Опасения – любые опасения насчёт неё – были не беспочвенны. Последняя их (не)встреча оставила у Лили смутное ощущение чего-то упущенного и с десяток-другой вопросов. Настороженность. Тревогу.
Неправильность.
И всё же она пришла. Это было похоже на самоубийственную тягу мотылька к огню – глупое насекомое только и делает, что летит навстречу пламени. И – гибнет.
Он заметил её раньше. Она замерла, пристально оглядывая окрестности. Может быть, ждала ловушку, может быть, искала его. Промедление в полминуты – и вот она проворно взобралась к нему легконогой ланью.
- Привет, - выдохнула длинно. Спешила или только кажется? Шапка сбилась набок, шарф она ослабила, вдохнула полной грудью, на мгновение прикрыв глаза. Осмотрелась снова, уже спокойнее, с прищуром – оценивала или искала?
Попробовала рукой качели, основательно засыпанные снегом. Может, раздумывала, садиться или нет, может, просто вспоминала. Проверяла на прочность детские воспоминания.

Отредактировано Lily Evans (2018-02-28 05:45:42)

Лили надеялась. Одно дело навещать родителей и – по пути – заглядывать к (бывшему) другу детства, другое дело наоборот. Это было странно и отчаянно, пытаться дать шанс, послужить чем-то вроде болотного огня из сказок о ведьмах для одинокого путника вроде Северуса.
Если только не вспоминать, что иной раз болотный огонь – как, впрочем, и нередко недобрая ведьма – нёс погибель. Патовая ситуация: каждый из них мог убить другого.
Наиболее безопасным ответом был молчаливый кивок, тем более, что дальше – не до ответов. Случилась заминка. Его страх мгновенно передался ей, перед глазами так и застыло белое лицо.
- Что? – только и смогла выдавить, подавшись вперёд: поймать, расспросить, чтобы убедиться точно, что не ослышалась. Что это вообще – Северус. Впрочем, в этом едва ли были сомнения.
Вместо воротника или рукава (или руки) поймала веревку: остановиться, не коснуться, иначе... а что иначе?.. Сжала, собираясь с мыслями. Определённо, Северус не растерял своих дуэльных навыков, даже улучшил - по-прежнему блестяще застает врасплох, вынуждая неподготовленного собеседника (или она противник, враг?) теряться.
За отвлеченными размышлениями зрели другие, с привкусом горечи, сводящие челюсть. Их можно было почувствовать физически. В последнее время Лили всё чаще обнаруживала, что факт собственной правоты не приносит ей никакого удовольствия.
Она хотела ошибаться.

Вздох – и не_ответ. Лили сощурила глаза, беспокойно нахмурилась, не обращая никакого внимания на его шипы и равнодушие. Кого он хотел обмануть, стоя перед ней сейчас и заставляя – или уговаривая? мог применить одно из тех заклинаний, что наверняка изучил в юности – дать обещание. «Мне важно». Да. Важно. Исчезновение, странные письма – Джеймс нашёл и сжёг, наверное, – теперь вот встреча. И – просьба. Словно попал в шторм?
Сочетание слова и дела – непередаваемо. В прежние времена одно вторило другому – и Лили верила тому, что слышала, тому, что видела. Это казалось правильным. Ему – тоже. Сейчас её мучили сомнения и противоречия – не свои собственные. Его слово. Его дело.
- Понимаю, - наконец выговорила она. Медленно, взвешивая эти слова в ладонях, находя их неподъемно тяжелыми. Обняла себя за плечи, рассеянно ковырнула носком сапога снег. Лили поступила бы точно так же, как он. Попыталась бы защитить, уберечь, оградить. Она понимала так же и то, что не хочет знать, от чего именно. И подспудно понимала – уже знает.
Больно? А как же. Не закрывать глаза, верить в людей – это всегда вопреки. Преодолевая себя, логику и чужое мнение.
- Я никому не скажу, - это единственное, что она может обещать. С чистой совестью. Взгляд сделался пристальным, внимательным, руки только крепче сжали собственные плечи. Она слегка склонила голову, стремясь заглянуть ему в лицо. Он ведь знал ответ. Не мог не знать до того, как она пришла. Нет, ещё раньше. До послания. Он наверняка знал или прокручивал в голове каждый её жест, каждый взгляд, движение рук, губ – всё, что она сделает и скажет. Возможно, в своих мыслях он уже слышал отказ.
- Спасибо, - она добавила это тише, словно нерешительно. Рука в перчатке тянется к его, словно в жесте поддержки или успокоения, словно она хочет сказать что-то вроде «ты всё правильно сделал», но вслух это будет звучать как-то странно и глупо.
Впрочем, так – ещё страннее и ещё глупее.

Лили никогда не была тем человеком, у которого что-то случалось. Отчасти потому что она не хотела беспокоить близких, отчасти потому что в действительности не случалось ничего, из-за чего стоило бы беспокоиться.
Мысли бродят, могла бы сказать она, отвечая на первый вопрос. Они действительно бродили – в них не следовало углубляться, потому что на свою беду она была неглупой девушкой. Догадливой, с неплохо развитой интуицией – набор, не приносящий счастья. Пожалуй, счастья Лили и хотела и в первую очередь для окружающих.
Она осторожно коснулась пальцами троса, за который он держался, несколько ниже, чем была его рука. Для этого ей пришлось сделать полушаг вперёд. Медленно-медленно. Больше всего Лили боялась его реакции. Спугнуть, обидеть, причинить боль лишний раз – сейчас, когда давняя обида зажила, чужие чувства в каком-то смысле были важнее.
- Нет, ничего, - помедлив, взвесив этот ответ, подумав, как оно прозвучит – и всё равно не угадав. Лили было сложно смотреть его глазами, она могла воспринимать только и единственно со стороны, соотнося стимул с реакцией. – А у тебя всё в порядке?
Она склонила голову набок, слегка щуря глаза. Наверное, она пыталась его разгадать. Или дать понять ему, что сейчас он может почувствовать себя в безопасности, что нет нужды нервничать, прятаться, пытаться отстраниться. Лили предположила бы, что, возможно, слишком напирает, вторгаясь в его личное пространство, и потому он так реагирует. Могла ли она иначе?..
Лили не знала. Могло статься, что она привыкла так – окружать. Подставлять плечо. Позволять опереться. Привыкла поддерживать. Защищать. Могло статься, что попытка Северуса защитить её вызвала равноценное замешательство. Она не могла воспринимать это через холодный разум и логику, называть договорённостью.
Это было её слабостью.

Этим ответом можно было удовлетвориться. Пока что. Лили не чувствовала себя вправе просить большего. Возможно, потому что до конца отголосок вины, впившийся где-то рядом с сердцем, ещё не исчез.
Прикосновение было кратким и рваным, словно по пальцам полоснули ножом. Или хлестнули заклятьем. Оба сравнения были в равноценны – и совершенно не в том, что руку захотелось отдёрнуть (потому что не захотелось). Она подумает об этом позже. Сейчас только тонет в мелочах собственных ощущений, пытаясь нащупать в темноте ключ к решению всех проблем. Ключа нет – ни в темноте, ни вообще нигде; быть может, кто-то понаивнее мог бы сказать, что ключом к решению действительно всех проблем могла бы стать «любовь», но нет.
Здесь это так не работает.
И – Лили не хотелось бы осознать до конца, в какие эмоции или, быть может, оттенки чувств окрашены её детские воспоминания. Она нахмурилась. Сердце кольнуло, сжало – или вовсе перемололо, потому что стука его она, кажется, не ощущала больше. Ледяным ужасом продрало каждую клеточку до костей.
Она убрала руку с троса с тем, чтобы накрутить как можно сильнее, болезненнее прядь волос на палец. Притушить тревогу, притушить это всё, просто… подумать. Взвесить. Сопоставить. Сказать.
- Мне казалось, ты знаешь мой ответ лучше меня самой, - она нашла в себе силы на лёгкую полуулыбку. Прикрытие собственных эмоций, не больше. Лили никогда не была тем человеком, у которого что-то случалось. – Это мой долг как неравнодушного человека, как сочувствующей, как бывшей ученицы Хогвартса – помочь, если вдруг случится что-то по-настоящему ужасное. В эти опасные времена всем нам необходимо держаться вместе. Я не смогу остаться в стороне от чужой беды, постараюсь сделать всё возможное… ты же знаешь.
«Жалеешь ли ты об этом, Северус? О том, что вообще связался с девчонкой, которая тянет тебя на условное дно своей старомодной моралью?» Он хотел услышать. А она неосознанно зацепилась за эту очередную колкую фразу – или осознанно? Потому что хотела ускользнуть от прямого ответа и не выводить всё в очередную ссору?
Или именно ссоры она сейчас хотела?
- Джеймс заботится о тех, кто ему дорог, - мягко возразила Лили. – И не сомневается в моей способности защитить себя. – В глазах появились мимолётные искры веселья, во фразе будто зазвучал некий намёк: - И знает, что если не можешь запереть, то лучше пусть будет перед глазами, чем нарывается на самодеятельность.
И намёк тот, говоря откровенно, вовсе не в том, что Северус этого не знал. Скорее в противопоставлении их друг другу. Впрочем, ключ, который она ждала всё это время, знак, символ спасения, прозвучал.
- Я обещаю, что останусь в безопасности, что бы ни произошло в ближайшее время. – Повторила чётко и ясно Лили его же собственные слова.

Отредактировано Lily Evans (2018-04-15 19:18:58)