвадить ее от ночных прогулок.
Герберт думал, что Грейбек – единственный из оборотней, который возглавил борьбу за права и организовал какое-никакое движение, достаточно далек от образа недалекого садиста, который навязывает СМИ. И который оборотням навязывает общество.
Но, пожалуй, нет. Быть может, это была защитная реакция, быть может «ролевая модель» для магов по типу Герберта, может – что-то еще. Но никакого сочувствия Крейн к вожаку оборотней он не испытывает, а его стая, которая вроде как должна на вожака молиться, выглядит как сброд. Нет, быть может, это все еще «национальные особенности», но особенной радости по этому поводу Крейн не испытывает… пусть он и не ждал, что его примут с распростертыми объятиями.
С другой стороны – оно и понятно.
Фенрир не может показать ни ум, ни интеллигентность – иначе его разорвут в клочья свои же. Необразованные и неразвитые люди – почему-то Герберт уверен в том, что таких тут большинство, совершенно не понимают иного языка, нежели сила и страх. Конечно, обидно видеть деградацию общества на примере изгнанных из него людей – но, пожалуй, это не что-то неожиданное.
Хотя и горькое.
Крейн коротко смотрит на свою растоптанную статью, а потом – на Сивого, в глаза. Он что-то смутно помнил о том, что с животными прямой взгляд в глаза – это вызов. Что, конечно, не удивительно совершенно.
Сейчас это все напоминает некоторое животное поведение – ну, Сивый то и озвучивает. С волками жить – по волчьи выть, как-то так это должно звучать, верно?
Одно, впрочем, не работало так, как хотелось – Крейн-то ощутимо был ниже. То есть, не слишком, в пупок он оппоненту не дышал, но и внушительности никакой не производил. В плечах он был, соответственно, тоже ниже.
Но – это ничего. Грубые методы не требовали полного физического превосходства, пожалуй. Ну, может быть, Герберту было бы приятнее смотреть чуть сверху, но не суть.
Кастет скользит на руку – левую, она у Герберта в драке ведущая, легко и непринужденно, а Крейн принимает весь такой беззащитный вид обиженной интеллигенции. На миг – а в следующий миг он кулаком, зажав кастет удобнее, бьет Сивого прямо в челюсть.
Герберт не из тех магов, которые ничего, тяжелее волшебной палочки в руки не держали – хотя правой рукой он палочку держит твердо, если что готовый то ли аппатировать, то ли отбиваться. Все зависит от реакции остальных.
- У меня нет укуса, - и все же, Крейн эффектно прокрутив палочку, убирает ее в кобуру. – Но разве только его наличие делает волка волком, а не шавкой? – ему, конечно, нервно и достаточно страшно, но с животными так – покажешь свой страх и считай, что ты труп. В этом же случае – он становится в более удобную позу для драки, - у него есть шанс на диалог. Пусть и в виде мордобоя, конечно.

- Если бы меня интересовали ответы на мои собственные вопросы, - Герберт стирает кровь с лица и садится на земле, не обращая внимания на оборотней вокруг – он говорит только с вожаком и только с ним, - То я спокойной сидел бы дома, пил кофе и писал бы эти ответы на любые вопросы. И поверьте, люди поверят в любую оголтелую чушь – и даже чистокровные Пожиратели, которые с вами работают тоже поверят.
Писать чушь об оборотнях легко и приятно – главное придумать историю пострашнее – ее сожрут в момент. Поэтому, - Герберт достает палочку и резко становится в боевую стойку.
Он терпел избиение, чтобы его слушали, но видимо вожак на фоне своего стада – не стаи даже – окончательно теряет ум и не способен достойно поддерживать диалог. Что, конечно, очень обидно и прорываться прочь придется с боем. Или вовсе аппатировать, тоже вариант.

Герберту не нравится это, как не нравится то, куда уходит этот разговор. Он хотел совершенно иные варианты, он хотел, чтобы люди по ту сторону задумались. Но пока люди по эту сторону оправдывают свою дурную славу абсолютно. Что, конечно, ведет назад в целом все общество. Из-за маргиналов стигматизируется весь пласт.

И это чудовищно, особенно если смотреть в целом, смотреть на последствия. Сейчас же суровые волки напоминают Герберту ливерпульскую шпану – не менее опасную, но живущую по тем же законам. Вожак не может выйти за рамки своего образа – шаг влево, шаг вправо – и он будет сожран своими же на живую.

Проблема только в том, что Герберт играть по правилам совершенно не планирует – и если на него нападут, он будет уходить. В любом случае, сейчас у него небольшой выбор – пытаться достучаться до тех, кто совершенно точно собирается и дальше играть тестостероном. Его не впечатляет и не пугает – диких собак просто и безыскусно стреляют.

- Называете шавкой всякого, чье нападение не смогли отразить? – вообще с точки зрения правил улиц и всяких прочих неадекватных прошлых этапов цивилизации, Крейн вполне себе честно ударил. Он даже не в спину и не исподтишка, чем это оборотень недоволен вообще? Да и он позволил ему вернуть авторитет так сказать на место – послушно на землю упал и вообще показал, что в этом лесу один хозяин.
Другой вопрос, что быть более грушей для битья Герберт не собирался.

- Я – не джентльмен и мне очень жаль, если вы – да, - весело оскалился Крейн в улыбке и посмотрел на палочку в своей руке. – Если она вас настолько смущает, то зачем играть в какие-то вопросы и ответы. Давайте просто подеремся, - ну, положим не очень просто, Фенрир крупнее и физически сильнее, но у него нет матушки, которая палкой била в случае, если он плохо или медленно двигался. – Так что?

Отредактировано Herbert Crane (2018-04-17 23:17:35)