Мадам Блэк явно смотрит ему вслед с таким искренним пожеланием добра, что у Крейна греется запонка-артефакт. Что ни говори, а бывает – в конце концов, не проклянет же она его прямо сейчас. Хотя что ни говори, было бы забавно.
К слову о проклятиях – Герберт видит Примроуз Забини. У этой прекрасной феи есть по сравнению со всеми прочими одно крупное конкурентное преимущество – и это не красота Мадонны, сошедшей с картин лучших художников Возрождения. Примроуз Эйвери дружила с Ритой Скитер – и пусть фамилию она сменила, но нежная девичья дружба никуда не делась… И это было гарантом, что всуе Черную вдову так никто не назовет. Ну, назовут, быть может – но утопить их будет весьма и весьма просто. Он даже поможет из любви к искусству.
Герберт ловит на себе взгляды мельком – чистокровное общество ему не то чтобы не радо, но и удовольствия от присутствия не получает. То есть, ему все еще припоминают яркие высказывания. В каком-то смысле это даже занятно – это даже весело.
Крейна не любят в Министерстве за то, что он тыкает носом в ошибки, не любят террористы за то, что он называет их террористами – и очень не любят чистокровные за то, что он в принципе открывает рот. Герберт более чем уверен, что сегодня все эти три категории не любителей его тут присутствуют.
Он вообще любят играть в игру «угадай Пожирателя» - но настроения в данный момент на это нет. В конце концов, тут не угадаешь стопроцентно – но развлекать себя этой мыслью, конечно, забавно.
Абраксас.
Герберт замечает его, танцующего с мадам Лестрейндж, но взгляд поймать даже не планирует. Все же, в обществе и без них хватает любителей бурно проявить эмоции.
Семья Лестрейндж, в принципе, у Крейна на особом счету – матушка тепло отзывалась о Прокасе Лестрейндже, да и в принципе говорила, что некоторые правильные вещи он не мог не передать сыну – и, что было редкостью для нее, о Рикарде она отзывалась неплохо.
Матушка в принципе не слишком жаловала английских магов – так что положительный комментарий стоил того, чтобы выбить беседу с этим человеком. Статья, конечно, вышла совершенно «пустая» - то есть, настоящего Рикарда там было ни на треть, хотя ни в одном факте Герберт не соврал и не передернул.
Просто… Рикард Лестрейндж был не тем человеком, которого описал Герберт – но он описал очень яркую и живую маску. Своим – помощь, это было одно из главных постулатов… тех, кто нес определенную идеологию в настоящее время.
Но тут сейчас дело даже не в помощи.
Тур вальса идет к концу, Герберт берет бокал шампанского и аккуратно вклинивается между пар. И без него почтенной публике есть на что посмотреть, но, пожалуй, потанцевать с еще одной чистокровной леди – это важно.
Точнее – важно хотя бы мельком перекинуться с Касси парой слов.
- Могу я украсть вашу прекрасную партнершу? – Абраксас еще не отпустил руку мадам Лестрейндж, а Герберт уже перехватывает прохладную руку дамы и накрывает ладонью руку Малфоя. Это – максимум близости, который они могут позволить себе в принципе, но порой хочется… небольшой шалости. Прикосновение безусловно невинное, разве что длится чуть дольше, чем должно – Крейн, взяв мадам Лейстрейндж за руку, вкладывает бокал в руку Абраксаса, словно в обмен. Алкоголь на прекрасную даму.
Ну, у Герберта репутация наглеца и хама, портить ее дальше некуда. Спасают его разве что безупречные манеры – но все это затевалось с одной только целью – прикоснуться и переглянуться с Абраксасом. Они договаривались, что встретятся после приема. Если честно, Герберт бы уже ушел – но увы.
Крейн целует руку миссис Лестрейндж и улыбается ей немного виновато. – Мадам, я не могу не навязывать вам свое общество. Не откажете ли мне в танце?

Что же полезного и приятного в обществе мистера Крейна в таком случае? Вопрос напрашивался сам собой, но, похоже, что Вальбурга не настроена на откровенность, а Орион не склонен настаивать, по крайней мере, прямо в лоб. Ему нравится игра в намёки и недомолвки – своего рода тоже приятное развлечение и упражнение для ума, способное скрасить самое утомительное общественное мероприятие, в том числе и подобное этому. Когда же дань любопытству публики будет отдана, вместе с соблюдением необходимых формальностей и приличий, вроде того же обязательного тура вальса, а плата, - то есть, простите, благотворительный взнос за это символическое удовольствие, – оговорена, и можно уже удалиться, исполнив свой социальный долг, - тогда и придёт черёд обсудить подробнее всё, что осталось здесь, в министерской зале, да, может быть, на галерее. Или нет. В таком контексте интерес к идее сыграть с Ровеной Мальсибер до следующего раза не доживёт, как всегда. Мысли о такого рода веселье никогда не занимали его достаточно долго, чтобы быть претворёнными в жизнь. Так пусть уловки и шалости остаются целиком и полностью женской прерогативой и милым секретом двух подруг.
- Если бы я не знал, в обществе кого вы сочетали приятное с полезным, то подумал бы, что обсуждали с Арктурусом, сколько стоит этот приём.

Арктурус Блэк мог позволить себе пренебречь условностями и мнением света, по минимуму уделив внимание министерскому приёму, на котором министр даже не появился. По его же словам, сколько бы ни собрали благотворительных взносов в пользу «несчастных жертв», пользы этим самым жертвам ни на кнат, только деньги на ветер, чтобы пустить пыль в глаза и застить суть праздного развлечения.

- Потому пусть это «золотое облако» будет достаточно большим, чтобы, когда рассеется его дым, даже самый мелочный писака-журналист постеснялся бы раздувать сенсацию из отсутствия на приёме Леди Блэк или высасывать из пальца заметку о глубине выреза платья мадам Блэк.

Отец тоже ещё тот шутник и любитель острых намёков – вскользь упомянуть сложившиеся так кстати два противоположных момента. Конечно, и кроме платья Вальбурги Мелания нашла бы, что ещё достойно осуждения этим вечером. Поэтому уже давно старшая леди Блэк предпочитала общественным частные приёмы, а ещё лучше – семейные, организацию которых с удовольствием брала на себя и полностью сама контролировала.

- Что же, придётся полностью положиться на ваш вкус. Вряд ли сегодня ещё представится подходящая возможность оценить всё это самому.
Встать в очередь на танец с мадам Лестрейндж? Увольте. Если его спросить, Орион с некоторой долей сожаления высказался бы об отсутствии кузена с супругой или младшей из племянниц – Нарциссы. Пожалуй, два единственных исключения из правила – с чужими женами не танцевать и не флиртовать, - железно защищённых родственными связями от глупых и досужих вымыслов.
- Половину так половину, - легко согласился Орион. – Предоставлю вам почётное право расписаться в благотворительной книге отзывов и оставить пожелание относительно шампанского, на будущее.

Отредактировано Orion Black (2017-10-14 17:04:24)

Всегда есть что-то такое, толкающее людей на опрометчивые поступки даже в зрелом возрасте. Казалось, молодость осталась в оставшемся за плечами прошлом. И все должно остаться где-то позади вместе с утраченной молодостью. Но это не так. Прошлое всегда будет скользить где-то рядом, ложиться тенью у самых ног, каждый раз напоминая о чем-то. Или о ком-то. А, может, эти поступки – не что иное, как острое желание таким образом проявить себя? Доказать (в первую очередь себе), что каждый еще на многое способен. Что каждый из них еще ого-го...
И время от времени они предавались страсти в совершенно неподходящих местах, делая насыщенней свою интимную часть отношений. Еще никому не удавалось застать супругов Мальсибер за столь неподобающим в приличном обществе поведением – они и не стремились к этому. Но само осознание этого лишь заставляло закипать кровь в жилах, подогревало их страсть, будто бы каждый раз возводя ее на новый уровень.   
Она ликует, когда слышит свое имя, стоном срывающееся с чувственных губ и ощущает в себе его горячее семя, когда их любовная схватка подходит к концу. Несколько движений ловких пальцев и каждая клеточка наливается живительной энергией, когда сладкая судорога сотрясает ее от плеч до пальцев на ногах, и тело охватывает мелкая дрожь, заставляя женщину выгнуться от нахлынувшего наслаждения. Ровена наклоняется к шее Эдди, приглушая собственный стон. И на несколько мгновений она выпадает из реальности, оставаясь наедине с охватившим ее ощущением.   
Пелена жгучего желания, застилавшая взор леди Мельсибер медленно спадает. И мир приобретает свои привычные очертания. Только сейчас до сознания доходят мелодичные ноты, доносящиеся из зала. А нежный немного хриплый голос мужа быстро возвращает к реальности.
Она делает глубокий вдох и размеренно выдыхает, восстанавливая дыхание.
– Я знаю, – припухшие от нескончаемых поцелуев губы изгибаются в довольной, но мягкой улыбке. И хрипота ее голоса спадает. Роу проводит пальчиком по влажной груди, ощущая все еще беспокойное биение его сердца. И чувство стыда чуждо ей в этот самый момент. Да и с чего бы? Они законные супруги, в конце концов.
Сейчас Ровена ощущала себя кошкой, вдоволь насытившаяся сметаной. Удовлетворенной и счастливой, да. Казалось, ничто и никто не способно омрачить ее состояние. Все вокруг будто бы преобразилось, приобретая все новые и новые краски. Теперь прием кажется ей совсем иным. Так-то намного лучше.
Ей не хочется расставаться с теплом, которым одарил ее этот сильный во всех смыслах мужчина. Любимый муж. Умелый любовник. Хороший отец. Достойный брат и строгий начальник своего отдела. Все это ее мужчина! Но они все еще на приеме – хватит и того, что они позволили себе расслабиться одним из самых приятных способов.
Она легко, почти что невинно по сравнению с тем, какими поцелуями осыпали они друг друга каких-то несколько минут назад, целует его в губы. Затем все-таки отстраняется, перебрасывает ножку через его ноги и освобождает мужа от тяжести своего тела, попутно расправляя длинную юбку платья. И только сейчас она ощущает, как ноют мышцы ног. Приятное послевкусие.
Женщина аккуратно выглядывает из-за угла и вопросительно изгибает тонкую бровь.
– Похоже, мы все-таки спугнули юную леди, – тихо рассмеялась Ровена, затем развернулась полубоком к Эдварду, все еще занимавшему кресло. И думает о том, что пора бы привести себя в порядок. 
Растрепанные волосы, ослабленная шнуровка корсета, помятая юбка платья, местами подпорченный макияж... и игривое настроение. Невероятно прекрасное сочетание, надо признать.
Ровена достает палочку, ранее плотно прижатую к нижней части ноги и тихо произносит заклинание, направляя ее кончик с подола платья, к шнуровке корсета. Она снова произносит заклинание и ощущает, как локоны медленно собираются в подобие той прически, в которую были уложены волосы до того, как Эдди с легкой руки разрушил ее старания.
Прелесть бытовой магии в том, что за считанные секунды она была способна помочь в самых незначительных ситуациях, как, например, в данном случае. И, когда затянулся последний локон в прическе, талию плотно обхватывала ткань корсета, а юбка платья – выпрямлена, Ровена облегченно выдыхает. Все как надо. Лишь улыбка и взгляд выдавали ее с головой. 
Роу прячет палочку и подходит к Эдди, попутно поднимая сюртук и кружевное белье, беспорядочно лежавшее у их ног. И, вложив нижнюю часть белья во внутренний карман, передает сюртук мужу, а губы трогает лукавая улыбка.

- Скорее ее непредсказуемость, - Белла тонко улыбается. Она искренне любит тетушку Вальбургу, во всяком случае, куда больше остальных своих кровных родственников. Может быть, это потому, что Вальбурга просто не лезет в ее личную жизнь, да и вообще в ее жизнь в целом. Или в том, что именно на Вальбургу она в детстве смотрела действительно большими глазами и даже какое-то время пыталась брать с нее пример. Недолгое - не потому, что тетушка быстро исчерпала свое право быть авторитетом, а потому что Беллатрикс довольно быстро бросила идею быть женственной.
- Я не переживаю за то, что тетушка Вэл не сможет постоять за себя. Она сможет. Но меня раздражает то, что к ней липнет всякое... отребье, - Беллс на краткий миг морщится. Ей отчетливо не нравится Герберт Крейн, на каком-то интуитивном, что ли, уровне и она до сих пор не понимает, почему у них нет приказа оставить его в разных частях города одновременно... В разных, к примеру, коробках.
Она ловит на миг изменившийся взгляд Рудольфа - это чувство не описать словами, но она чувствует, что он что-то заметил в толпе, что-то, что привекло его внимание, заставило присмотреться... И стоит им развернуться, как тоже смотрит в ту сторону, но видит лишь Абраксаса Малфоя, все еще танцующего с ее свекровью.
- Что-то не так? - интересуется Белла едва слышно, чуть сильнее сжав пальцами предплечье мужа. У нее сложное отношение с дядей Касси, тем более, что она не понимает, почему тот до сих пор не в их рядах - даже Люциус уже примкнул к Лорду. Впрочем, может Ему это выгодно и вопрос только в этом. Но все же...
- Пригласи ее на танец.
Впрочем, нет, они не успевают, к Лавинии Лестрейндж уже подходит Герберт, мать его Крейн и теперь уже Белла внимательно следит за тем, чтобы ее свекровь никто не обидел. О, она уверена, что такой человек, как этот, не будет расходовать танцы и вечер просто так. Не тот характер. Значит, ему что-то нужно. Интересно только, что именно.
- Мы хотели подойти к Вальбурге, пока она свободна. А Барти... - Белла улыбается чуть заметно, - О, думаю, ему только на пользу провести чуть больше времени с дамой.
- Что ему нужно от твоей матери? - шепотом спрашивает она на очередном движении и в самой глубине ее темных зрачков вспыхивают опасные искры. Конечно, она не питает к Лавинии нежных чувств, но все же...

Герберту по правде сказать не слишком интересна миссис Лестрейндж. Она урожденная Эйвери, а это не имеет никаких нитей к тому, что близко самому Крейну, не говоря уже о том, что уж кто-кто, а Лавиния является непогрешимым образцом чистокровной дамы, что автоматически значит, что Крейну делать рядом с ней нечего. По сути – не танцевал бы с ней Касси, он бы и не подошел вообще – но коснуться его хоть так хотелось, а леди Лавиния в этом случае – задание «в нагрузку». Правда, Крейн искренне надеялся на отказ, но – видимо настроение у мадам достаточно неплохое.
Что ж…
Ее муж был весьма замкнутым, а коротких и правильных вопросов хватило, чтобы понять – им с Рикардом Лестрейнджем не по пути. То есть совсем – он был не из тех, кто разделяет идеи Гриндевальда, а, скорее, из тех, кто разделяет идеи Волдеморта. Но на этот счет Крейн не мог сказать четко – слишком мало слов, слишком много общих фраз. А к жене его на сей счет на кривой кобыле не подъехать.
Что же – танец и светские беседы.
Он ведет партнершу, весьма уверенно и крепко – допустимо без особенной дистанции, это же прием, а не королевский раут. По залу кружат пары, снова вальс. Там еще где-то Блэки – Герберт на самом деле предчувствует с ними ту еще головную боль. Но информация стоит всего. Кстати, об этом. Неплохо было бы побеседовать с светской дамой, что не стремиться шокировать общественность.
- Мадам, - Герберт говорит это вежливо и мягко, - я планирую написать статью… И хотел бы побеседовать с вами. Вы не отказали мне в танце – не откажете ли в интервью? В любое удобное вам время, в любом удобном месте.
Крейн смеет себя уверять, что танцует он неплохо – по крайней мере, он очень надеяться, что у миссис Лестрейндж по этому поводу нет нареканий. И с отличие от прошлого танца с чистокровной леди – никаких двусмысленностей на тему рук на глубоком вырезе. Мадам Лестрейндж образец в том числе и целомудрия.
Впрочем, например, Рита может найти что угодно на эту прекрасную даму. Но конкретно Крейна она интересует скорее как фасад, как контраст – понять детально, как выглядит «в обществе все хорошо внешне».

Еще одна женская рука в его руке - и стянувшие то, что у других называлось бы душой, тиски немного отпускают. Это точно была мисс Грант, без сомнений - никто кроме Мюррен не обратил бы внимание на проблему именно в таком ключе. Абраксас усмехнулся в ответ, касаясь вежливо губами пальцев. Ему была приятна эта компания, и даже приятна такая ненавязчивая забота. Все же, они неплохо узнали друг друга за время знакомства.
- Дрянные собеседники. - Усмехнулся. Зато честно. - Решил разбавить приятной компанией. А то, знаешь, хочешь сделать добро кому-то - а тебе в ответ по морде.
Он вел твердо, но аккуратно. Почти как Лавинию. Почти. Все же, Лавиния была чужой женой, не особо интересной Малфою. А вот Грант была женщиной, к которой он питал достаточно нежные чувства. Настолько, насколько мог. Это была не любовь - кажется, весь довольно скудный запас данной эмоции был потрачен на одну рыжую голову. Но и не только холодный интерес, заставляющий терпеть исключительно неприятное общество. Пожалуй, сложись все немного иначе - и он мог бы предложить Мюррен руку, хоть и без сердца. Конечно, что бы получить в свою копилку такой отличный арсенал как главу хит-визардов и старшего аврора.
И то, что он до сих пор это не сделал - говорило о его расположении и уважении намного лучше всех любезностей мира. Не желал так подставлять Мюррен, не желал ставить в положение, из которого было мало хороших выходов - если вообще были. Потому что и в случае согласия и в случае отказа - репутация могла был повреждена слишком сильно. Как и их отношения.
- А ты, смотрю, не скучаешь в обществе мужчин помладше. - Усмехнулся, ненароком коснулся черного локона. - Тебе очень к лицу драгоценности. Не меняют, но подчеркивают природные достоинства.
Он с тревогой кинул взгляд в сторону "Лавинии" и Крейна, очень стараясь, что бы беспокойство не так сильно отражалось даже в глазах, но не был уверен насколько хорошо это получалось. Больше всего хотелось, что бы этот прием закончился как можно скорее. Сбежать, прижать к себе рыжее чудо, зарыться лицом в его волосы и держать, пока беспокойство не отпустит хотя бы до возможности дышать полной грудью.

-Настолько дрянные?,- первое слово она выделила особо, даже не пытаясь обернуться, чтобы на взгляд определить "качество" недавней собеседницы Абраксаса: не за чем. Их "настолько" могло разниться по самым неожиданным критериям. Но дураком Касси не был никогда. Сволочью, лжецом, интриганом,  но не дураком.
Придя на этот прием, Мюр и не думала, что впрямь станет танцевать, ее навыки по истерлись за долгое время и мало что способствовало их полировке. Как то не до того было. Абраксасу Малфою такое положение дел не нравилось, то ли в приступах притворного ужаса, то ли в приступах притворной же заботы, так что он вытаскивал ее в свет весь последний год, порой поражая ее весьма спорной природой этого "света". Тем не менее, она не была против. Иначе бы не ходила.
Поворот, круг, легчайший квадрат, который с мужчиной ей  давался куда легче чем с мальчиком, да простит ее Барти за подобное сравнение. Она мельком всматривалась в белое лицо и  искала ответы на вопросы, которые никогда не задаст. Это у них была игра такая, называлась :" Отгадай, насколько ты мне безразличен сегодня, но сильно не рискуй, а то я волнуюсь". Или что-то вроде а-ля " я люблю тебя ненавидеть: тебе очень идет это старание". Не то чтобы всерьез, не то чтобы не взаправду...
-Отстань от парня,- улыбнулась Мюррен, мельком глянув на мальчонку и улыбнувшись. Тепло, по-свойски..Ему, а не просто так,-  Мы просто потанцевали. У него есть все шансы превзойти отца,- это было самое нейтральное, что она могла сказать в отношении Крауча-старшего,-   Корми львенка, пока на ладони умещается, помнишь?
Она сжала его предплечье, привлекая к себе внимание. Не просто внимание, из разряда "смотри на меня!", но "вернись ко мне". Мюррен не любила болтать языком, увы, ей этого хватало на работе, с Абраксасом не всегда можно было быть откровенной. Да какой там! Она искренне полагала, что нельзя вообще, хотя бы потому, что это вредно для здоровья. Тем не менее, не смотря на все препоны, они за этот год многое вместе переступили. Можно сколько угодно языить и выставлять его изъяны, но это человек ее восхищал, и по-хорошему, и по-плохому. Этот человек взял ее за шкирку и хорошенько встряхнул, заставив смотреть на вещи широко и с нового угла.
Этот человек ей не был чужим, хотя и не был родным. А приступы сиюминутной сердечности...Это легко. Так каждый может.
И Мюррен- не исключение.
- Если я понадоблюсь - одно слово,- напомнила она невзначай, прекрасно понимая, что даром не сдалась Малфою. Он же у нас крутой парень или как-то так,- Почему бы вам отсюда не уйти? Что ты забыл в этом гадючнике? Тебе не нужно выгуливать жену, тебе, я точно знаю, плевать, что они могут подумать: ты- Малфой,  у тебя крови и денег на всех с лихвой. Не превращай банальную социальную условность в пытку.
Это все, что она могла сказать. Это все, что он бы ей позволил. Пальцы, поглаживающие и сжимающие предплечье. Да отметенный в сторону комплимент : не шли бы ей драгоценности, она бы их не носила.

[AVA]http://sa.uploads.ru/t/1LUsj.jpg[/AVA]

Признаться Рикард не знал какой еще реакции мисс Скитер ждала на свою милую провокацию о якобы «злодейских амбициях» скрывающихся под его милой улыбкой.
— У меня есть жена, внучка и невестка. Вполне достаточно, что бы понять. Но, мисс Рита, всем известно, что... – он на секунду задумался, вспоминания запавшую в душу строчку из русского поэта, что однажды прочел ему кто-то из ученых в отделе, - «Когда бы не Елена, что Троя вам – ахейские мужи». Разве нет? – короткая улыбка, - Тем более, поверьте, мужчинам ничуть не проще. Но сложности другого характера.
    В этом была своя ирония: любое сословие так или иначе страдало. Только кто-то из-за недостатка пищи или отсутствия крыши над головой, а кто-то из-за сословных традиций и условностей. А рано или поздно находились достаточно бес башенные, достаточно наглые, умные или просто уставшие, которые это меняли. Порой ценой собственной жизни.
    Танец закончился, но Рикард решил задержаться на пол минуты.
- Вы правы, мисс Рита, люди любят читать о чужих бедах и о чужой связи. Думаю, что раз мы больше осуждаем за страсть, чем за убийство – то это тоже что-то значит, но пока я еще не решил что. А что обо мне написать... Мистер Крейн не так давно писал о том, какой я несчастный и всеми обиженный, вы можете продолжить, опровергнуть или выбрать какую-то другую тему, - он вежливо поцеловал девушке руку, - Но моя племянница, кажется, уже некоторое время не сводит с вас глаз. Не помню, что бы вы о ней писали, а значит это что-то важное.
   Предложив мисс Скитер руку, Рикард прошел к чете Забини. Признать он не обратил внимание танцевали ли они. А милая Примроуз была так мила, что легкий румянец можно было списать и на танец и на умелый макияж.
   Он обменялся рукопожатием с ее мужем, поцеловал племянницу Лавинии в щеку и улыбнулся:
- Могу я оставить на ваше попечение мисс Скитер, Примроуз, - и совсем уж деликатно, - Кажется один служитель газет и журналов открыл охоту на чужх дам из высшего общества, так что пока вы, мистер Забини, как достойный человек блюдете свою супругу, я спасу свою, - он кивнул  мисс Скитер и направился к сторону «жены».

Сказать «дорогой, я устала», равносильно напоминанию о том, что возраст все же берет свое. А этого Ровена, как и любая другая женщина, признавать не желала. А при муже – и подавно. Потому всегда старалась выглядеть безупречно в первую очередь для супруга. А на каких-то мероприятиях – тем более, представляя достопочтенного главу семейства Мальсибер.
На желание благоверного продолжить, миссис Мальсибер лишь в наигранном удивлении приподняла тонкую бровь, после чего улыбнулась.
– Как скажешь, милый, – соглашается Роу, как-то не думая особо перечить супругу. – Только в этот раз, – довольно тихо произнесла ведьма, с последующим движением в танце оказавшись ближе к мужу, дабы не привлекать внимание подобными заявлениями соседних пар, – инициативу полностью передаю в твои умелые руки, – и подмигнула своему мужчине.
Энергии у Эдварда – хоть отбавляй. Как и всегда, впрочем. Что неудивительно. Ведь иногда Ровене казалось, что с возрастом муж становился лишь активнее. Сама же Роу прикладывала не меньше усилий, чтобы оставаться в форме, невзирая на то, что каждый раз это давалось куда сложнее.
– Спор подобного рода каждый раз негласно возникает между дамами, находящимися в одном зале. И каждая считает, что она ослепительней остальных, – леди Мальсибер легко пожимает тонкими плечами, напоминая Эдди о том, что он и так прекрасно знает. – Но сегодня Вэл ловко обошла всех, ибо вырез вдоль ее спины не смог оставить равнодушной даже меня. – Она говорит об этом непринужденно и с лукавой улыбкой на припухших губах. – Не беспокойся, милый – я прекрасно поняла, что ты имел в виду.
Ровена пользуется тем, что Эдвард, как и положено джентльмену, ведет свою даму в танце и бегло обводит взглядом зал. И только сейчас задумывается над тем, сколько же прошло времени. Трудно ответить. Действительно ли пора домой?!
Вновь замечает Рикарда, с которым до сих пор не пересеклась. Брат направлялся к Лавинии, находящейся в танце с совершенно незнакомым самой Ровене мужчиной весьма сомнительного происхождения.
Обращает внимание на старшего племянника, уже успевшего явиться на прием вместе с супругой. И кивает новоприбывшим супругам Лестрейндж в знак приветствия. А взгляд тем временем чуть дольше необходимого задерживается на Вальбурге, разбавляющей их маленькую компанию.
– Пойдем, Эдди?– обращается к Эдварду на заключительных нотках плавной мелодии, разжимая их ладони.

Она успела пройти один круг с мужем, но от второго отказалась, и просто стояла рядом, чувствуя его руку на талии, когда дядюшка и Рита перестали танцевать и болтать, и направились к ним.
Видеть Лестрейнджа при всем параде было чуть не привычно – обычно в его манере хватала почти позерской небрежности. Какой-то мелочи вроде встрепанных волос – словно от случайного ветра – или расстегнутой пуговички на вороте. Но сейчас он был словно аллегорий белого короля на магической шахматной доске. Отказал черным с золотом родовым цветам ради светлого камзола и зачесал назад волосы. Она впервые обратила внимание насколько он сед для своих лет. И почти сразу выбросила это из головы. Прим интересовала Рита.
   Изящный реверанс, подставить дядюшке щеку, а потом коротко поцеловать подругу возле скулы. Скитер к лицу была эта прическа и это платье, и Забини поняла почему мужчинам так нравится класть руку на лопатки партнерши.
- Оу, дядюшка, обещаю позаботится о мисс Скитер, - коротко кивнула она, оставив остальную часть общения на мужчин. Она знала, что муж не будет возражать, если они потанцуют с подругой. Напротив, ему нравились подобные маленькие шалости, и явно подпитывали часть его фантазий. Бедный, он пока не уяснил одной простой истины: «Если две принцессы увлечены друг другом, то принц им совсем без надобности».
- Потанцуем, моя дорогая? – коротко улыбнулась Примроуз, лишь искоса проследив в направлении тетушки Лавинии и журналиста, - И может быть, расскажешь мне о своем коллеге. И возможных причинах его охоты на почтенных леди.
    Ей нравилось держать в своей руке пальцы Риты. Нежные и тонкие. Совсем не похожие на холеные руки супруга.

В мужчинах поколения отцов Риты крылась самая любимая ей черта – они были удивительно проницательны и внимательны в адрес тех дам, с которыми изволили танцевать. Конечно же, те, которые вообще танцевали, да и происхождение играло роль не меньше, чем поколение. Но после вальсов с Лестрейнджем пришла только ожидаемая приятная легкость, а вовсе не удушающее головокружение. Да и направление дальнейшей прогулки он выбрал явно поняв желание Скитер, а не потому, что ему нестерпимо срочно надо было поздороваться с племянницей. Ну или совпало чудесным образом.
- Иными словами «делайте что хотите»? Что ж, - Рита не стала развивать мысль, вернув ее лишь улыбкой из коллекции «для тех, кто всегда дает повод и при этом – никогда причину». Что-то среднее между «вы так любезны» и «сказала бы гадость, да все так лощено».
И почти мгновенно сменила «гнев» на «милость», приветствуя Примроуз теперь уже полно, достойно подруги – коротким изящным поцелуем и даже пряча мысли о б окружающих и подходящих им эпитетах куда-то в мысленную сумочку. Ее супругу Рита оставила только короткий кивок списка «ты такой интересный, что я вспомню о тебе попозже, если не забуду о чем хотела подумать».
- Что ж, видимо мистер Лестрейндж предлагает мне тоже открыть охоту на дам из высшего общества? Тогда, полагаю, их мужья перестанут сбегать от разговоров, да?  Как же удержаться от предложения проверить такую теорию, сокровище мое?
Пальцы Прим – вот что достойно внимания. Можно аккуратно потянуть ее за собой, возвращаясь в круг танцующих и на первые шаги беря себе роль ведущего. Впрочем, кто помешает поменяться? И раз. И два. И три. И пусть внимательный и искушенный наблюдатель сам строит выводы из удовольствия двух настоящих дочерей своего былого факультета.
Провокация, о которой не напишет мисс Скитер. Потому что писать о себе – дурной тон.
- Впрочем, мне кажется, твой супруг не разбудит в себе и долю истинной ревнивости даже если здесь и сейчас танец превратиться из вальса в что-то более специфическое. Все еще очень открытый ум, да?
«Ну или какой-нибудь менее вежливый эпитет, конечно же!»
- Герберт… Всем сегодня так интересен милый мой Герберт, а ведь птенцом он был куда как краше… Впрочем, не буду скрывать. Если чьи-то статьи меня и заводят, то его – тут никуда не деться от правды: не вышел по рождению, но свое урвал. А дамы.. одно из трех: нас либо ждет прекраснейший скандал с настолько глубоким расследованием, что мне было бы  чем занять себя кроме этого. Либо  скандал не вспыхнет, но некоторая его интрига приведет нас к тому, что мир сдвинется по воле журналиста. Снова. О, или третье.
Рита изобразила на лице сожаление, которое было настолько же искусственным, насколько ее попытка поверить в возможность того, о чем говорит.
- И он уже не выпутается из сетей, в которые себя загнал. 
Очередной шаг и наконец сложившись в ровные строки будущей статьи отступают сегодняшние разговоры прочь. Зал, впрочем, еще пару шагов до того, остался совершенно пустым кроме подруги: зачем же в вальсе замечать мир вокруг?
- Как этот прием для тебя? Еще одно нужное мероприятие под руку с супругом или повод по настоящему повеселиться?

Рождество - это особенный праздник для каждого волшебника. В этот день принято дарить подарки, выражать свою любовь к близким и загадывать желания. Для Гарольда Минчума это был очередной светский прием. Благотворительный вечер под патронажем властей и собственно в Министерстве Магии не мог состояться без участия Министра. В этот вечера Пароль дал себе обещание, что будет держаться подальше от гостей, соблюдать протокол, но не более.

Сразу же назойливый журналист попытался привязаться к Гарольду с вопросами. Он отвечал самыми стандартными и заурядными фразами. Надо отметить, что и выставлять вон невесть откуда взявшегося репортера, Минчум не собирался. Он пытался лишь избавиться от его внимания, что в конечном итоге ему удалось.

Его появление и само присутствие были такими скромными, что тем, кто не увидел его прихода, могло показаться, что министра вовсе нет на балу. Но он был. Настроения веселиться и улыбаться гостям не было, хотя он явно должен был сказать какое-нибудь слово для старта благотворительного вечера, но и этого он успешно избежал.

Гости в зале были такие разные, что Гарольд диву давался, как это они собрались все в одном месте. Эта странная компания его не привлекала, и он позволил себе сбежать ненадолго, уединившись в небольшом приватном кабинете при зале торжеств. Он достал свои любимые сигары из хьюмидора, что был не то, чтобы спрятан, но надежно укрыт, в ящике стола.

Приятный и тяжелый дым позволил Гарольд на некоторое время даже получить удовольствие от бала. Он много дымил и наслаждался этим одиночеством и тишиной в полумраке кабинета. Только его радость была недолгой. Помощник всё же нашел его и деликатно потребовал внимания.

- Господин министр, Вам следует вернуться и пригласить даму на танец, - он инстинктивно втянул шею, будто Минчум обрушиться на него с критикой и криком за такие непристойные предложения, но он был прав.

Министр только вздохнул, затушив половину сигары. Он налил себе немного виски и осушил стакан одним глотком. Гарольд вернулся в зал и с интересом обвел гостей взглядом. Многие уже разошлись по группам интересов, и Гарольд был вынужден привлечь чьё-то внимание… Он скользил взглядом по дамам, будто в магазине выбирая, с кем ему лучше танцевать. Минчум отметил, что среди гостей много молодых и очень привлекательных девушек, но их он пропустил.

Вальбурга Блэк. Она находилась в компании четы Лестрейндж. Их разговор вполне можно было прервать, да и танец с миссис Блэк был вполне по статусу им обоим, поэтому Гарольд поправил пиджак смокинга, смахнул невидимую пыль с лацкан пиджака, и направился к ней.

- Миссис Блэк, Вы позволите украсть Вас у будущего министра и его супруги? - брошенная вскользь шутка не укрылась от Гарольда, и он весело подмигнул Рудольфусу. Хотя в душе он фыркнул несколько раз, и если бы мог высказал своё мнение, что мистеру Лестрейнджу вряд ли светит когда-нибудь министерское кресло. Он взял Вальбургу за руку и улыбнулся своей обворожительной улыбкой. - Подарите ли Вы мне танец?

Отредактировано Harold Minchum (2018-02-26 15:41:35)

Уверенным движением руки он повел мадам Блэк в центр зала. Всё же министр и одна из именитых дам магической Британии не должны скромно танцевать где-то в углу. Многие зашептались, наконец-то заметив Минчума среди гостей. Он коротко улыбался присутствующим, кому-то даже кивал, но не забывал про свою даму. Оказавшись в центре, он деликатно положил руку на талию Вальбурги и мягко сжал её кисть, приготовившись вести леди в танце.

Дождавшись нужного в музыке момента, Гарольд плавно повел миссис Блэк в первые па классического вальса. Они кружились ровно как нужно, ни быстро, ни медленно. Благородная классика. Возможно, кому-то из молодых могло показаться, что довольно скучная, но Гарольд так не считал. Тем более, что миссис Блэк была прекрасной партнершей.

- Я не мог позволить себе пропустить Рождественский бал, - Минчум галантно улыбнулся. - Тем более этот вечер предназначен, чтобы сияли дамы. Мужчины должны только раскошелиться.

Гарольд сделал чуть более смелый поворот, крепче удерживая партнершу. Замечание о курении и сигарах внутри заставило Гарольда скривиться, но ни один мускул на его лице не выдал своих эмоций. Он мягко улыбнулся и склонил голову.

- Прошу простить эту мою маленькую слабость, но не могу отказать себе в удовольствии раскурить хорошую сигару. К сожалению, в этом сезоне очень много работы, абсолютно нет времени расслабиться и отдохнуть в приятной компании. Обещаю Вам, что следующую охоту не пропущу.

Хотя на самом деле Минчум бы с удовольствием пропустил не только все возможные охоты, но эти рауты. Времена были неспокойные. Дел у Министерства было невпроворот. Каждый день они пытались удерживать баланс, но любое неосторожное движение могло повлечь за собой невероятный хаос, в которой вот-вот весь магический мир готов был рухнуть. Это очень угнетала Министра, составляло самую большую его головную боль. Только вот справится с этим он пока не представлял как.

- Сплетни? - теперь была его очередь удивленно изгибать брови. - Право, даже интересно послушать, как фантазии смогли раскрасить мои рутинные будни.

Он внимательно посмотрел в глаза Вальбурги. Этой женщине что-то нужно было. Она ещё была далека от своей цели, но всё же пыталась к ней пробраться. Гарольд чувствовал это, только не мог понять пока, что почтенной миссис Блэк может быть нужно от Министра. Это могло быть всё, что угодно. К этому он уже привык. С женщинами можно рассуждать и прогнозировать крайне абстрактными формами, без конкретики. Иначе вся логическая цепочка рухнет, так и не успев начаться.

Музыка возвещала о скором завершении танца. Гарольд, проводив партнершу в очередное па, отпустил её талию, чтобы эффектнее завершить танец. И сделал это он в самое нужное время. Миссис Блэк завершила движение аккурат в последний аккорд песни. Минчум поклонился даме, а затем и сделал легкий кивок окружающим, которые поспешили приветствовать танец аплодисментами.

- Может быть, дорогая Вальбурга, Вы сможете уделить мне своё драгоценное время и развлечь интригующими историями о моей жизни?