Marauders. Brand new world |
|
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Marauders. Brand new world » Законченные флешбеки » Tales of your behaviour like paper in a book
Tales of your behaviour like paper in a book
Закрытый эпизод
◊ Участники: Антонин Долохов, Руфус Скримджер | ◊ Дата и время: апрель 1973 года | ◊ Место: застенки ирландского аврората |
◊ Сюжет: Ирландия, весна, первые листья, ручьи, терракты, приглашенные специалисты, застенки, допросы. Сложно быть хорошим другом и хорошим террористом одновременно
В марте 1971 года в связи с тем, что ситуация с безопасностью в Северной Ирландии стала катастрофической, началось повсеместное интернирование (взятие под стражу без суда и следствия) подозреваемых в сотрудничестве с ирландскими националистами. Стоит особо отметить, что к некоторым из тех, кто оказался в заключении, применялись методы жёсткого дознания, печально известные под эвфемизмом «пять способов». Как следствие, эскалация насилия достигла нового уровня: британские патрули на улицах ирландских городов становились мишенями для бутылок с коктейлем Молотова, самодельных бомб с кислотой и гранат с начинкой из гвоздей. Полицейский контроль за католическими районами прекратился как таковой, многие полицейские участки были сожжены и разрушены. Англичане попытались ужесточить репрессии, число их войск достигло 30 тысяч, однако это только спровоцировало череду трагических смертей (см., например, «резня в Бэллимёрфи» 11 августа 1971 года и «кровавое воскресенье» 30 января 1972 года).
В результате кровавой бойни 30 января 1972 года католические общины мобилизовались, и от добровольцев в ряды группировок PIRA не было отбоя. В мае 1972 года правительство Северной Ирландии было распущено и страна перешла на прямое управление из Лондона через министра по делам Северной Ирландии. Для финансирования своих действий PIRA не брезговали никакими средствами, начиная с кампаний по сбору пожертвований, заканчивая вымогательством, рэкетом и ограблениями банков. Были установлены контакты с палестинской ООП, колумбийской FARC, баскской ЭТА.
Магическая независимость Ирландии всё ещё оставалась под большим вопросом и Антонину всерьез не нравилось развитие событий. С одной стороны у ирландских коллег он сейчас был скорее консультантом - специалистом по добыче полезных контактов, финансовой поддержке за счёт перераспределения магловской собственности и наблюдателем. С другой стороны то, что он наблюдал, ему категорически претило.
Проблемы начались ещё при закладывании зарядов - один из трёх артефактов таки был установлен бравыми ирландскими парнями дальше трёх метров от взрывателя. Тони был согласен, поставить его ближе было сложно, но для этого есть куча чар, часть из которых проходят в школе. Отвлекающий манёвр, в конце концов... Теперь же местный аврорский пост тряхнуло, но тряхнуло недостаточно сильно - хлопки аппарации раздавались в переулках вокруг, значит их ждали. Точно ждали - ни один аврор не сможет наложить антиаппарационный барьер так быстро после своего прибытия, тут же... аппарация была перекрыта практически сразу, из правых переулков уже вовсю тянуло горелым мясом, ближе ко взрыву вспыхивали заклинания и звучали крики - лихие гэльские парни не были фанатами невербальной магии. Всё было практически как всегда: доблестные авроры подавляли мятеж... Интересно, коллег уже позвали?
В переулке, в котором находился Долохов, пока что было условно тихо.
- Пора, - озвучивает он результат своих размышлений и наблюдений, и маленький рыжый коротышка безо всяких заклинаний налегает животом на рукоятку штуки, более всего похожей на магловский велосипедный насос. В ответ на это нехитрое действие над бывшим постом авроров вырастает огромное дымовое облако - Антонин никогда не был против того, чтобы использовать чисто магловские способы. Например взорвать поле боя вместе с отчаянными смертниками и первой волной аврорской подмоги.
- Встретимся через неделю, в квартирке в Лондондерри, - кивает он рыжему и неторопливо выходит в переулок. Путь его лежит подальше от эпицентра серьёзного взрыва, но палочка девственно чиста от опасных заклинаний и лежит себе в запястном чехле. Использовать, если придётся, он собирается контрабандную, которую при случае и выбросить не жаль.
Путь "наблюдателя" лежит в подальше от огороженной области: если авроры не идиоты, антиаппарационное они теперь тем более не снимут, но это же не значит, что нельзя уйти отсюда на своих двоих.
Антонин не торопится, преспокойно удаляясь от места очередного теракта. Не торопится до тех ровно пор, как за поворотом не натыкается на внезапный аврорский патруль, не попавший под основной взрыв... Это не то, на что он рассчитывал и первым делом, до и вместо возможного опознания, под ноги летит перуанский порошок тьмы...
Отредактировано Antonin Yu. Dolohov (2017-05-22 18:42:30)
Прошло всего-то года пол с тех пор, как Руфус получил пост, о котором его отец даже думать не хотел, а дед не смел и мечтать. Пост главы аврората. Власти Скримджер не хотел никогда - за той ответственностью, что она несет, гоняться могут разве что полные придурки. И, в то же время, отказываться от нее не собирался. Никто кроме него не сможет навести порядок. В том, что он сделает все лучше других, Руфус тоже был уверен. И вот уже пол года пропадал днями и ночами на работе, налаживая и перестраивая под себя, свое видение мира и устои, все то, что ему оставил предшественник. Он был уверен, что с поста уйдет только вперед ногами, вот только... Возможно, такими темпами данное событие случится намного раньше, чем он мог бы ожидать. И, все же, сидеть сложа руки, пустив все на самотек - было не в духе нового главы. Взять под контроль все и как можно быстрее. Подрываться на каждый тревожный вызов, что бы точно знать сколько из них стоящие. Что бы лично, теперь уже со стороны руководства, рассмотреть всю картину.
Вот и на поступившую просьбу о подмоге от ирландских коллег он не мог не отреагировать лично, возглавив находившуюся в данный момент в штаб-квартире группу, срываясь в аппарацию. Они успели до того, как встал барьер, приземлившись за пару поворотов от места событий.
- Отслеживать отступающих. По возможности берем живыми - и пусть местные сами выясняют отношения.
Он вел свою группу клином, сам спеша на ее острие. Посох в одной руке, артефакт с сетью в другой, и палочка в ножнах в рукаве, готовая выскользнуть в руку в любой момент. Будет обидно, если, прийдя на подмогу все еще лояльным им ирландцам, они убьют кого-то мирного. И без того ситуация не то, что напряженная - можно назвать скрытой войной, переходящей в открытую.
Вмешиваться в этот конфликт Руфус предпочел бы, отправившись сюда авроратом в полном составе и наведя порядок за пару дней. По-хорошему местные борцы не понимали, осознать это можно было давно, не доводя ситуацию до подобного абсурда. Но эти вещи были вне его компетенции и не являлись головной болью.
Оставался один поворот, когда в их переулке появился человек. Конечно, они бы его не отпустили. Поймали бы, досмотрели, проверили заклинания в палочке, и после этого, убедившись, что он чист, отпустили. Вот только Руфус не успел не только скомандовать что-либо, но и просто рассмотреть кто перед ним, когда под ноги полетел артефакт, и все вокруг окутала тьма.
Выработанные годами рефлексы позволили тут же кинуть сеть в ответ, в руку скользнула палочка, и, точно зная, что ни один из его маленького отряда еще не успел переместиться вперед, вдогонку заклинание
- Castra Armilla
Он был не уверен, что попадет, так как противник, если достаточно умен, должен был уйти с того места, где стоял, но он сам приказал не убивать.
В его случае один против всех, это плохо. И дело даже не в том, что можно не выстоять против клина авроров, - просто в этой операции его руки должны быть и номинально и формально чисты, поэтому Долохов не думает ни секунды, - пригибается и ныряет за поворот, так предательски подставивший его, а теперь прикрывавший, пусть недолго, от сетей, пут и заклинаний. Рассудок Антонина кристально чист, - обратно по улице не убегает он крысиной походкою, вместо этого заворачивает в чужую, первую попавшуюся, дверь, придерживает створку, чтоб не хлопнула, быстро проверяет, кто в доме есть, - на это и hominum revelio хватает.
Мгновение он вслушивается, примечает нерастревоженные звуки дома, а затем решительно продвигается вглубь, к черному ходу. Если чуть-чуть повезёт, можно будет пройти дворами... Впрочем, пройти дворами Долохов передумывает на полпути. Внутри никого нет, а снаружи, мнится ему, слишком шумно, вместо побега он запечатывает заднюю дверь домика. Добротная каменная кладка этого семейного гнезда многих поколений ирландцев его, пожалуй что, вполне устраивает и он избавляется от не пригодившейся палочки, пока фора по времени позволяет: ломает ее пополам и еще пополам. Кидает на пол. О судьбе рыжего магла он не переживает - в подполе пересидит, не впервой.
Стоит только движению в доме начаться - как только ему чудится, что одну из дверей отпирают, в потолок, в перекрёстье балок и тучу черепицы над ними летит невербальная bombarda maxima.
Отредактировано Antonin Yu. Dolohov (2017-05-23 14:17:28)
Ответного заклинания не прилетело, значит, нападавший решил воспользоваться случаем и сбежать. Несколько шагов - и темное облако заканчивается, зато открывается пустой переулок. Путь назад отрезан, две стороны улица пусты, но за такой короткий срок пробежать по ним не получилось бы. Барьер все еще работает.
- Проверьте дома.
Пять домов, шесть авроров. Пусто, пусто, пусто, пусто... Жители не дураки - естественный инстинкт требует убраться подальше от места подобных событий. Есть. Либо беглец, либо слишком беспечный житель. Легко было допустить и индивидуума без инстинкта самосохранения, и слишком самонадеянного, и слишком глупого. Двое с одной стороны дома и двое с другой, на перехват, сам же Руфус с одним из авроров отправился просто следом.
Несколько комнат и закрытая дверь. Значок обожгло - группы встретились с другой стороны и готовы врываться по команде.
Скримджер выдохнул, заставляя сердце биться еще ровнее, и коснулся палочкой значка, подавая сигнал. Раз, два, три - сердце отсчитало три удара и второй аврор выбивает дверь. Внутри слышится взрыв, столб пыли снова мешает видеть, но оставляет возможность рассмотреть силуэт.
- Cavea
Пляшущие языки пламени радовали глаз и грели душу.
- Это аврорат, медленно опустите Вашу палочку на пол и поднимите руки вверх.
Все еще ничего не было толком видно, и потому клетка занимала внушительное пространство, отрезав оставшегося аврора.
- При непослушании мы будем вынуждены применить силу.
Небо над Ирландией, это часть Ирландии. И принадлежит оно - Англии...
Arctis Memburus!
Невербальное, но оттого не менее полезное заклинание прошивает клетку насквозь, но последующая тирада заставляет мага помедлить - голос узнаваем и заставляет ухмыльнуться. Бросать палочку Антонин не намерен, но теперь держит руки на виду, припасённая для авроров радость-гадость замерла на самом кончике готовым сорваться заклинанием.
- Мы находимся на территории Ирландии, сэр. Британский аврорат не имеет права применять силу здесь, если вы не знали...
Палочка балансирует в пальцах, но Долохов не атакует, не торопится атаковать - на плечах и голове у него залежи цементоной пыли, словно седина, а слова не особенно добродушны, но не содержат крамолы.
- Разве что в помощь ирландским коллегам, борющимся с терроризмом... Но я-то тут борюсь только за свою жизнь.
Антонин шагает в проход, всё так же, на виду и на отлёте удерживая свою волшебную палочку, - глядя на второго аврора он говорит проникновенно:
- Это замечательно, что аврорат стоит на страже жизней простых людей.
И скалится, зараза...
Почти готовое сорваться за непослушание заклинание серьезнее клетки застывает непроизнесенным. Голос знаком до боли в давно зажившей руке. Приходится замолкнуть, упуская момент, когда клетка перестала быть целостной и даже позволяя пройти сквозь брешь. Приходится замолкнуть, но не от дрожи страха, и не от неописуемой радости. Скорее, он настолько не ожидал увидеть именно здесь и именно этого человека, что ставшее за прошедшие годы практически непробиваемым спокойствие, все же, дает трещину. "Ты просто не мог выбрать более неподходящий момент. Мне же придется тебя задержать." В том, что перед ним не испуганный забаррикадировавшийся житель этого дома Руфус уверен без сомнений.
- Вашей жизни ничего не угрожает.
Опускать палочку или посох Скримджер не намерен. "Не мог оглушить и этого сразу?" Впрочем, тогда он все равно бы не стал опускать. Слишком рискованно. Сейчас он на службе и не может позволить себе лишние эмоции.
- Мы действуем в согласии с Ирладскими властями и от имени Ирландского правительства. Пожалуйста. - Он выделил это слово интонациями. - Отдайте мне палочку и пройдемте с нами. Если Вам нечего скрывать, мы это быстро выясним от отпустим Вас с миром.
Хорошо, что оставшийся подчиненный не вмешивается и не лезет с инициативой, но тоже готов драться. Двое против одного. Либо сдаваться без боя, либо оказывать сопротивление представителям власти.
Скримджер убрал палочку в ножны и протянул пустую руку открытой ладонью вверх. Ему хватит и посоха, волшебная палочка не обязательный атрибут, да и достается за секунду, и, все же, это был определенно мирный жест.
- Это замечательно, - Антонин белозубо улыбается, тяжким взглядом придавливая безымянного аврора к полу. Нет, лишний раз оглушать работников аврората он не намеревается, - пожалуй я готов доверить свою жизнь Ирландским Властям. До сих пор у них ко мне не было серьёзных претензий. Господа авроры...- палочка невесомо приземляется в ладонь Скримджера, но обманчивая плавность движений "задержанного" вряд ли вводит кого-то в заблуждение, - без палочки Антонин опасен не менее, чем с нею... возможно даже более, раз уж дистанция свелась к удобной для рукопашной, а не обычному дистантному бою.
- Надеюсь на вашу порядочность, господа, эта палочка - семейный раритет и часть родового майората. Куда Вы предлагаете мне пройти?
Размен Антонина практически устраивает: у Ирландии и впрямь против него ничего нет, а пока он тут заговаривает зубы группе из Лордона, ребята доделают свою часть работы. Свою часть... эта беседа на грани флирта будет стоить паре авроров жизни, а паре гэльских парней... нет, не жизни, но времени до нового теракта. Несколько лишних вздохов. Роскошь.
Особенно если они не забудут затереть следы.
После сочтёмся, выясним, кто донёс. Всё это не сейчас - сейчас надо спешно привести мысли в порядок - это задержание не было первым в жизни Антонина и то, что первый допрос может случиться уже через четверть часа, Долохов знал на практике. Самое время пересмотреть внутренние приоритеты...
- Я надеюсь, мы обойдёмся без кандалов?
Но если даже нет, Антонин неторопливо снимает перчатки, дёргая их за пальцы - один за одним. Руки его не дрожат и абсолютно спокойны движения.
Отредактировано Antonin Yu. Dolohov (2017-05-23 14:28:01)
- Я рад, что Вы решили проявить благоразумие. - Тон Руфуса не теплеет ни на градус, когда он убирает чужую палочку за пояс, но враждембности в глазах нет. И, все же, он ожидает подвоха в любой момент. Дружба дружбой, но каждый из них сейчас при деле, и каждый не станет ради того, что было, так просто уступать.
- Надеюсь, Ваше благоразумие позволит Вас не связывать. Хотел бы надеяться. - Очень хочется побыть мстительным и набросить на шею Долохову удавку, но Скримджер не был уверен, что тот не воспользуется случаем рассказать об этом небольшем темном заклинании властям. И тогда у них обоих не будет выбора.
И, все же, Руфус терпеливо ждет, пока задержанный не будет способен идти. "Хватит тянуть время. Мы все равно не пойдем больше никого ловить. Четверо из шести оглушены, будь доволен, а их ждет разбор ошибок и лишние тренировки. Так подставиться. И меня подставить."
Отличным способом не ударить в грязь лицом перед Ирландцами - добиться признания Долохова. Тогда они не бездарно потратили время, а поймали одного из террористов "И ты не на последних ролях, да? Ты не умеешь быть на последних, судя по пришедшей о тебе информации."
Но делать это совершенно не хочется.
До уцелевшей части местного аврората они доходят достаточно быстро. Руфус впереди, придерживая задержанного за локоть, второй аврор немного сзади, держа на прицеле палочки. Доверяй но проверяй.
- Мы задержали его. Он оказал сопротивление при аресте, но, возможно, парень просто перепугался и спутал нас с террористами.
Тон и выражение глаз Скримджера было беспристрастным. Он не собирался ничего показывать. Никаких своих эмоций.
- Я сам проведу допрос. Мы его задержали и мне лучше знать какие вопросы задавать, что бы получить на них правильные ответы. Даете разрешение на допрос с веритасерумом?
Возражений тон Руфуса не предполагал. Их позвали на помощь потому, что не справились сами. Так пусть теперь эту помощь принимают в полном объеме.
Он еще напомнил о беспристрастие и взгляде со стороны, пришлось даже немного надавить, но, в конце-концов, его группе была предоставлена комната для отдыха и залечивания повреждений перед отправкой домой, а сам он с Долоховым удалился в изолированную комнату.
- Ну здравствуй.
Дверь закрылась, и молчать больше не хотелось. В голосе был те столько холод, сколько яд. А сам Руфус, тем временем, повернулся к столу, подготавливая два свитка пергамента и самопишущее про для протокола. Отчет, все же, он будет должен предоставить.
- Не советую на меня сейчас пытаться напасть. Но ты же и не станешь, да? - Он стоял спиной к Антонину и казался расслабленным. Насколько расслабленной может быть взведенная пружина.
- Мы задержали его.
Антонин лучезарно улыбается. Дежурный по свежим руинам мрачнеет - кажется, Тони знают здесь в лицо и совсем ему не рады. Тем не менее, ни сам факт поимки, ни грядущий допрос Тони не напрягают, - за фасадом, полным насмешки, и не требующим напряженной работы мысли, идёт кропотливая работа. Долохов ненавидит так планомерно и широко использовать свои способности и недуги, однако против допроса с веритасерумом не возражает и даже присутствия колдомедика не просит - успеется ещё.
Долохов молчит, прикрыв глаза, не вынимая рук из карманов, как только право распоряжаться собственными карманами ему вернули.
- Это было, знаешь ли, большим сюрпризом - увидеть тут тебя вместо террористов, или кто там нынче баловался со взрывчаткой?
От двери Антонин шагает раз, другой, обходит стулья, в свою очередь находя возможным обратиться к аврору левым полубоком:
- Но я тоже желаю тебе здоровья, что бы там ни было в прошлом...
Вопрос о нападении остается не отвеченным, Антонин доходит до стены, касается ее ладонью, о чем-то думает, но потом качает головой, словно разуверившись в чём-то и всё же обходит стул, рассматривает его, только потом...
- Ты не возражаешь, если я сяду? Такая беготня и нервные потрясения, авроры на улицах, грохот взрывов, - слишком много... впечатлений.
В голосе Долохова яда нет, - там скорее уверенное спокойствие, ни грана паники и обволакивающая сила, которой, наконец, позволено свободно течь и обогащать собою интонации. Он-то как раз неиллюзорно расслаблен, не собираясь тратить на бессмысленное напряжение ограниченные ресурсы своего организма.
Невообразимо хотелось грохнуть рукой по столу и потребовать прекратить этот цирк. Взорваться, накричать, высказать в лицо все то, что он думал первые несколько месяцев после их последней встречи. Вместо этого Руфус глубоко вдыхает и медленно выдыхает воздух, успокаиваясь. Любое из подобных действий будет бессмысленным.
- Я не в обиде за то, что было. Ты был... расстроен. Я исполнял свою работу. Я мог бы защитить себя, но не стал. Ты мог бы добить меня, но тоже не стал. А под плеть подставился я сам, ты в меня не метил и не попал бы. - Голос был ровным. Именно это он объяснял Вене, готовой порвать обидчика мужа на кусочки. И именно это было правдой. Любые другие эмоции и обиды были бы совершенно лишними.
- Любой стул в твоем распоряжении. Только оставь мне второй.
Письменные пренадлежности расположились в нужном порядке, но заклинание, заставляющее перо писать, Руфус произносить не стал. Вместо этого он прислонил посох к углу между стеной и столом и аккуратно положил рядом палочку.
- Я запрашивал о тебе информацию. Там говорилось, что не рекомендуют легелименцию. Я должен знать, если могу чем-то тебе навредить.
Скинул запорошенную бетонной пылью мантию, повесил ее на посох, и, наконец, опустился в кресло напротив. Антонин нападать не стал. Это хорошо.
- Жаль, что ты во время наших тренировок не действовал в полную силу. Так было бы интереснее.
Он с интересом рассматривал собеседника, отмечая произошедшие изменения. Годы на всех оставляют отпечатки. И протягивает раскрытую ладонь с пузырьком зелья. Ему интересно что будет делать Долохов.
Антонин предсказуемо выбирает тот стул, что позволяет видеть дверь в помещение, смотрит спокойно, не утруждая себя притворством или актерской игрой. За прошедшие годы изменился не только он, и Антонин неторопливо возвращает уделённое ему внимание.
Усаживается.
Устраивается поудобнее.
- И много информации пришло? - это вот - почти усталое любопытство, всё ещё горящие искры в чуть выцветших глазах. Антонин откидывается на спинку, - теперь вот хорошо и устойчиво. Надёжно. Можно не бояться упасть со стула: переживать допрос на полу ему явно не хочется.
- Легилименция навредит не мне, Руфус. Не знаю, навредит ли веритасерум, - мы можем проверить. И вряд ли что-то кроме прямого попадания Crucio навредит мне больше, чем наша короткая стычка - так думают умники из Мунго.
Антонин подается вперёд, с интересом рассматривая пузырёк - с такой формой, когда веритасерум не заливают через стакан в судорожно стиснутые зубы, он встречается впервые:
- Если контроль над собой заставляет ограничить силу, я предпочту контроль. А то выйдет как в нашу последнюю встречу, когда я... не контролировал происходящее. Это пьют? Всё целиком?
Долохов не торопится, но руку к флакону протягивает, неторопливо забирая предложенное зелье себе, преспокойно откупоривая пробку... Если уж пить, то пить.
Руфусу совершенно безразлично какой стул. Он уверен, что его не побеспокоят. Даже если кто-то вдруг вздумает посметь - его авроры не пустят. Наверное, в этом высший смысл полного контроля всего. И пусть у него пока соврешенно не полный - в этих пределах контроль есть. Потому он только немного отставляет свой стул в сторону, что бы быть чуть больше в тени, чем собеседник, но при этом не возникло ощущение, что он отодвигается.
- Хорошо. - Он кивает, просчитывая варианты. Он должен провести допрос, и должен сделать это так, что бы нельзя было прикопаться. - И ответь мне до того, как выпьешь. Ты причастен к этому?
Он не стал обещать что вытащит. Слова совершенно бессмысленны. Либо Долохов верит ему без лишних напоминаний, либо не поверит и после словесных убеждений.
- Прислали достаточно, что бы я сделал выводы. А что бы не терять контроль, надо учиться управлять собой и в таком состоянии.
Аврор почти зеркальным движением откинулся на спинку стула и завел волосы за ухо небрежным движением.
- Пьют. Целиком. После того, как выпьешь, ты будешь чувствовать непреодолимое желание отвечать на мои вопросы честно. Я буду спрашивать тебя. Самопишущее перо вон там - все внесет в протокол. После этот протокол я предоставлю нашим ирландским коллегам.
Все же, лучше точно знать положение вещей, что бы задавать правильные вопросы. Но, что бы ни ответил Антонин, Руфус все равно будет спрашивать по своему плану. Потому что не поверит в ответ "нет".
- Скажи, если почувствуешь себя хуже. Никому не нужно, что бы ты тут умер.
Это не нужно местному аврорату. Потому что смерть в застенках мирного жителя еще сильнее расшатает почти рухнувшую башню власти. Это не нужно Британии, те предпочтут показательный суд. Это не нужно и самому Руфусу. Просто он этого не хочет. А еще он просто устал от недомолвок и уловок. "Ты знаешь, что я подозреваю. Не можешь не понять это." А, может, он и переоценил проницательность собеседника. Он морщится.
- Пей уже. И начнем.
Что Руфус ожидает в ответ? Признаний? Тогда он, вероятно, знает Долохова слишком плохо. всё ещё слишком плохо, и Антонин Юрьевич позволяет себе усмешку:
- Если тебе прислали информацию, ты знаешь, что я аккуратен. Я не делал бомбы к сегодняшней акции, не ставил её, не активировал механизмов, не выбирал места взрыва. С точки зрения закона и доказательств - нет, я не причастен к сегодняшним событиям. Возможно, я хотел бы быть причастен - просто потому, что нахожу оккупацию одной страны другою страною... омерзительным. Недостойным той замечательной страны, где я долго жил, и которую продолжаю любить...
Он не собирается объяснять Скримджеру, что контролировать это нельзя, что по прогнозам их, британских, специалистов, он давно уже должен был превратиться в овощ и умереть, или что "это состояние", наоборот, является не приступом, вовсе нет.
Впрочем, лучше один раз показать, чем объяснять, - эта истина проста и её, эту методику, Антонин собирается привести в исполнение. Смерти он, честно сказать, не боится, как не боится и содержимого пузырька - постукивает им, открытым, о согнутый палец, чтобы перемешать возможный осадок, нюхает снова, и залпом пьёт до дна.
- Если я почувствую себя хуже, уже ничего не смогу сказать, но ты это, безусловно, заметишь... - чистая правда, что ни говори.
Антонин прикрывает глаза от света и опирается сильнее на спинку кресла, а потом... потом просто убирает остатки контроля, не дожидаясь, пока за него это сделает зелье: неспособность говорить ложь, это тоже запрет на контроль...
То, что ему удалось не поморщиться, можно было назвать не иначе, чем чудом. А вот промолчать не получилось, хотя он честно старался.
- О, я ни капли не сомневаюсь, что своими руками ты этого не делал. И что доказательств не будет.
Сам Руфус никогда не лгал. Как те фейри из сказок. Недоговаривал, искажал правду, наводил на ложные следы, но на прямой вопрос всегда отвечал честно. По крайней мере, со всеми, кто считался ближе случайных знакомых и просто коллег. Но ожидать того же от других было бы несомненной глупостью.
- Политика. Каждый раз все беды из-за нее.
Он не ждал ответа, да и это не было вопросом. Вместо этого - короткая команда самопишущему перу. Дата, время, имя допрашивающего, имя допрашиваемого. Простые вопросы для проверки работы зелья.
- Назовите свое имя. Назовите дату рождения. Являетесь ли Вы коренным ирландцем? Кто вы по национальности?
Вопросы о семье Руфус пропустил. Этого минимального блока вполне достаточно. Стоит как можно скорее закончить с официальной частью допроса. "Вот и как сформулировать вопрос так, что бы самый честный ответ на него показал не правду?"
Аврор помедлил. Хорошо, что перо не конспектирует паузы. Не отображает интонаций. Не показывает после лиц собеседников.
- Начнем с конца. Вы оказались в доме, в котором мы вас задержали, потому что в нем было, по вашему мнению, безопасно?
Лучше всего, если ответы будут да-нет. Это намного проще контролировать. И намного проще, чем пытаться как-то обойти запротоколированные "достаточно" в случае излишней откровенности.
- Вы знали кто именно за дверью до того, как я представился? - Узнал ли до того, как услышал голос. Стоит попытаться. Вдруг получится задать именно такой тон вопросу.
- Вы сдались властям потому, что знаете, что не делали бомбу?
Сам он, увидев подобного рода вопросы в отчете, размазал бы по стенке допрашивающего. И потом сказал бы, что эта клякса - предмет интерьера. Но вдруг повезет, и его ирландские коллеги менее дотошны? Потом стоит вставить серьезные и правильные вопросы, но не раньше, чем он поймет линию ответов. "Лучше бы ты нормально мне сказал что делал, а что нет. Я бы знал что спрашивать."
— Я, доб... — тут ужас мелькнул в глазах арестанта оттого, что он едва не оговорился, — я, игемон, никогда в жизни не собирался разрушать здание храма и никого не подговаривал на это бессмысленное действие.
- Нет, не политика. Дело чести. Liberte. Я не занимаюсь политикой, только свободой... - голос Антонина меняется, становится глуше, теряет интонации, зрачки расплываются едва ли не шире радужки, пальцы цепляются за подлокотник, словно напряжённые птичьи лапы. Пока Руфус молчит и думает над своими вопросами, Тони накрывает, как не накрывало уже давно: зрение рассыпается сперва на пятна, потом на разноцветные подвижные тени вместо самопишущего пера, на болтающийся вокруг хоровод неказистых клякс, среди которых нет ни предметов, ни их теней - Антонин помнит, что следить за ними не стоит, но на такое усилие его уже не хватает, и взгляд его становится расфокусированным, мельтешит, ни на чем не способный остановится более секунды. Отвечает он, обращаясь к огромной полукруглой тени, ошибаясь с определением положения собеседника чуть не на метр.
Тони и сам рассыпается, разъезжаясь на куски, не связанные никак друг с другом: первой распадается на осколки голова, затылок отъезжает куда-то назад, оба виска уходят в стороны, а весь мелкий горох из мыслей рассыпается по воздуху, случаясь одновременно везде и нигде. Слова требуют усилий почти нечеловеческих - язык отказывается подчиняться, губы не слушаются, слова языков дополняют одно другое и снова идут по кругу: французские, немецкие, русские, английские - все в разнобой. Тони не слишком понимает, как их принудить - заставить себя практически невозможно, но он всё же справляется:
- Долохов Антонин Георг, Антонин Юрьевич... Родился 15 апреля 7431 года*, не ирландец вовсе, русский... немец...
Тони не слишком понимает происходящее, спешит ответить на вопросы, торопится:
- Нет. В доме было опасно. Снаружи опаснее - взрывы, люди на улице, магия... А дома только крыша сверху упала, - Тони веселится, смеется, словно ребёнок, но в интонациях голоса смеха нет. Нет и слёз, хотя следующий вопрос заставляет его рыдать, едва не захлёбываясь. Голос его отстранен и безразличен:
- Нет. Не видел, кто напал. Дверь выломали - я не смотрел, кто... защащал... ся. Не говорили, что аврорат...
Не... Не... Не... слова рассыпаются внутри на льдинки, звенят друг об друга, дробятся дальше, перемешиваясь - не аврорат.. рат... тат.. рат.. за ними сложно слышать вопросы и изнутри снова поднимается тягучая, тёмная - отражается в глазах беспокойством - Антонин шевелится, ищет на себе палочку - сбросить, выбросить. В ушах звенит, динькает, мешает слышать, пальцы трясут и дергают обивку кресла - ищут палочку. Ищут, как бы сбросить неуправляемое, тёмное...
- Нет. По-то-му что авроры сказали сдаться. Отдать палочку...
Тони накрывает, как не накрывало уже давно - динь-динь-динь, - звенит где-то бубенец, пол шатается и брыкается под ногами так, что колени приходится задрать повыше, чтоб не выбросило из кресла. Динь-динь динь...
Какова бы не была магическая традиция рода, сейчас из Антонина толчками, словно пульс такой, выходит сырая стихия магии: динь динь динь...
*указан старый стиль альтернативного календаря
Отредактировано Antonin Yu. Dolohov (2017-05-23 08:58:56)
То, что происходит, не похоже на типичную реакцию на зелье. Можно было бы догадаться, зная о проблемах с детьми Антонина, но Руфус не собирается сдаваться. Теперь не собирается вдвойне - не хватало, что бы кто-то ещё решил повторить трюк с допросом. И угробил и себя и допрашиваемого. А он справится. В конце-концов, если не он, то кто?
Ответы были подходящими. Почти подходящими, но будь они идеально невинными - это вызвало бы лишние вопросы.
- Вчера вечером Вы выходили из дома? Вы выходили на прогулки возле того места, где был совершён взрыв?
Пусть потом думают что это один вопрос. Или ничего не думают.
- Вы вступали в драку сегодня помимо инцидента в доме?
Скользкая дорожка, но учитывая не типичную реакцию должно было пройти. Кинуть порошок и сбежать - это не драка. Ни для одного из них.
- Отметьте не типичную реакцию на веритасерум. Задержанный отвечает на вопросы, но при этом наносится существенный вред его здоровью. Не рекомендую в дальнейшем применять подобные методы.
Руфус поднялся и сходил за посохом, оставив палочку лежать на столе. Сев обратно на стул, он коротко ударил посохом о пол, выставляя вокруг прозрачная стена щита. Не факт, что он продержится долго, в защите Скримджер был, пусть и не сильно, но слабее, чем в нападении, но никто не мешает ему обновлять чары.
- Вы замышляете преступления против народа Ирландии?
"Ещё немного. Один блок вопросов" будь ситуация другая, Скримджер снял бы щит и попытался помочь хоть чем-то, привычно наплевав на собственную безопасность, но если его из допросной вынесут вперёд ногами, ничем хорошим это не закончится. И, все же, приятного было мало.
- Вы замышляете совершать террористическую деятельность на территории Ирландии?
Тоже спорный вопрос, но времени спокойно обдумать каждое слово явно не было. Не известно сколько ещё продержится зелье. Может, дольше положенного, может, меньше. Ничего не известно, и это вызывало глухое раздражение. У каждого из них свои секреты. Руфус и сам не стремился поделиться каждым своим днём или поступком, и не ждал подобного, но в данный момент ощущал, что его водят за нос и не дают прямых ответов только из желания поиздеваться. Понимал разумом, что это не так, сдерживал эмоции, но все равно желание съездить по лицу собеседнику заставляло сильнее сдирать пальцы на посохе, обновляя щит.
Позже Антонин непременно обрадуется тому, что у Скримджера хватает ума, подозрительности, удачи или мнительности не лезть к нему руками. Необходимый, но слишком высокий риск. Антонин ставит на профессионализм и, хвала Мерлину, не ошибается - вместо того, чтоб лезть в допрос заклинаниями, руками и колдомедиками, Руфус продолжает задавать вопросы.
Если бы Долохов мог, он бы порадовался, но, в этом состоял риск и безумие храбрых, порадоваться он не мог, вопреки подозрениям аврора почти не контролируя происходящее. "Трюк с веритасерумом" заключался не в том, что Долохов исхитрялся под зельем врать или увиливать от вопросов, нет - Антонин действительно говорил самую что ни на есть чистую правду. В контексте того, в кого его самого превращало это зелье почти мгновенно.
- Я... Выходил, да. Днём я был на скачках... ставил... проигрывал. Барьерные скачки, завершаются в апреле. Самая горячая пора... Вернулся через камин. Прогулка? Нет. Я не ходил гулять. И не дрался. Не моё дело, лучше было уйти...
Голос, в начале чёткий, становится тише - Антонину объективно всё сложнее заставить себя говорить, просто говорить, открывая для этого рот, проталкивая из себя звуки: основная порция эмоций и лишней магии слита, теперь его заполняет не тьма - темнота, в которой медленно тонут отвалившиеся от него "куски" - Долохов замирает, старается лишний раз не шевелиться - память тела говорит, что так можно застрять надолго, настало время сберегать, а не расплёскивать.
- Я люблю народ Ирландии. Нет...
- Террористическую... войну? Нет... в Ирландии... нет... террор не ведёт к счастью... иностранцы не должны... совершать теракты в чужих для них странах...
Нет, разумеется, не на территории Ирландии, на территории, оккупированной Англией - да, он бы так и сказал, но не а Ирландии, нет. Антонин удерживает себя в настоящем, держится за тактильность ошущений как за последнюю соломинку, заставляет себя удерживать открытыми глаза, чтобы не сдаться. Настоящая борьба сейчас проходит не с зельем и не с аврором - отнимает все силы, оставляя внешне почти беспомощным...
Пожалуй, на этом можно было закончить. Прямое признание под веритасерумом, что не замышляет, не дрался, и считает, что не должен. Отлично, оправдан, гуляй.
Руфус поднялся и отошел к столу, убирая из-под пера пергамент и подставляя туда новый, чистый. Возвращаться назад он не стал, устраиваясь на углу стола. Эти вопросы стоило продумывать дольше и серьезней. И не потому, что они могли повлиять на чье-то решение, они не особо могли повлиять даже на него самого. Скорее потому, что он должен знать ответы. И потому, что для правильных ответов в таком состоянии вопросы должны быть еще более правильными.
- Ты знал, что твоя реакция на веритасерум будет не типичной и опасной? Реакция на легилименцию опасна тем же?
Пожалуй, именно это было двумя важными сейчас вопросами. По крайней мере, их Руфус смог сформулировать. А вот что спрашивать дальше? "На сколько поцелуев дементора ты заработал"? Или "Расскажи о всех своих преступлениях, тянущих на пожизненное"? И что, они тут пару лет сидеть будут, пока все перечислится? А хочет ли он вообще это знать? Хочет ли, вспоминая о дружбе, знать о том, что подозревает сейчас? Подозрения и уверенность - это совершенно разные вещи.
Не то, что бы Скримджера смутили какие-либо противоправные действия, он сам далеко не святой, но, имея его должность, сложно будет бороться с врагом, точно зная, что в первых рядах будет друг.
Аврор раздраженно стукнул в очередной раз посохом по полу.
- Я могу тебе чем-то помочь?
По крайней мере, он может попытаться. Или может не мешать.
- У тебя есть метка?
Пусть лучше такая формулировка. Совершенно идиотская, и от этого, случись что, при допросе уже его, можно будет искренне отвечать, что ничего не знал. Подозревал, но мы все подозревали, презумпция невиновности.
Скримджер оперся двумя руками о посох, устроив сверху подбородок и наблюдая за Долоховым.
- Наверное, стоило тебя привязать к стулу. Я не хотел доставлять тебе неудобств, но если бы ты сказал о том, как тебе будет, я бы это сделал. Что бы ты не упал.
Доброжелательные интонации. Забота о ближнем. После прекращения первой части, вопросы задавались исключительно мирным, успокавиающим тоном. Не то, что бы Руфус сильно верил, что может помочь, но лучше так, чем сухие официальные интонации.
Пауза в допросе действует, похоже, благотворно - Антонин, безусловно, всё еще не владеет собою, но по крайней мере не выпадает из кресла, найдя хрупкое равновесие между собою, спинкой и подлокотниками. Окружающий мир меркнет, схлопываясь до нескольких смутно различимых во тьме островков и Голоса - если бы не волшебное свойство зелья, принуждающего говорить, Антонин бы уже давно отключился от реальности, но пока аврор говорит, задаёт вопросы, у него есть шанс выйти из этого аттракциона почти без потерь.
Его ирландских коллег Долохов для этого провоцирует, но у них с буквой и духом закона всё не так строго и даже размахивай он справкой из Мунго, что веритасерум ему не полезен, это вряд ли остановило бы допрос. Слишком давно они играют друг с другом. Слишком высоки ставки и обширны взаимные счета.
Да, их бы Тони заставил.
Руфуса придётся просить.
- Знал, что не обычна. Отравился в юности. Потом болезнь... и ещё в Мунго... это не... самое опасное. Нет. Легилименту хуже - все... шансы прописать...ся в дурдоме. Насовсем.
Вот оно... молодец. Теперь, когда вопрос задан, проще и ответить и попросить - очень не хочется опять терять пару дней, проводя их в каталажке в полукоме:
- Можешь. Нужно отвечать до... конца. Нужны вопросы пока не... закончится.
Правда следующий же вопрос должен, наверное, заставить раскаяться в просьбе. Антонин не медлит с ответом, но пытается взглянуть туда, откуда идёт Голос. Промах не важен, важно движение и попытка улыбки...
- С тех пор, когда ... это не было преступлением.
Сама по себе Метка ничего не означает, не сейчас, когда всем известен и ближайший круг друзей Тома Риддла, и их вполне законная, до его смерти, деятельность. Отрицать Метку сейчас Долохов не стал бы что под зельем, что без - проще всего проверить его, прямо тут силком закатав рукава. Может ли Руфус понять, чем является Метка? Моделируя возможные реакции абстрактных авроров, Антонин считал этот вариант маловероятным, но сейчас тут перед ним не абстрактный аврор - выпускники Дурмстранга в иных областях куда более догадливы, чем англичане.
В любом случае, сопротивляться веритасеруму сейчас Антонин не собирался.
Не сейчас. Нет... Нужно вместо этого попытаться удержать последние островки себя от погружения во тьму - больше её или меньше, в какой-то момент она отступит. Главное не заснуть. Отвечать... Антонин кусает в кровь губы, - пауза незавершенного ответа без новых вопросов - самое мучительное при наличии почти непреодолимой потребности рассказывать:
- Давнее дело. Смелый эксперимент. Да...
Отредактировано Antonin Yu. Dolohov (2017-05-23 14:42:46)
"Сгорел сарай - гори и хата"
(с) народная мудрость
Щит опадает с едва слышимым звоном осколков. Наверное, это воображение Руфуса каждый раз дорисовывает такой эффект - на деле щит просто исчезает. Или, все же, осыпается осколками. Тихий звон успокаивает. Если бы была возможность, если бы здесь было любое зеркало, да даже просто стекло, аврор непременно стукнул бы по нему кулаком. Выросшая за прошедшие годы броня дает трещины, возмущая зеркальную гладь его спокойствия, от которого с момента закрытия двери этой комнаты осталось не так уж много.
- Ты... - Называть идиотом человека, который настолько старше и, тем более, которого он все еще уважает, было бы слишком. Потому просто пауза. Он даже не взрывается монологом где именно он видел все причины, побудившие не сказать об опасности с самого начала. Не для него, Руфуса, а для Антонина. "Ну и кем ты меня считаешь? Аврором, который будет исполнять закон не смотря ни на что? Мстительным идиотом? Кого ты видишь перед собой?"
Вдох-выдох. Ничто так не успокаивает, как разбитое зеркало. Вопросы. Хорошо, будут вопросы.
- Что для тебя значит метка?
Почему бы не воспользоваться ситуацией. За несколько секунд Скримджер определил для себя положение в данном вопросе. Действовать вслепую намного хуже, чем действовать предвзято. Больше шансов навредить. Меньше шансов выйти победителем.
- Собираешься ли ты бороться в местным правительством? Собираешься ли участвовать в оппозиции в Британии?
Действительно интересные вопросы. И выводы из них, даже если они будут несвязные, сделать можно будет сделать потом. Что будет зависеть от этих выводов - тоже решить потом. Раз случилось такая возможность, даже необходимость, он будет спрашивать.
- Кого ты видишь перед собой? - Даже не вопрос, скорее, отражение мыслей. Он вполне готов к ответу вроде "темное пятно" или "кракозябру с щупальцами". Возможность потянуть время.
Руфус вернулся на стул, откинулся, сложив ладони домиком и внимательно рассматривая собеседника.
- Ты уверен, что не нужна помощь колдомедиков? Если скажешь нет, я не стану звать.
Пауза, совершенно короткая, будто ее и не было.
- Что бы ты сделал, если бы сегодня в группе авроров, задержавших тебя, не было меня?
Знать пределы, за которые Антонин готов заходить. Не столь важно что он думает о политике, кто его сообщники, что именно они замышляют - просто знать, иметь возможность просчитать в будущем и обойтись без подобных мер.
- Что для тебя Иерусалим?
- Ничто.
И весь мир... (с)
- Я?
В одной этой букве вся ирония Долохова, весь он. Он успел всё продумать до допроса, до веритасерума, значит принял решение, значит был прав. То, что сейчас Антонин не помнит этого решения и самого хода своих мыслей ничего не значит: решение уже принято. Оно уже есть. Над ним не стоит думать - это почти единственное, что он делает каждый раз перед допросом - расставляет константы, чтобы даже лишившись возможности рассуждать не усомниться. Это его решение.
Он так решил.
Не важно, потому ли, что считал допрос с веритасерумом неизбежным злом, потому, что был уверен - Руфусу аукнется иной выбор, или потому, что желал освежить "память" британских аврорров, чтобы в следующий раз не брать на душу лишнего греха - решение было принято.
Оно не обсуждалось.
- Идея. Для меня - жизнь. Честь.
Антонин прикрывает глаза, пока из небытия его не выдёргивает следующий вопрос - острова всё ещё виднеются, нужно только отвечать, и тёмные воды схлынут сами:
- С местным правительством - нет. Это дело тех, кто здесь живёт. Не моё. Мои сим..патии и антипатии этого не... меняют. Британия не оставила мне выбора. Оппо-зи-ци... я. Пусть так.
Долохов с усилием поднимает голову... вглядывается... медлит, хоть это и сложно:
- Чёрного рыцаря с фланга ферзя. Он хо... дит по белым клеткам. Не будь шахма.тные поля перемешаны, он стоял бы на соседней диагонали. Ходил бы по белым там, где я хожу по чёрным. Два чёрных рыцаря не должны сталкиваться в одной игре, а иначе с полем что-то не в порядке... Coup de grâce.
- Нет. Если не нужно тебе.
Антонин прикладывает титаническое усилие и привстает навстречу последнему вопросу:
- Я бы... вышел за предел барьера... аппарировал в Дублин. Поел...
Он куда больше похож на живого человека, чем даже три вопроса назад, - заострившиеся черты лица выдают больше напряжение, чем истощение, тьму, безумие или болезнь, хотя взгляд остается невидящим, стеклянным.
- Идея...
Руфус повторяет это эхом, но совсем с другими интонациями. Пусть достоверно подтвержденных сведений все еще нет, пусть это только разрозненные факты и догадки, но как это звучит ему уже не нравится. Где идея и честь, собравшие группу единомышленников, тем более оппозиции, там стоит ждать беды.
- Я говорил, что никогда не любил политику?
Риторический вопрос. Говорил, и не раз. Может, по этому его и повысили - не боялись конкуренции. Может, по этому и не повысили когда-то деда. Руфус был уверен - будь перебравшийся в Британию Скримджер немного младше, будь он жив - вполне мог быть на месте Антонина. И говорить про Идею.
Очень хотелось рискнуть и пробраться в голову собеседника легилименцией. Пока это будет законно. Здесь, в этой комнате, законно будет все, что он сделает. Вот только не все, что разрешено законом, может позволить себе сам аврор. Казалось бы - компенсация за то, что позволяет многое, что этот же закон запрещает, но он не думает подобными категориями. Только сам определяет что можно, а что нельзя. "Однажды я окажусь на твоем месте. И вряд ли допрашивать меня будут с тем же намерением." Подобные мысли не пугали - Руфус был готов отвечать за свои поступки. Если спросят. Но неизбежно настигли бы в нынешней ситуации.
- В чем состоит эта Идея?
Этот вопрос был важен не только с точки зрения знания. Руфусу действительно было интересно и важно - что может быть настолько значимым для такого человека, как Долохов. Потому что был уверен - это будет более значимая вещь, чем выкрашенные в один оттенок забора в Лондоне.
Он наклонил голову, позволяя себе несколько секунд прятать глаза за ресницами. Черный рыцарь не должен играть за белых? Он вообще не хочет играть в чьи-то игры. Не хочет быть фигурой на чужой доске. Но для этого недостаточно перекроить поле. Нужно разбить его вдребезги. Так, что бы разлетелось сотней осколков. Режущих, впивающихся в беззащитную плоть, ранящих осколков. У всего своя цена. И удара милости не будет. Ни для одного из них.
- Расскажи подробно, что для тебя значит эта борьба?
Руфус надеялся, что этих вопросов хватит до конца действия зелья.
- Едва ли не в первую нашу встречу, - подтверждает Антонин, устраиваясь на стуле для допросов удобнее. Зрение начинает возвращаться к нему и теперь он чувствует себя спокойнее, независимо от исхода разговора. Веритасерум ещё силён и сопротивляться, брать паузу - сложно.
Антонин слишком устал и не пытается обмануть хитрое пойло.
Только остаться в сознании.
Только отвечать.
- Ответ будет долгим, - затылок ложится на подголовник, - да, так уже можно терпеть, можно говорить долго.
- Прежде всего реваншизм. Гриндевальд... его идеи о мире маглов. Я не сторонник идей Гриндевальда в той форме, что со.общают им до сих пор британские газеты: ... не считаю одних магов, скажем, немецких - лучше магов английских. Я не сторонник ... поголовного уничтожения маглорожденных и маглов: когда-то мне приходилось плотно с ними работать, я знаю, о чём и о ком говорю. Но я благодарен Гриндевальду за то, что он показал нам проблему лицом. Мне - показал. Мир маглов становится слишком велик и игнорировать его больше нельзя. Нельзя сделать вид, что в охватившей весь глобус войне маглы не уничтожали друг друга так, как никакой тирании магов не снилось. Миллионы, - это больше, чем всё население магического мира... Они сами считают - послушайте только: больше шестидесяти миллионов человек... Нет, маги и маглы не равны... - Долохов выдыхает с трудом, длинная речь даётся ему тяжело, -они не равны. Мы. Не равны. У нас разные интересы. Разная мораль. Теперь не достаточно... представлять их министру нашего. Сейчас... модно стало говорить о равенстве. Чистокровных и... маглорожденных. Но мы и тут не равны. Говорить так - предательство. Так же с магией... Тёмная - запретить... Светлая - разрешить. Это не способ решить проблемы. Это способ убежать от них.
Перевести дух. Вдохнуть. Выдохнуть. От усилия на виске серебрятся каплями пот, топорщится волос на виске от старого ранения...
- Я буду бороться за то, чтобы считать маглов опасными. Потому что тот, кто меньше, чем за десять лет уничтожил шестьдесят миллионов себе подобных - опасен. Я за то, чтоб маглорожденным и полукровкам рассказывали дополнительно о культуре магии, этикете, поведении. Чтобы они приходили в наш мир магии - магами, а не маглами, чтобы этот приход контролировался. Экзаменом. Проверкой. Испытательным сроком. Чтобы не Статут, который отдает нас на милость маглов, работал для них, защищая их от нас, а чтобы наши законы защищали нас. От них. Чтобы в наших Школах кроме "магловедения" начали учить культуре и традициям магов. Маглы размножаются быстрее нас, рождают больше детей. В каждый год в Хогвартс и Дурмстранг приходит всё больше полукровок... но и кончает Хогвартс всё больше полукровок. А должны кончать школу не полукровки, не магглорожденные, а маги... Если школу кончает "полукровка" то нет, он не равен магу. В этом нет середины: или или. Или он маг... Или нет. И тогда он не должен занимать должности в нашем мире. Он не может им управлять и простое большинство здесь ничего не решает. Мы привыкли смотреть на них свысока, но всё давно не так - если они захотят взять наш мир, нашу магию, наши тайны - они возьмут их.
Мы пропустили то время, когда можно было удовлетвориться Статутом. Сейчас мы рискуем пропустить то время, когда можем остаться партнёрами. В следующий раз мир маглов постучит к нам завоевателем...
- В мой мир вливают напалм потакания маглам. И я - против. Я буду бороться с этим, пока мне позволит закон. А потом я его нарушу и буду бороться всё равно. Потому что от этого напалма мой мир, моя родина - умирает.
Отредактировано Antonin Yu. Dolohov (2017-05-23 17:21:11)
- Я готов слушать.
Руфус кивает. Он не изображает внимание, уходя в свои мысли в надежде на конспект пера, он действительно слушает, очень внимательно, не отрываясь и запоминая каждое слово. И совсем не потому, что это было важно ему, как аврору. Нет, конечно, эта причина тоже была, но скорее как дополнительная. Главная - понять, наконец. Причины и следствия.
И чем дольше Руфус слушал, тем больше понимал, что целиком разделяет подобные взгляды. Ввести магическую культуру в обязательное изучение. Не растворить свою самобытность и свои идеалы в том, что приносят суетливые, не верящие в магию, не видящие дальше собственного носа магглы. И не далеко от них ушедшие магглорожденные. Разумное изучение мира магглов - что бы не выглядело запретным, высмеиваемым плодом - который так тянет всех желающих отличиться, отвлекая живые, пытливые умы от действительно важных вещей.
- Это хорошая Идея. Та, за которую стоит бороться. - Он говорил медленно, не желая, что бы его слова выглядели как что-то, кроме взвешенного согласия. Он не стал обещать, что поможет. Он вообще не станет ничего обещать. Слова не значат ничего, поступки значат все.
Скримджер встал, тяжело опираясь на посох. Этот день был сложным. Для всех сложным.
- Постарайся в следующий раз не попадаться.
В том, что следующий раз будет он не сомневался. Идея предполагает борьбу. По крайней мере, в его характере. И в характере Антонина.
Снова смена свитков.
- Действие зелья закончено. Допрос считаю завершенным. Предварительное решение - не виновен. Освободить из под стражи.
Самопишущее перо педантично записало время окончания допроса, дало поставить подпись в конце листа, и было убрано на место, вместе с чернильницей. Руфус еще некоторое время смотрел на засыхающие завитки ровных букв. Р. Скримджер. Глава аврората Британии. Выглядело достаточно весомо, что бы в это можно было поверить.
Второй свиток был еще весомее. Не размером - тем, что в нем содержалось. Руфус вытащил палочку и коснулся уголка пергамента, распуская первый лепесток пламени. Да, он хотел оставить себе, изучить на досуге, но... Изучать нечего. Он и так понял достаточно.
- Тебе стало лучше? Давай я провожу тебя до дома.
Он все еще стоял боком, наблюдая за алыми языками, слизывающими все больше и больше переработанного дерева. Касающиеся пальцев. Ожогов Скримджер не боялся.
Вы здесь » Marauders. Brand new world » Законченные флешбеки » Tales of your behaviour like paper in a book
