Последние несколько дней хотелось бросить все. События стремительным потоком откалывали внутри какие-то кусочки и осыпались пеплом к ногам. В собственном доме стало невозможно находится – стены повторяли предатель голосами тысяч портретов и что еще сложнее – взглядом матери.
Не так. Должны были повторять, но смотрели с облегчением. «Жаль, тебе мальчик не хватило времени и права что бы росчерком вырвать эту страницу. Но ты же еще успеешь?» - вот что говорили ему портреты, стены и затаенная улыбка Марион Крауч. И это пугало. Излишняя уверенность в своем действии не помогала держать маску. Она возвращала к тому, что и зачем он делает.
К той легкой уверенностью, с которой он приклонял колено перед Милордом, получая свою роль в этой игре. И к тому спокойствию, которое было с Барти с самого начала пьесы. Шаг вправо. Шахматный ход. Вовремя уйти в коридоры, что бы не мешаться. Вовремя сообщить что-то… Все как по нотам.
Ноты и те не фальшивят.
Тяжесть событий пришла потом. Когда Барти понял насколько он теперь  на свету. Насколько каждый, чью бы сторону он не выбрал, следит за каждым чертовым его шагом. Такая нагрузка заставляет ронять маски с треском а ему это не с руки. Если кто-то и знает что произошло на самом деле – пусть верит что он нечаянная марионетка этой истории.
Выводы, тезисы, разговор с Рудольфусом…
«Милорд, дозволите ли вы?» с одной лишь дрожью – не результата ожидая, но самого разговора. В высшей точки доверия ты знаешь, что решение будет верным, даже если тебе оно не понравится. Но Барти снова нравится решение. Все фигуры сыграны идеально, партия не фальшивит и не делает пауз.
Несколько писем. Ответы. Формальные бумаги легко подписаны тем, кто уже получил приказ «отпустить» и словно бросая все Барти уходит из Министерство в Хогвартс.
Прощаться тяжелее всего с Авроратам. С теми, кто незримо стоит между фигур в зале отдыха в его последний день. Кто прощается не напрямую.

Хогвартс совсем прежний. И это лучшее чувство. Барти специально подгадывает так, что бы прийти одному. Пройти по траве. Остановится, глядя на замок и вспомнить детство. Затем – длинные коридоры. Между студентами не так сложно лавировать если ты привык к этому с детства. Некоторые семикурсники все еще выше на голову, от других он шугается – шумная толпа. Взгляды. Шепот в спину тех немногих, кто узнает.
Что-то подсказывает Барти, что Аните обязательно донесут и что он неизменно встретит ее еще до того, как пойдет спать или завтра на утро. Но сегодня разговор. Очень сложный разговор.
Барти стучит в дверь кабинета профессора.
Она знает что он придет. Он писал ей, что решился наконец оставить ДОМП. Он просился – не шел путем новой власти, наоборот. Убегал от ее внимания.
Но эту роль еще надо сыграть. Сквозь сотни гложащих вопросов.
- Профессор? – Барти приоткрывает дверь.

В стенах школы смотреть на Профессора – совсем не то, что в других местах. Говорят связь между учителем и учеником столь же крепка, как братская и отцовская. Что если правду говорят? Конечно, сам себе он учителем считал и называл другого человека, но не уйдёшь от правды – то что он чувствовал в связи с Минервой было тем же самым, ученическим принятием и уважением. Сложись все иначе кто знает – может быть он действительно стоял бы здесь как ученик, идущий лишь дорогой науки и жаждущий спрятаться дальше от политических дрязг.
Иначе не сложилось. Он не боится политики – он верен идее которая стала его стержнем, надеждой и опорой, сделала Барти не марионеткой чудной игры, но фигурой на шахматной доске которая знает себе цену… И которую не так просто разменять.
- Профессор, спасибо за ваше беспокойство. В нынешнее время и в моем положении – даже пугающе нормально, - Барти чуть опустил взгляд, словно извиняясь за то, что какие-либо террористы не решили на него напасть и тем самым намекнуть общественности что не простят ей судьбы своего шпиона – Крауча Старшего. Были, видимо, слишком заняты толи беглыми аврорами, толи сами были теми самыми аврорами.
Крауч вошёл в кабинет, закрывая дверь за собой.
- Спасибо, пожалуй я не могу отказаться от чая, Профессор. Я хотел бы вернуться сюда в других обстоятельствах, не в попытке сбежать от… вы знаете – Барти прошёл несколько шагов и рассеяно сел. Лучшая ложь та, которая основана на правде.
И вот она правда: он всегда хотел заниматься трансфигурацией и ему действительно хотелось быть здесь. Вот другая правда – он бежит от того, что заставляет его хотеть провалиться: чужих взглядов. А потому Крауч совсем не нужно стараться что бы съёжится в кресле, вспоминая о последних неделях. Стоило только выйти из Мунго, как мир словно обезумел. Пусть события были иными – от них так же дрожат руки, так же хочется испарится.
Барти резко мотает головой.
- Простите, Профессор, вряд ли это то что стоит упоминания. Я действительно рад вернуться и… Надеюсь смогу не только учится, но и немного разгрузить вас.