Токио Ярославу не понравился сразу и весь. Не город, а декорация. Не поймешь, что в нем живое, а что – украшение. То ли высокие дома и чистые широкие улицы, как в Европе, то ли раскинувшиеся рядом же кварталы кривых и грязных халуп. Трамвай, совсем не похожий на московский - и рядом деревянный мостик, грозящий развалиться от одного прикосновения ноги. Слишком маленькие люди, слишком дурацкие одежды на них, шляпы, держащиеся на честном слове и чуждый слуху язык.
Это не надолго, - сказал себе Ясень. – Ты просто отдашь то, что привез – и пойдешь покупать билет на пароход. И этот городок в табакерке навсегда останется позади, как мимолетный полуденный кошмар.
Приезжать в Японию Орлов не планировал. Собирался сесть на пароход во Владивостоке и - до свидания. «Fare thee well, and if for ever…» Новая жизнь в Америке. Новое имя, новые встречи, новая жизнь. Но один вечер в грязной томской гостинице поменял его планы.
Он вообще ничего хорошего не ожидал от провинциальных магловских гостиниц, но уж точно не такой заподлянки. Грязно, бедно, дорого – ладно, он уже привык. В эти дни разваливалось все, весь мир был грязен, беден и требовал невероятных усилий, просто чтоб оставаться жить. В соседнем нумере кто-то надсадно кашлял. И сипел. И явно собирался умирать. Наверху плакали, внизу ругались. Время близилось к полуночи. Уснуть ему в ту ночь не светило. Велико было искушение просто выйти в двери, не заплатив, и переночевать где-нибудь в городском парке, на ветке, сунув башку под крыло. Но декабрь в Сибири суров, и даже такая плохонькая гостиница лучше ветки в городском парке. Ясень поворочался на кровати, позлился на себя – да и поднялся, пошел в соседний номер, к больному. Он был не бог весть какой лекарь, но облегчить страдания маггла немудрящим заклинанием – невелика наука. Два-три часа спокойного сна пойдут на пользу обоим.
Унять кашель больного ему удалось, а вот выспаться не пришлось. Во-первых, больной оказался тоже волшебником, старым знакомым его отца, коллегой по службе в министерстве. Во-вторых, он просто умер через каких-нибудь сорок минут. Ну, по крайней мере, умер, не задыхаясь. Хорошо для него, плохо для Орлова. Какой тут в задницу теперь сон! В-третьих, за те сорок минут, что они проговорили, бывший генерал озадачил его по самое не балуй. Ты же во Владивосток путь держишь? Сделай милость, заверни в Токио, отдай посылочку, её очень ждут. Нет, почтой нельзя никак, сам понимаешь. Надо из рук в руки. Вот адрес – писано по-русски и закорюками по-японски. Вот тебе список слов, которые пригодятся. Так дорогу спрашивают, так говорят «Я русский подданный, отведите меня в посольство». Вот тебе деньги тамошние. А вот тебе мое благословение. И помер, негодяй. А Ярослав остался с безразмерной сумкой, в которой покоился длинный футляр, и непростым поручением.
Надо сказать у покойного генерала были весьма устаревшие представления о том, что происходило в мире. Какое посольство? Чего подданный? А все эти записанные крючками фразы и их транскрипция – этим точно не вызывают какого-нибудь японского люцифера?

До Токио он добрался аккурат к марту. Даром что волшебник. Да в этом сошедшем с ума мире банальную метлу раздобыть – проблема. На поезд-то сесть – проблема, только колдовство и помогло. А когда ты еще и скрываешься, как преступник, то каждый день до вечера дожить – радость. Что же, к тому времени, как нога Ярослава Орлова ступила на японскую землю, он успел убедиться, что с ума сошла и разваливается на куски не только его родина, но и весь мир. Радости это не прибавляло, одно раздражение.
Впрочем, дом, в который он должен был доставить посылку, был крепок, добротен, чист. Прислуга, открывшая ему дверь, немного понимала по-английски, по крайней мере, кивнула, как будто поняла. А слова сопроводила таким жестом, что стало понятно, его просят обождать здесь, пока господину доложат.

[ava]http://sd.uploads.ru/t/cDxOV.jpg[/ava]
[NIC]Ярослав Орлов[/NIC]