Раздобыть сигареты было легче всего. Один паренек двумя годами младше приносил их после каникул и продавал поштучно, наваривая по самым скромным подсчетам процентов четыреста даже с учетом официальной разницы курсов галеона и фунта. Амора купила у него целую пачку сразу. На что еще ей тратить деньги? На сладости? На наряды и косметику? Или может быть, как некоторые заучки, на книжки?
Ей ничего не было по-настоящему интересно, все поблекло и стало совершенно не важным. И с чего бы вдруг? Можно подумать, она хоть одну минуту в своей жизни сомневалась, что все будет именно так. Она рождена с чистой кровью и большими обязательствами. Она должна прожить свою единственную жизнь безупречно. Она не просто женщина, она стрела, уже коснувшаяся тетивы, и полет её будет стремителен и прям. Все это Амора Юджина Гэмп знала всегда.
Но именно сейчас, в марте, она вдруг поняла, что отчаянно боится этой предопределенности. И очень её не хочет. Хочет подстричься и накрасить ногти вульгарным ярким лаком. И губы тоже – ярко, вызывающе. Хочет летать на метле и играть в квиддич. Отчаянно, мучительно хочет прокатиться на трескучем магловском мотоцикле и поотплясывать на их безумных дискотеках. Хочет болеть за свою команду, свистя в два пальца, хохотать от души, целоваться до потери пульса. Хочет не выходить замуж еще лет хотя бы пять, а просто пожить одной, для себя. Поездить по Европе, нет, почему не дальше? Почему бы не в Индию? И не скрывать своих чувств, не выбирать слов, не отталкивать тех, кто нравится.
И еще – ей очень хочется всего этого добиться и защищать. Если надо, то кулаками, криком, камнем и палкой. Очень хочется – и не достает смелости. Сил не достает. И духу. Не на отца же орать. Не на мать же с камнем бросаться. Не перед женихом же представать стриженой по последней моде…

Она стала язвительной и резкой. Перессорилась со всеми приятельницами. Возненавидела МакГонагалла за его общительность и любвеобильность, напрочь забыв, что сама же его к этому и подтолкнула. Ночами плохо спала и всерьез думала, что в самом деле будет счастлива, если найдет способ набить себе татушку-розочку на заднице. Непременно на заднице! И точно знала, что этого не будет никогда.
Однажды она задержалась в теплице, отрабатывая урок, по которому получила плохую оценку. Задержалась, отработала – и не поспешила в гостиную. Отошла подальше, спустилась ниже по тропинке, за камни, спряталась в расщелине. Достала сигарету. Вспомнила, что дура, зажигалку тоже надо было купить. Потом поняла, что нет, не дура, есть же палочка…
Это было как конфета наоборот – во рту стало противно, горло защипало, глаза заслезились, но Амора упрямо затянулась снова. Стало очень жалко себя. Амора расплакалась, как маленькая, навзрыд. Из глаз текли крупные соленые слезы, из носа – сопли, плечи дрожали, лицо распухло. Пока ревела, половина сигареты бездарно прогорела. Ох и хороша же она была сейчас, Амора Юджина, наследница немалого состояния, маленькая леди из хорошей семьи.

Амора вздрогнула, дернулась вся, быстро спрятала сигарету. Жалкая, в общем-то, попытка. Застань её тут кто-то из педагогов или даже старост, что она могла бы скрыть? Сигарету? Да она вся пропахла табаком, и остальная пачка вот она, лежит в кармане. То, что ревет в три ручья, как последняя идиотка? Да у неё же все лицо красное и страшное, глаза напухли, руки дрожат. То, что она злостно нарушает режим и занимается тут черт-те чем, когда ей положено строить из себя усердную студентку и делать вид, что что-то учит? А еще – ей некуда бежать, она сама себя загнала сюда, просто так деру не дашь. Можно только сдаться на милость застукавшего, надеясь только на то, что на первый раз её, может быть, простят и не станут раздувать слишком громкий скандал.
Хотя… - подумалось ей как-то обреченно. – Скандал так скандал. МакГонагалл вообще вон в камере у авроров сидел, и ничего...
Но девушка, заговорившая с ней, не была преподавателем. Вряд ли даже новым. Потому что школьные профессора, кем бы они ни были и что бы не преподавали, все-таки выглядели… иначе. Не так, будто много дней ходят и спят в одном и том же.
Страх в глазах Аморы растаял, как не было, сменился подозрительностью. Она перестала прятать сигарету, но вместо того, чтоб затянуться снова, Амора её погасила. Думала сначала развеять окурок магией, но – хлопотно, шевелиться лень, и кто его будет искать среди камней.
Ей все еще всхлипывалось, и она ненавидела весь мир, и это совершенно точно отражалось в её взгляде. Но реветь взахлеб при свидетеле, при ком-то совершенно чужом, даже не лучшей подруге или хотя бы просто знакомом – нет, так низко Амора еще не пала. Она торопливо вытерла ладонями щеки. Этого оказалось мало, ладони намокли, а щеки не высохли. Платок в кармане она, конечно, носила, но сейчас он годился только на то, чтоб в него высморкаться, что, собственно, она и сделала.
- Ты кто такая? – спросила Амора незнакомку. – Что тут делаешь? Ты из этих? – она кивнула на школу, имея в виду новое руководство, а вовсе не всю школу. – Из новых? Нажалуешься на меня?
Спросила ровно, хоть и без приветливости, но и без злости или страха. Она так устала от всех этих переживаний, что чувствовала уже только апатию: будь что будет.

Отредактировано Amora Gamp (2019-08-08 12:48:57)