В тот день им крупно не повезло. Настолько крупно, что хоть сам себе Авадой в лоб целься — такое паршивое чувство осталось внутри после всего произошедшего. Да и самочувствие, откровенно говоря, не лучше. Грюм едва не потерял одного из своих подчиненных, а когда, рыча сквозь зубы приказ отходить, сам полез его вытаскивать, то огреб ничуть не меньше острых ощущений, чем тот бедолага.
В итоге в Мунго их обоих доставили в бессознательном состоянии. Подарок для колдомедиков — мозаика «Аврор», нелегко разбирается, а собирается еще труднее. Хорошо еще, что оба валялись без сознания, это значительно упрощало работу целителям первые два дня. На третий день Аластор кое-как очухался, но еще не набрал достаточно сил, чтобы возмущаться. Пятый день он мужественно терпел, да и пришедшие навестить коллеги немного отвлекли от неприятных мыслей. На шестой день аврор смог не просто самостоятельно подняться с постели, но и пройти коридор от начала и до конца без посторонней помощи. Если не считать костыль: левая сторона все еще не слушалась, рука едва удерживала костыль, а нога и вовсе болталась безвольной палкой.
Ему обещали, что еще неделька, и он будет как новенький. Но это же Грюм. Стоит ему прийти в себя, как больничные стены будто бы начинают давить его всей своей мощью. От белого и лимонного цветов откровенно мутит. Лучше он эту недельку полежит дома. Или — еще лучше! - займется чем-нибудь полезным на работе. Чтобы тренировать стажеров, не обязательно самому скакать с палочкой вместе с ними. Да и бумаг поди накопилось... Как там без него его подопечные? Расслабились, наверняка. Самое время восстать из пепла. Феникс недоделанный, который уже раз.
В общем, на седьмой день, после вечернего обхода, Грюм сбежал. Хорошо, что привет-ведьма была незнакомая, на нее легко подействовал отвлекающий маневр, а там уж — свежий воздух, трансгрессия, путь домой! Одно плохо — больничное имущество, в смысле, костыли, пришлось прихватить покамест с собой. Без них было совсем тяжко.

...Трансгрессия далась с трудом. Благо, обошлось без ращепа, но Аластор повалился на землю, как мешок драконьего навоза, и если бы не оказался рядом с забором родного дома, вряд ли смог бы подняться достаточно быстро. Благодаря опоре ему это все-таки удалось, и маг поковылял дальше, по дорожке, к дверям. Свет в окнах не горел, значит, матушка до сих пор не вернулась из очередного вояжа к дальним родственникам. Это и хорошо. Не люби он эти охи-ахи, взрослый мальчик, уже больше, чем сорок годиков, сам как-нибудь разберется.
Утром он собирался появиться в Министерстве и заняться хотя бы одним из многочисленных дел, требующих сил и внимания. А пока что... пока что надо полежать. На любой ближайшей горизонтальной поверхности. Можно даже на полу в прихожей. Но нет уж, ладно, в гостиной есть диван, до него можно как-нибудь добраться. Чертова темная магия... чертовы колдомедики... чертовы костыли... чертово всё!!!

Диван, надо сказать, был возмутительно хорош. Диван был прямо-таки райским уголком на этой грешной земле. Грюм вытянулся во весь рост, потом кое-как пристроил руку, затем, с еще большим трудом — бесполезную ногу. Минут пятнадцать, и уже даже обезболивающих заклинаний не нужно, тело успокоилось, притерпелось, адаптировалось к новому положению. Говорят, дома и стены помогают, и в его случае это было близко к истине. Лучше тихий родной дом, картина, знакомая с детства, диван, на котором они с отцом бесились и дрались подушками, когда Аластор был совсем маленьким. Что угодно лучше, чем белые стены палаты.
Мужчина даже задремал, поэтому тревожный сигнал уловил не сразу, но все же достаточно быстро. Кольцо нестерпимо сжало палец и держало в тисках до тех пор, пока аврор окончательно не пришел в себя и не остановил действие чар. Слышу, слышу, уже иду. Интересно, кто же ты, добрый человек, заставший больного аврора врасплох. Следил же, судя по всему. Ну, мы еще поглядим, так ли все плохо.
Чтобы меть возможность держать в руках волшебную палочку, пришлось взять только один костыль. Это существенно замедляло ход. Ладно, если понадобится, маг его бросит и сможет сделать несколько быстрых шагов. Этого хватит на удар и порт-ключ. Должно хватить. Если их не слишком много. Но опыт подсказывает, что они, гады, по одному редко ходят. Смелые, что ни говори.

Аластор добрался до ближайшего окна во двор. В этот момент сработал первый заслон защитных чар. Он должен был если не оглушить человека, то хотя бы повалить с ног того, кто сунется ближе. Человека опытного и успевшего вовремя выставить щиты, вероятно, и не заденет. Но это только первый барьер. А в свое время он хорошо забаррикадировался.
Забаррикадируешься тут, пожалуй, когда тебя трижды пытаются убить в собственном доме. Матушку спасла только быстрая реакция и заблаговременно врученный ей порт-ключ. Его самого спасло редкое пребывание дома. Но с тех пор на старом скромном доме громоздилось три круга ограждающей магии.
Грюм встал спиной к стене сбоку от окна и вывернул шею, вглядываясь в заоконное пространство. Свет в доме не горел, так что окружающий мир не был абсолютной тьмой, но и того, кто пробрался внутрь, хозяин дома еще не видел. То ли свалился незадачливый воришка, то ли затаился опытный убийца, работая со вторым кругом защиты. Впрочем, брешь в барьере пока не ощущалась. Странно это все.

Грюм узнал голос. Он мало пересекался с Дафной прежде, за те месяцы, что она у них проработала, аврор еще не успел стать объектом ее пристального внимания. А вот теперь, буквально неделю назад — стал. И даже успел по-своему привязаться к молодой, но явно талантливой целительнице. Ну, то есть, очень по-своему. Где-то в самой глубине души он был искренне ей благодарен и рад тому, что после каждого ее визита его самочувствие улучшается. По самым нескромным его подсчетам, нужно было никак не меньше двух недель, чтобы встать на ноги. Плавали, знаем. Мюррей подняла его за неделю. Спасибо, конечно, большое. Но вот чего он не любил во всех колдомедиках — так это их непоколебимую уверенность в том, что у него есть время на восстановление в тишине и покое. Нет у него времени. Никогда не было и не будет.
— Стоять! — окно распахивается настежь от одного лишь легкого взмаха волшебной палочки. Аластор высовывается из окна по пояс, пытаясь резким выбросом силы, не оформленным ни в какое заклинание, просто оттолкнуть непрошеную гостью на несколько шагов назад. — Дура, назад!
Но не тут-то было. Охранные чары знают свое дело, не зря же один начинающий параноик так долго над ними трудился. На этот раз своим приближением волшебница активирует сразу несколько заклинаний: одно сбивает ее с ног, второе обездвиживает, третье оглушает. Грюм, видя, как девушка падает на землю, резко отворачивается от окна и, яростно вдавливая костыли в доски пола, продвигается к дверям. Продвигается не так быстро, как хотелось бы. «Дура, непуганая дура!!!» — не то ворчит, не то рычит маг, с трудом спускаясь по ступеням крыльца. Каждое движение требует таких трудозатрат, что остается только хрипеть сквозь зубы. Она это что, нарочно? — «Понаберут по объявлению! Я вам это припомню... я вам всем это припомню...».
Лежащая на земле жертва постоянной бдительности не шевелится. До нее еще пара шагов, но хозяин дома уже сейчас пребывает в некоторой пристыженной растерянности. Он, конечно, никому не позволит об этом узнать, но ситуация преглупейшая, что и говорить.
— Эй... эй, Мюррей, ты жива? — неуверенный оклик. Наклониться бы над ней да посмотреть, что там с ней, но это сейчас выше его сил. Все, что он может — это снять обездвиживающие чары да припомнить, чему их там учили на курсах оказания первой помощи. Что называется, сам приложил — сам и разбирайся... — Rennervate. Effemino. Ну, что там с тобой еще? Хватит прикидываться, Мюррей, я сейчас еще раз тебя чем-нибудь приложу!
Наверное, никто бы и не подумал, что за этим агрессивным недовольством скрывается самое обыкновенное беспокойство за человека, которому он не хотел навредить. Придушить, швырнуть костылем, изматерить, выгнать из Аврората — да. Навредить — нет.

Мюррей очухалась. Грюм испытал явное облегчение по этому поводу. То есть, нет, ни про какие угрызения совести и речи быть не могло, сама полезла — сама виновата, но, во-первых, она вроде как хотела ему помочь, во-вторых, она женщина, в-третьих, она младше. Довольно много аргументов в пользу того, чтобы извиниться. Когда-нибудь. Когда-нибудь не сегодня.
— Дура, — снова упрямо пробурчал Аластор, вкладывая в это чрезвычайно верное, на его вкус, определение уже куда больше недовольства, чем в первый раз. Куда проще сердиться на человека, когда ему уже не угрожает опасность. Однако же при этом замечание он принял к сведению. Попытался вспомнить, как делал раньше, но не смог. Это в боевых заклинаниях у него не бывает осечек, а в медицинских чарах можно и запутаться. Что ж, для этого колдомедики и есть. В частности вот эта маленькая выскочка. И откуда она взялась на его голову?.. — Ты что, за всеми вот так бегаешь? И ни разу щитовыми не прилетело? Ну так привыкай. Скоро война, еще и не такое будет.
В общем-то, можно развернуться и уйти. Целительница выглядит неважно, но это уже ее проблемы. Травинки смешно торчат из волос, как усики у бабочки. Грюм кривит рот в неком подобии улыбки, но так как и одна сторона лица, заодно с рукой и ногой, еще не совсем от отошла от проклятья, получается даже хуже, чем обычно. Нет, серьезно, пора сворачивать эту комедию.
— А не пошла бы ты к черту, пожалуйста? — маг разворачивается в сторону дома и начинает медленное продвижение к крыльцу. Барьеры он разомкнул, от греха подальше. Может, стоило просто добавить в список эту настырную ведьму, но Аластор кого попало в список не вносил, потом проблем не оберешься. А так... нарвется еще пару раз — научится стучаться может быть. — Я уже четверть века нарушаю ваш режим, и ничего, жив пока. Спасибо, конечно, что вытащила, но всё, больше не надо. Уж как-нибудь не сдохну.
Аврор добрался до крыльца, и хотя не оборачивался, чувствовал, что незваная гостья и не подумала покинуть его территорию. Вот ведь упрямая. При том, что ей самой не помешало бы сейчас полежать. Ладно, умыться хотя бы. Демонстративно не оборачиваясь, маг останавливается, тяжело опираясь на перила крыльца. Вся эта беготня обходится ему дороже, чем он мог предположить. А утром на работу. Определенно точно на работу, пусть даже ему придется тащиться туда в больничной пижаме и без палочки. Вот будет представление всем на радость!..

Не первая и явно не последняя отповедь колдомедика, которую ему приходилось слышать на своем веку. У каждого свой стиль, свои точки, по которым удобнее всего бить. Аврор мог бы уже собрать коллекцию вразумляющих речей, если бы задался такой целью, но он, напротив, старался забыть их, как страшный сон, потому что доля здравого смысла была в них чересчур велика. Да, конечно, он все понимает, все, что было сказано и еще будет. Понимает, что однажды добегается, что погибнуть в бою удается не всем, что найдется и на него управа, что годы возьмут свое. Но эта самая управа — где-то далеко. Может, обойдется еще. А белые стены и осознание собственной беспомощности душат прямо сейчас, ничего не дожидаясь.
— Что б ты понимала... Нотации она мне тут читает. Думаешь, ты первая? Думаешь, я раскаюсь, склоню голову и пообещаю, что больше так не буду? Я ведь буду, нет смысла кого-то обнадеживать.
На стул он, тем не менее, садится. Необходимость сделать это спокойно, без ругани сквозь зубы, без неловких движений, заставляет даже забыть его о том, что кое-кто тут без разрешения распоряжается чужим имуществом, а это дурные манеры. Ну да, кто бы говорил о манерах.
— Это нечестная игра. Я только что скакал за тобой по всему двору...  — Аластор может сколько угодно хорохориться, но при этом он понимает, что заклинание-диагностику не обманешь. Сейчас оно поднимет на поверхность все то, что он так тщательно пытался скрыть даже от себя. То, например, что действие обезболивающего закончилось, и в ноге что-то тянет и дергает. То, например, что рука снова деревенеет и уже едва держит костыль. То, например, что все тело скручивает какая-то нечеловеческая усталость, и все, чего ему хотелось бы — это лечь и уснуть. Ну зачем она пришла?.. За ночь ему стало бы лучше. Нужен был всего-то один глоток обезболивающего или парочка заклятий. А теперь черт его знает, что будет с ним утром... — В Мунго я все равно не пойду. Пойми ты, день дома заменяет мне три больничных дня. Серьезно. К завтрашнему вечеру я буду в норме. Могу даже прийти на осмотр и доказать. Спорим?
О, чего только ни сделаешь, чтобы тебя оставила в покое приставучая целительница! Можно пообещать ей алмазные горы и звезду с неба, лишь бы она оставила тебя в покое в данный конкретный момент. Кроме того. очень хотелось верить в то, что судьба будет милосердна хотя бы в смерти, раз уж в жизни не получается, и сильно мучиться не придется. А то ведь с этой девицы станется прийти к нему со словами "Я же говорила!", а он к тому времени уже и рукой пошевелить не сможет... Может, хотя бы ногой, а?

Женщины – чрезвычайно коварные существа. Верить им нельзя, нельзя даже делать вид, что доверяешь, потому что они этим воспользуются и сделают так, как им нужно. Женщинам-целителям верить нельзя тем более. Злобное коварство и хитроумная подлость у них в крови. Вообще-то Аластор всегда об этом знал, это нечто вроде подсознательного восприятия, интуитивная, но очень точная наводка. Поэтому в обществе этих невероятных созданий он всегда держал ухо востро. К чести колдомедиков надо заметить, что зачастую они действовали открыто, проговаривая заклинания, названий зелий или хотя бы эффект, который будет достигнут с помощью них.
А эта бессовестная ведьма и глазом не моргнула, когда воспользовалась его неважным состоянием и без предупреждения погрузила в сон. После пробуждения за такое можно и в глаз получить. Скорее всего, она к этому уже готова, после недели-то тесного общения и вечернего визита в негостеприимный дом.
…Пробуждение оказалось резким и не слишком приятным. То есть, в принципе, все было в порядке: очнувшись ото сна, аврор почувствовал себя необыкновенно бодрым и отдохнувшим (еще бы – человек, привыкший спать часов по пять в сутки, проспал никак не меньше двенадцати!), вроде бы даже не болело ничего, и рука, вчера отказывавшаяся слушаться, была теплой и легкой. Однако вместе с пробуждением в его память вернулись и события вчерашнего вечера. Интересно, а вчерашнего ли вообще? Сколько времни он тут валяется?
— А не кажется ли вам, целитель Мюррей, — ну вот, ни «здравствуйте» вам, ни «до свидания». С места в карьер, — что это переходит все мыслимые границы? Только не рассказывайте мне, что я потерял сознание! Я слишком поздно разглядел ваше заклинание. Но не думайте, что ваша взяла, я еще успею ко второй смене.
Грюм откидывает одеяло, садится на кровати и обшаривает взглядом пространство в поисках волшебной палочки. Палочки негде нет. Похоже, чертова ведьма осуществила свою угрозу. Неслыханная наглость! Так вести себя имеет право только он. Остальные должны смириться и заткнуться. Или просто заткнуться.
— Где. Моя. Палочка?! — в Дафну с резким замахом швыряется одна подушка. Затем вторая. На этот метательные снаряды, к сожалению, заканчиваются.

— Хм.
Это очень многозначительное «хм». Звук, за которым следует довольно долгая пауза. Во время этой паузы Аластор очень внимательно, изучающе и оценивающе разглядывает целительницу. Упрямая — не то слово. Возможно, даже может потягаться в этом с ним самим. И характерец тот еще. Давненько ему такие не попадались. Если прибавить к этому еще и явное мастерство, картина складывается неплохая. Зря он, может быть, на нее взъелся?.. Да нет, не зря. Колдомедикам палец в рот не клади, по локоть откусят. А потом будут лечить, долго и мучительно, наслаждаясь процессом.
— Хм. Мюррей, ты думаешь, я не умею считать? Из четырнадцати дней ты уступаешь мне всего четыре. Это даже меньше, чем треть. По-твоему, я должен быть этим счастлив и благодарен тебе до скончания дней? Обойдешься.
Еще один долгий тяжелый взгляд. Не драться же с ней, в самом деле. И идти жаловаться тоже бесполезно. Не в его случае. Пойти рассказать главному колдомедику или заведующему отделением, что его тут Мюррей обижает — это значит только порадовать их и сообщить, что и на него нашлась управа. Нет уж, увольте. А раз нет, то придется разбираться самому. Нет, он не сдается, это стратегическое отступление. Главное при стратегическом отступлении — бежать не слишком быстро.
— Так что это не компромисс. Это гнусный шантаж. Но вариантов у меня нет, да? Дай мне хотя бы пару часов свободы, надо вернуться домой, я, знаешь ли, ради твоей светлости разомкнул все барьеры, чтобы ты еще на что-нибудь не напоролась. Их надо бы вернуть на место.
Мозг начинающего параноика услужливо нарисовал картинку: вот утром возвращается из гостей мать, вот она ложится отдохнуть, ничего не подозревая, вот две фигуры в черном незаметно проникают в дом... Брр. Нет. А если да, то он камня на камне не оставит от этого госпиталя и от этого мира вообще.
— Ну, если не веришь, пошли со мной. А то я вчера даже на чай не пригласил, - Грюм криво усмехается, представив себе это самое «на чай»: кухня в полном запустении, туда третью неделю не ступала нога человека, на тумбах и столах ровным слоем легла пыль. Сахара наверняка нет, просто потому что его нет почти всегда. Молоко прокисло. Чая осталось на донце или вообще не осталось, потому что давно никто его не покупал. Душевное гостеприимство, что и говорить. Нет, не стыдно, просто смешно. А! Зато должен быть кофе. И сухари. И кусок сырого мяса, который он никак не рискнет пожарить. Сбалансированная аврорская диета, ноу-хау, перенимайте опыт, госпожа целитель.

«Щиты на месте»?.. Грм в немом вопросе вскинул бровь, но, к счастью, быстро получил пояснение, которое его вполне устроило. Эшлинг он считал вполне компетентной в этом вопросе... в практически любом вопросе, а кроме того, он доверял ей. Удачный выбор целительницы добавил ей еще немного веса в глазах аврора. Он, вероятно, еще действительно не так здоров, как хотелось бы, потому что иначе чем объяснить, что в Дафну не полетело еще что-нибудь, та же любезно предложенная ею спинка от кровати, например? О том, как вчера стало жутковато, когда не удалось с первого раза встать с дивана, Аластор предпочитал не думать. Вообще, никогда. Все эти упаднические настроения — происки бессовестных целителей. Одной конкретной целительницы. Инсульт, паралич... пфф!
— Черт с тобой, четыре дня так четыре дня. Тебе повезло правильно выбрать помощника, О'Флаэрти должна была сделать все как следует, — фразу о том, что барьеры стояли «зачем-то» мужчина просто проигнорировал. Для него это было настолько же очевидно, насколько, к примеру, насущная необходимость дышать. Без малого тридцать лет прослужить в Аврорате и не обзавестись защитой просто невозможно: ты либо погибаешь, либо соблюдаешь ряд предосторожностей, причем это касается не только аврора, но и его родственников, даже если они магглы. Нет — особенно если они магглы. — Спасибо. Я... предпочитаю не оставлять свой дом без присмотра, и тебе советую.
Взгляд наконец-то падает на чужой для этой палаты предмет — на стул из его дома. Интересно, почему Мюррей не вручила его в довесок к своей просьбе. Интересно, как она вообще преподнесла эту историю. С гордостью преподнесла всё как есть? Могла-а... Ладно, в крайнем случае можно будет как-нибудь отшутиться. Или огрызнуться, это он умеет лучше.
— Подожди, это что же, ты всю ночь тут проторчала? Не стоило беспокойства. Брысь спать! — Грюм надеялся сохранить бравый вид до конца разговора, но организм, как это часто бывает, придерживался иной точки зрения, и в процессе спора с ним маг предпочел аккуратно лечь, сделав вид, что так и было задумано. Лучше так, чем через минуту неуклюже повалиться на бок. — Не бойся, не трону я твоих девчонок. Если, конечно, они не будут уж очень командовать.
И ведь не тронет, раз пообещал. Поэтому что-то обещал он нечасто.