[AVA]http://s9.uploads.ru/t/TUtJW.png[/AVA]Материнство – один и лучших периодов в жизни женщины. Меняется и она сама. Речь не о внешности. И даже не о характере. Просто что-то будто  пробуждается ото сна, заставляя взглянуть на многие вещи в несколько ином свете. Побуждает почувствовать нечто, чего не приходилось ощущать прежде. К сожалению или, наоборот, к счастью, это можно отнести не к каждой.
Материнство когда-то изменило и леди Мальсибер.
Она еще не понимала своего счастья, когда в первый раз узнала о том, что находится в положении. Долго ощущала какие-то смешанные чувства, среди которых присутствовал и страх перед чем-то новым. Но сердце Ровены пропустило удар, когда она увидела ножку первенца, крохотная ступня которой едва проступала сквозь тонкую кожу живота. Женщина приподняла руку и аккуратно коснулась ее подушечкой указательного пальца. И малыш ее моментально убрал. Тогда никого не было рядом. А если бы и был, то увидел бы широкую искреннюю  улыбку. И, будь такое возможно, прочувствовал бы учащенное биение материнского сердца, под которым находился ее сын.
Леди Мальсибер не передала бы словами и то, какой прилив счастья ощутила, когда услышала пронзительный плач первенца, только-только явившегося на свет. Громкий и требовательный. Она взяла его неестественно маленького на руки и поняла, чего была лишена раньше. И ни бессонные ночи, ни иные заботы не пугали миссис Мальсибер – ей помогал Эдвард и домовые эльфы. Ну и многочисленные родственники, тискающие маленького карапуза, не прекращали давать полезных советов.   
Сейчас же Доминику уже девять лет. И гостит он у дядюшки Рикарда. А вот Марцелл все еще спит в спальне, отведенной ему в поместье, когда-то перешедшее Эдди по наследству от матери и отца, но долгое время пустовавшее. Чета Мальсибер вместе с сыновьями проживали в доме в Лондоне. Но в летнее время года часто перебирались поместье под Бристолем. Ровена любила прогуливаться в благоухающем саду. Любила спускаться к речке, чтобы зайти в воду по щиколотку. То, чего обычно не хватало в Лондонском доме.
Эдвард отправился на работу в Министерство Магии. И Ровена, недолго думая, отправилась к Марцеллу, который все еще не выходил из спальни. Она подошла к двери и, приподняв сжатую в кулак ладонь, тихо постучала по дереву. Ответа не последовало. Женщина приоткрыла дверь и на цыпочках прошла в комнату, прикрыв за собой дверь.
Младшенький все еще сладко спал. И Роу присела на край кровати, поглаживая плечико сына через легкое летнее одеяло, не отрывая взгляда от него. И в этот самый момент в комнате материализовался домовой эльф с серебряным подносом в руках, на котором располагалась тарелка с ароматными круассанами и чашка с горячим шоколадом. Он посмотрел на хозяйку большими удивленными глазами, но с места не сдвинулся. Тогда леди Мальсибер движением пальца подозвала существо к себе.
– Подай завтрак на двоих в саду. Теплый плед расстели под деревом. Иди, – прошептала волшебница, дабы не разбудить сына. 
Домовик кивнул и испарился вместе с подносом. А Ровена развернулась к Марцеллу.
– Просыпайся, милый. – Говорит она негромко, наклоняется к сыну и целует его в висок, нежно проведя ладонью по мягким кудрям. – Сегодня нам предстоит длинный день.     

[AVA]http://s9.uploads.ru/t/TUtJW.png[/AVA]Ровена подставляет щеку, чтобы Марцелл оставил на ней свой полной искренней детской любви поцелуй. И женские губы непроизвольно расплываются в довольной улыбке, ощущая, будто сам лучик солнца проник сквозь тонкое стекло спальни и коснулся ее мягкой щеки, согревая сердце дамы.
– Все в порядке, милый, – Ровена приобнимает сына за тонкое плечико и легко касается его виска прохладными губами. – Это я заглянула раньше, чем обычно.
Леди Мальсибер подмигивает сыну, глядя на заспанные глазки, радостно смотрящих на нее. И женщина аккуратно убирает темные прядки волос, упавших на лицо Марцелла. Затем  рука тянется к расческе, что лежала на краю прикроватной тумбы. Волшебница легко разворачивает младшенького спиной к себе, а сама тем временем удобнее усаживается на кровати. И, взяв расческу в правую руку, медленно начала пропускать кудрявые пряди сквозь тонкие щетинки.     
Стоит ли говорить о том, какое моральное удовлетворение испытывала Ровена, каждый раз не только прикасаясь к мягким кудрям сына, но и расчесывая, пропуская их сквозь прочные щетинки расчески или сквозь тонкие пальцы? Пожалуй, одних слов было бы недостаточно.
Она не спрашивала у Марцелла, как ему спалось, потому что по первым секундам пробуждения видела, что сон был хороший. А, если сильно хорош, то сынок сам поведает матери, что его впечатлило и то, насколько реален он был.
– Доминик еще как минимум несколько дней будет у дяди Рикарда, – проговорила Роу, пропуская кудри сына сквозь щетинки расчески, стараясь не цеплять спутанные волосинки. – А папа будет дома к вечеру, – напомнила себе и младшенькому женщина. – Позже можем сходить к дяде или папе. А до этого момента проведем время вдвоем. – Она целует сына в макушку. И уже тише добавляет. – Обещаю, что сегодня не будем учиться. Будем отдыхать.
Ровена возвращает расческу на тумбочку.
С собственных воспоминаний детства волшебница прекрасно помнила, как нелегко, порой, приходится юным представителям благородных семей. А соблюдение этикета – та еще морока. Со временем привыкаешь, но до этого времени... Иногда просто необходимо позволить себе и дорогим сердцу близким расслабиться. И приступать ко всему с новыми силами.   
Ровена разворачивает сына к себе.
– Умывайся и приводи себя в порядок. – Напоминает она. И уже тише добавляет: – справишься?! 
Не то вопрос. Не то утверждение. Но ее малыш уверенно кивает.
– Жду тебя в саду, – волшебница улыбается и дает понять, что не задерживает его.
То, что сын справится – знала наверняка. Марцелл Мальсибер ребенок сообразительный. Он быстро учится и не позволяет себе унывать, стараниями Эдварда. По крайней мере, при всей наблюдательности, Ровена ни разу не замечала этого. И всегда попросит помощи у мамы, если в этом будет необходимость.
«Я сам!» как-то в трехлетнем возрасте впервые заявил младшенький на попытку мамы помочь ему застегнуть теплое пальтишко. С тех пор, кажется, ничего не изменилось.
Леди Мальсибер провожает сына взглядом до ванной комнаты, а сама встает с кровати. Она достает вещи, чтобы младшенький долго не ломал голову над выбором одежды, аккуратно складывает их на кровати и выходит из комнаты, прикрыв за собой дверь.

[AVA]http://s9.uploads.ru/t/TUtJW.png[/AVA]Ровена довольно редко оставляла сыновей надолго одних – можно сосчитать по пальцам одной руки. Но, чем старше они становились, тем тяжелее было удерживать их у своей юбки – это факт. И все чаще мыслями госпожа Мальсибер возвращалась к тому, что с поступлением в Хогвартс будет видеть своих мальчиков намного реже, чем привыкла. А потому не отказывала себе лишний раз в проявлении любви, на что Эдвард периодически недовольно качал головой, напоминая супруге о том, что ей стоит быть строже с мальчиками. Но после – довольно улыбался.
Сейчас Мацеллу пять лет. И в школу Хогвартс он поступит еще не скоро. А сегодня, когда они остались вдвоем до вечера, Ровене не придется метаться, чтобы поровну разделить свое внимание между сыновьями. Что бывало крайне редко.
Роу прячется, когда Марцелл выбегает на улицу и осматривается. Она тихо смеется, когда сын чихает, стоило теплым лучам утреннего солнца попасть на его личико.
– Будь здоров, радость моя! – она тихо подходит к сыну со спины и, схватив его под мышки, кружит вокруг себя. Сначала несильно, затем набирает обороты. Марцелл уже тяжелый. Но вовсе не это заставляет маму остановиться – а легкий туфель, слетевший с ножки сына.
Ведьма ставит младшенького на землю. Забирает его обувь и, присев на корточки, надевает туфель на ножку, крепко завязывая маленький бантик.
– Пойдем завтракать, – леди Мальсибер смотрит в довольные глазенки, что были на уровне ее глаз. – А потом я покажу тебе кое-что. – Улыбается, целует сына в висок и выпрямляется. – Тебе понравится!
Она берет его ладошку в свою, и ведет к дереву, под которым по ее указанию, расстелили плед и разложили на нем тарелки с завтраком. Это тоже был маленький сюрприз. Но вовсе не тот, о котором только что говорила мадам.
Женские ступни аккуратно выскальзывают и летних туфель и ступают по зеленой траве, когда они подходят к пледу. Ровена отпускает ладошку сына, присаживается, подложив под себя ноги. И, расправив длинную юбку шифонового платья, жестом руки пригласила Марцелла присоединиться к ней.

[AVA]http://s9.uploads.ru/t/TUtJW.png[/AVA]Ровена прекрасно помнила тот день, когда Марцелл родился. Тогда ей казалось, что она не видела никого прекрасней, чем этот малыш, которого она аккуратно держала у груди, в ожидании, когда он насытится. Такие же мысли посещали ее, когда она впервые взяла на руки первенца, провела подушечкой пальца по крохотной ладошке и едва ощутимо коснулась маленького носика, который малыш хмурил. В ту самую минуту миссис Мальсибер впервые осознала, чего же ей не хватало все эти годы в браке, чего она была лишена. И легко коснувшись губами неестественно маленьких пальчиков, она ощутила, как с уголка глаза скатилась одинокая слезинка – тогда она впервые за долгое время вновь ощутила себя по-настоящему счастливой. 
Младшенький был спокойным крохой, не таким требовательным, как его старший брат. Очень тихим, но от этого не менее любознательным – полной противоположностью старшего еще с младенчества. И пять лет спустя, кажется, ничего не изменилось.   
– Будь терпеливей, сынок! – чуть строже, чем обычно произносит леди Мальсибер. Пусть учится быть терпеливым – это одно и самых полезных качеств. И в будущем непременно пригодится.
Вчера поздним вечером Ровена с Эдвардом прогуливались по саду. И по пути обратно в дом они услышали птичий писк. Супруги  остановились, не став приближаться. С одной стороны беседки, которую обвивали длинные виноградные лианы, настойчиво кружила пара птиц. В несколько мгновений они спрятались под широкими листьями. Секунда-другая, и писк прекратился. Это были недавно вылупившиеся птенцы, которых кормили взрослые особи. Именно их и хотела показать Роу сыну. Небольшой сюрприз – он же любознательный мальчик.
Но для начала завтрак!
Ровена помогает сыночку снять ботиночки, притягивает к себе и усаживает рядом, расстилая салфетку на ногах. Да, он был уже довольно взрослый, и многое умел сам без родительской помощи. Но ей так хотелось поухаживать за ним. Еще несколько лет, и она задумается над тем, что у нее нет дочери...
Леди Мальсибер наполняет ароматным чаем чашку, что была ближе к Марцеллу и ставит чайничек на место.
– Справишься сам? – Роу украдкой взглянула на сына, полного решительности. И добавила: – Приятного аппетита!
Ровена целует любимчика в висок, а в следующую секунду выпрямляется и наливает себе ароматный кофе, разбавляя его сливками и украдкой наблюдая за сыном.
– Вчера, когда ты уже спал, мы с папой прогуливались по саду, – леди Мальсибер берет хрустящий тост и смазывает его малиновым джемом. – И кое-что услышали. Как ты думаешь, кто или что это было?

[AVA]http://s9.uploads.ru/t/TUtJW.png[/AVA]Нахмуренные бровки и хмурый взгляд сына ясно дали матери понять, что младшенький чем-то расстроен. И в первый момент Ровена недоуменно смотрит на Марцелла. А верное замечание того, что он уже большой, приводит любящую мать в чувства – она снова немного перешла черту. С младенчества эта женщина одаривала их вниманием. Порой, даже излишним. Сыновья росли, а для леди Мальсибер они оставались все теми малышами, которым всегда нужна мамина помощь. Это и было ее главной ошибкой: излишняя забота.
– Ох, милый, прости, – взгляд Роу становится нежным. Она делает последний глоток кофе за завтраком и несколько раз прикладывает салфетку к губам, убирая влагу. Затем ждет, пока сынок допьет какао. И притягивает его к себе, немного отойдя от правил этикета. В конце концов, она в доме хозяйка. И будет делать исключения столько, сколько захочет (и с согласия супруга, естественно). Особенно для любимых мужа и детей. – Марцелл, ты же знаешь, как я тебя люблю! – Роу целует сына в висок, а ладонью проводит по пушистым волосам младшенького, вдыхая родной аромат. И немного растрепав их. – Я так часто возилась с тобой, когда ты был совсем еще крошкой, что это вошло в привычку, от которой было тяжело избавиться. – Она вкратце попыталась объяснить ему причину своего поведения. Чтобы он понял и не обижался на маму. – Но я-то знаю, какой ты у меня с папой взрослый и самостоятельный. И гордимся тобой! – Она внимательно смотрит на него, чтобы убедиться, что он ее слушает. – Обещаю исправиться! Не сразу, но обещаю,  – добавляет она серьезно, но тут же срывается на смех.
А сама понимает, что со старшим сыночком вела себя несколько иначе: раньше признала его самостоятельность. С Марцеллом, как уже неоднократно наедине повторял Эдвард, целуя жену, тем самым смягчая свои слова, она излишне заботлива.
– Пойдем! – Ровена кивает Марцеллу и неторопливо встает на ноги, расправляя юбку.
Она не надевает туфли и ступает по зеленой, местами выцветшей траве ступнями, кивая сыну – ей нравится это ощущение легкости, которое она испытывает, легко покрутившись вокруг себя. И ловит младшенького за руку.
– Пойдем!
Они идут к беседку, что расположена недалеко от них. Иногда шаг переходит в легкий бег, затем – снова шагают. Неторопливо. Не забывая осматриваться вокруг. Ловя на себе яркие теплые лучи летнего солнца и ощущая мягкость сочной травы под ногами. Будто бы в детской сказке, где есть прекрасные принцессы, отважные рыцари, сердитые драконы или иные создания, без которых просто не обойтись.
Ровена удерживает Марцелла за руки и кружится с ним, кружится, пока не закружится голова.
И, наконец, дойдя до обещанного сюрприза, Роу прикладывает указательный палец к губам, давая сыну понять, чтобы тот не шумел. И она тихо подходят к беседке, за листьями которой скрывались звонкие птенцы, которых сейчас было прекрасно слышно.
– Где-то недели две-три назад, – тихо говорит Ровена Марцеллу, склонившись к его уху, – мы с папой были в беседке. Как-то так получилось, что только тогда мы и обнаружили гнездо, а в нем – кладку яиц. – Серо-голубые глаза леди Мальсибер прикованы к копошащимся в гнезде, что спрятано в листве, птицам. – А вчера уже услышали писк. Когда родители отлетели, мы с папой немного заглянули и увидели желторотиков. То есть птенцы уже оперены, но еще не способны самостоятельно добывать пищу. – Она переводит взгляд на младшенького. – Хочешь посмотреть? Но подойти мы можем только тогда, когда взрослые особи отлетят от гнезда.

[AVA]http://s9.uploads.ru/t/TUtJW.png[/AVA]– Быстро, – кивает мать, подтверждая слова младшего сына, и уголки мягких губ приподнимаются в легкой, но отчего-то печальной улыбке. – Пусть ты еще мал, – она прикладывает указательный палец к своим губам, чтобы младший из Мальсиберов не возмутился на мгновение, услышав о том, что он еще маленький в глазах матери – не эту мысль она хочет донести до сына, – но ты очень смышленый мальчик, Марцелл. – Немного серьезный взгляд становится донельзя мягким, а губы расплываются в широкой искренней улыбке. – А когда ты поступишь в Хогвартс, – еще рано говорить о поступлении в школу, верно. Это сейчас кажется, что произойдет это событие не скоро. Однако, оно ближе, чем кажется на первый взгляд. – Тебе будет интересно изучать многое из того, что преподают в Хогвартсе. Ты будешь общаться со студентами разного происхождения. Всегда будешь узнавать что-то новое. Станешь самостоятельнее вдали от меня с папой на время учебы. У тебя появится больше друзей и просто знакомых. И еще какое-то время будешь пересекаться с Домиником, пока он не окончит школу. – Каждый студент Хогвартса проходил через этот этап жизни. – И, – добавила уже немного тише, будто бы кто-то посторонний мог их услышать, и коснулась подушечкой указательного пальца кончика его носика, тут же опустив руку, – я хотела бы, чтобы Распределяющая шляпа отправила на тебя  на факультет, славящийся умниками и умницами. – Мальсибер озвучила мысль, которой поделилась с младшеньким. Просто не высказанные ранее мысли, не имеющие ничего общего с тем, что будет потом.
Конечно, в последнее время Эдвард с Ровеной чаще говорили сыновьям о Хогвартсе – Доминик совсем скоро отправится туда на Хогвартс-экспрессе, махая родителям и младшему брату из-за стекла вагона. Они рассказывали о его Основателях. О том, какие качества каждый из них ценил более всего. И, конечно, о своей учебе, опуская многие моменты, которые были либо слишком личными, либо те, которые сыновья еще не поймут. И Доминик и Марцелл внимательно слушали родителей, в то время как Эдди с Роу уютно устроились на мягком диванчике возле самого камина, наблюдая за реакцией каждого из них. 
Миссис Мальсибер заметила, как от гнезда отлетели взрослые особо и указала на них, чтобы Марцелл тоже убедился, что мама и папа птенчиков отлетели. Еще несколько минут и можно будет спокойно подойти и посмотреть желторотиков. Но резко переводит взгляд на младшенького, выслушав его.
– Марцелл, послушай меня, – проговорила Ровена, встав на колени, чтобы быть на одном уровне с сыном, – мы с папой не позволим, чтобы ни тебя, ни твоего брата кто-то обидел. – На какое-то мгновение Ровена испытала тревогу, ощущая растущее беспокойство – сын не понимал, что его такой безобидный, на первый взгляд, вопрос более чем реальный. – Я знаю, что сейчас не время об этом говорить, но я буду рядом в те моменты, когда должна оберегать тебя. Быть может, к тому моменту ты станешь совсем взрослым, и тебе это будет казаться навязчивым вниманием. Просто знай, что я буду рядом, чтобы уберечь тебя.
Младший сын, как была уверена Роу, забудет это в скором времени. Может быть, когда-нибудь вспомнит слова матери. Может быть – и вовсе нет. Но она не могла просто так промолчать, когда затронута такая тема.     
Женщина выпрямилась. И, чтобы не беспокоить Марцелла внезапным волнением, взяла его за руку, подвела к скамейке, что находилась в самой беседке и указала на гнездо, как только сынок взобрался выше. Тонкие пальцы отодвинули большой лист винограда, а гнездо оказалось на расстоянии вытянутой руки. И там копошились те самые птенчики и желтым клювом, ждущие пищи.
– Смотри, но только не трогай гнездо, – негромко проговорила Ровена, – иначе родители больше не подлетят к птенцам, как только поймут, что у гнезда кто-то побывал.

[AVA]http://s9.uploads.ru/t/TUtJW.png[/AVA]– У Леди Ровены! – спокойно отвечает Ровена, кивнув сыну. И, наблюдая за тем, как неуверенность отражается на лице младшенького, сгребает Марцелла в охапку. – Милый, ну почему ты думаешь, что расстроишь папу, если сделаешь не то, что от тебя ожидают? – женщина улыбается, с умилением глядя на не по годам смышленого сыночка. И, снова испытывая гордость, едва ощутимо проводит ладонью по его кудряшкам. – Может быть, папа как раз будет очень доволен тем, что ты поступил иначе? Ты не думал об этом, сынок? – интересуется леди Мальсибер, нежно проводя ладонью по мягкой щечке Марцелла, за которой прячется ямочка, когда тот широко улыбается или же смущается. Вряд ли он думал о таком – ему всего пять лет. Пять лет, Ровена! – Может быть, именно факультет леди Ровены поможет тебе раскрыть таланты, которые бы остались незамеченными на другом факультете? К тому же, – она ненароком напоминает и себе и сыну одну незначительную деталь, которая должна взбодрить его и показать возможный вариант со стороны, – к тому же на факультете леди Ровены училась и твоя бабушка Инита. Ты не забыл? Знаю, что во время учебы она была умницей. 
Можно было не уточнять – ни Прокас, ни родители Эдварда так и не увидели Доминика и Марцелла. С губ Ровены сорвался тяжелый вздох. А бабушку младшенький видит не так часто, как мог бы. Грустные мысли так и норовили испортить леди Мальсибер такой прекрасный летний день. Но женщина мотнула головой, отгоняя их, и мягко посмотрела на сына, запоздало добавив, улыбнувшись: 
– Если хочешь, вечером, когда придет папа, мы можем спросить, что может его расстроить, а что – нет.
Рано еще Марцеллу задумываться о таком. Об учебе – хотя бы через несколько лет – не раньше.
– Ты чего такой хмурый? – задорно поинтересовалась Ровена, наблюдая за тем, как хмурит бровки младшенький. – Неужели из-за моих слов?
Миссис Мальсибер крепче удерживает Марцелла за руку. И, пока сынок наблюдает за желторотиками, отвечает ему.
– Нет, родной. Птички думают, что, раз гнездо кем-то тронуто, то рядом опасность. Не приближаются и вовсе оставляют свое потомство.
Как бы там ни было, это была природа. И у нее свои правила. И только предполагает, о чем сейчас думал ее сын, глядя на птенцов. И ждет очевидного ответа на следующий вопрос:
– А вот как ты думаешь, например, львы оставляют своих львят или храбро защищают?