Написав и отправив Рикарду письмо еще вчера во второй половине дня, Ровена знала, что брат не заставит ее долго ждать и появится при первой же возможности – так всегда было, есть и будет. Но то, что он прибудет на следующий же день, да еще и в обеденное время – заставило женщину ощутить прилив нежности по отношению к близкому ей человеку и понять, как же она скучала без него. Вот только не понимала этого, пока не почувствовала, что он где-то рядом – иначе как объяснить, что она не могла и пяти минут высидеть на месте, блуждая по комнатам туда-сюда? 
Леди Мальсибер приказывает домовухе подать обед на них обоих и, не тратя время на пустую болтовню, направляется в сердце дома, где всегда тепло и никогда, даже суровой зимой не бывает холодно – в уютную, хорошо натопленную гостиную. 
Стоит Роу завидеть высокую фигуру Рика, стоящую в самом центре обширной комнаты, она сама не замечает, как быстро спускается по лестнице, путаясь в юбке  платья, и едва ли не бегом преодолевает разделяющее их расстояние. Но реакция Рикарда как всегда прекрасна, и он быстро привлекает  Ровену в свои теплые объятья, но ее руки как всегда холодны. И она только что и может обхватить шею брата руками и прижаться к нему так крепко, будто бы они не виделись целую вечность. Это намного красноречивее, нежели простое «я соскучилась». Но леди Мальсибер написала письмо брату не по этой причине – все гораздо сложней.   
Ровена невольно улыбается, ощутив легкий поцелуй в щеку – в детстве ее всегда дико смущал подобный жест брата, несмотря на всю нежность момента, в юности и зрелости она всегда воспринимала это с довольной, но чуточку смущенной улыбкой на лице. Сама же намного реже целовала брата в щеку, особенно, будучи в браке.
– Я тоже очень рада тебя видеть, – негромко произносит Ровена, будто бы их разговор мог кто-то подслушать. Она поглаживает ладонью по чуть жестковатым с проседью волосам, опускает ее на щеку. Улыбается, рассматривая лицо Рика, что было совсем рядом. Он выглядел несколько уставшим. Прямо, как Эдвард. Но виду не подавал. Прямо, как Эдвард. А в его серо-зеленых глазах отчетливо читался один вопрос, на который и был один ответ, что прятала она во взгляде, прикрывая его ресницами. 
– Мне нужно поговорить с тобой, Рик! – сердце ведьмы забилось чаще – она должна поговорить с братом, чтобы, наконец, понять, что же время от времени происходит с Эдвардом. Она хочет узнать, кто или что в Организации может причинить вред старшему сыну. Хочет спросить Рикарда о многом,  что-то рассказать или хотя бы намекнуть о своем. – Но для начала перекусим. – Она отстраняется от брата, берет его под руку и направляет в сторону столовой. – Ужасно проголодалась! – Тут не сложно понять, что пообедать Рикарду не удалось. А на пустой желудок вести серьезные разговоры (да и любые) крайне сложно.
Они подходят к столовой, как в нос тут же бьют ароматные запахи, исходящие от аппетитных блюд, что уже разложены на столе: с одной стороны сочный кусок мяса, разрезанный на аккуратные кусочки, с другой – запеченная рыба, приправленная ароматными специями и соком лимона, без которой миссис Мальсибер уже третий день кряду жизни не представляет. Гарнир. И соответствующие напитки.
Ровена присаживается на свое место – по правую руку от главы стола – кивает Рику, когда он придвигает к ней стул и берет столовые приборы в руки.
– Приятного аппетита! – она не отказывает себе в желании отправить несколько кусочков вкуснейшей рыбы в рот и пригубить белого вина, прежде чем потихоньку продолжить разговор. – Как ты себя чувствуешь после того случая? – Роу совершенно не хочется вспоминать, в каком состоянии доставили в Министерство Магии ее брата, но она не могла не спросить.

Миссис Мальсибер не видела ничего плохого в том, чтобы немного отойти от этикета и совместить прием пищи и беседу с братом. Поэтому не выразила ни малейшего возражения на этот счет, взяв сочную дольку лимона и выдавив немного сока вдоль аппетитного запеченного рыбы.   
Ровена аккуратно отделяет мясо от костей, накалывая кусочек на узкие зубцы столового прибора, и отправляет его в рот, ощущая всю прелесть вкуса. Эти маленькие радости хоть и ненадолго, но привносят цвет в мир, который в последнее время стал серым и невзрачным. Роу улыбается – теперь-то у нее есть повод для радости. Тут просто не может быть плохо. Не может.     
Она снова переводит взгляд на  брата, не переставая его слушать.
Слушает Рикарда, медленно пережевывая пищу и ощущая, будто что-то не так, будто в мгновение что-то изменилось. Снова аккуратно отделяет филе от тонких косточек рыбы. Не перестает слушать брата, уже ощущая, как ускорилось биение ее сердца. И внезапно понимает, что рыба в момент стала какой-то безвкусной, а воздух – спертым.
– Есть много чего, о чем бы мне хотелось с тобой поговорить – по порядку, прошу. Не все сразу. – Ровена тяжело вдыхает, отводит взгляд, потому что ей вот так вот было тяжело начать сразу, когда дело касалось ее семьи. Она видела, как Рику плохо. Видела, как что-то тяготит его. Ощущала это. Но чем она может помочь, когда не знает причины?
Должность Главы Отдела Тайн всегда предусматривала много работы. Как и должность ее дорогого Эдварда. А вот что касается другой работы... она знала, что в Организации давно все не так гладко. И понять можно было, лишь взглянув хоть на одного из Рыцарей. Но в чем же дело? Неужели даже Рикард не откроется ей?    
– Должность очень утомительна... – тихо-тихо повторяет Ровена, устремив взгляд куда-то в пустоту. – У тебя какие-то проблемы в Организации? – Она вернула вопрошающий взгляд на брата. – А Эдвард? – Роу медленно переходила к вопросам, которые не давали ей спокойно спать последние несколько недель. – С ним что-то не так... – она качнула головой и убрала упавшие на лицо пряди светлых волос, что скрывали тень на лице. – Что-то незначительное, но вполне ощутимое. Я вижу это, чувствую.  
Она отложила вилку, понимая, что говорить об этом с родным братом несколько тяжелее, чем казалось. И взяв в руки бокал, пригубила белого вина, совсем немного, несмотря на то, что нельзя.   
– Вы ушли с ним вместе вечером в конце декабря, – указательным и средним пальцами свободной руки трет висок, припоминая, когда же стала замечать эти незначительные изменения. – Что там произошло? Не молчи, прошу тебя.  

И Эдварда и Рикарда всегда объединяло многое. Например, каждый из них всегда делился своими тайнами и мыслями с Ровеной, когда так позволяла ситуация – ведь они всегда получали ее поддержку или хороший совет.
Объединяло и то, что на протяжении всего времени, они и словом лишним не обмолвились относительно того, что происходило, происходит и, возможно, когда-нибудь еще будет происходить за стенами Ставки. На самом деле, это говорило о многом. С такими товарищами Тому можно идти долго и еще очень далеко. И как бы не пыталась Ровена выведать что-то серьезное, томясь в неведении, ни муж, ни брат не поддавались  убедительным женским словам – лишь что-то незначительное и обязательно обобщенное.
Ведьма нахмурилась, неосознанно крепче сжимая тонкими пальцами узкую ножку бокала. Несмотря на то, что Роу ожидала такого ответа, отчего-то ей все равно стало неприятно. Обидно? Отчего же? И женщина поежилась, явно ощущая себя лишней в столь серьезных делах. Но ни словом, ни жестом не возразила брату – все равно толку от этого больше не станет, а настроение этим может изрядно подпортить, если уже не сделала этого. Причем, не только Рику, но и себе.
Погруженная в себя, Ровена слышит лишь собственные мысли, не ощущая, как тонкая ножка бокала треснула под напряженными  пальцами. Но резкая боль быстро приводит ее в себя, на нежной коже уже проявляются небольшие алые подтеки, а само стекло давно разлетелось крупными осколками и лежит у ее ног.   
– Ты мог бы предупредить меня, что твое похищение – хорошо спланированная операция. – Проговаривает она несколько нервно от неприятных ощущений. Роу берет белоснежную  салфетку и прикладывает ее к ранкам, пока домовик с помощью своей магии за считанные секунды восстанавливает стеклянный сосуд. А подле наполненной тарелки женщины  волшебным образом образуется другой. Она отдает испачканную ткань эльфу, тот забирает и испаряется, оставляя после себя едва слышный щелчок. – Намеки намеками, но стало бы мне значительно спокойнее. – Может, тут леди Мальсибер была не права, попрекая Рикарда, но он прекрасно знал, как сестра отреагирует на подобное. Да еще и из газет. – Прости – нервы ни к черту. 
Ведьма мотает головой и откидывается на спинку стула, на секунды прикрывая глаза. Две. Три. Четыре... Прикрывает, чтобы потом вновь открыть их. И вновь наблюдает за братом.
– И кто же из нас, – Рикард знает, что Ровена имеет в виду достойных последователей Тома, – займет главное кресло? – интересуется Роу продолжая наблюдать за Риком. Кто-кто, а она прекрасно знает, в каком случае брат трет переносицу. Но молчит. До определенного момента.
– Я не могу сказать тебе что-то конкретное об Эдди – это тяжело описать, – слукавила леди Мальсибер, лениво встала со стула и медленно обошла его, остановившись у высокой спинки. И сложила руки на груди. Подробности их семейной жизни с Эдвардом, если и озвучивала, что бывало редко, то предпочитала описывать в общих чертах, избегая подробностей – это их с Эдди жизнь. И эта ситуация не является исключением.
– Двадцать седьмое, двадцать восьмое... где-то так. Я не помню точного числа, милый. Но прекрасно помню, что в тот день вы отправились с Эдвардом куда-то, а я – к Примроуз и Друэлле. – Ровена не сомневалась, что Рикард помнит встречу дам, которую лично организовал, чтобы узнать о лояльности отца красавицы Примроуз. – Хотя, может, ты тут совершенно не при чем.
Она сомневается. Но почему? Ровена так отчаянно пыталась понять причину, по которой ее дорогой Эдвард как-то изменился, что совершенно забыла о других факторах, которые могли повлиять на поведение мужа.
О, Мерлин, снова в эту блондинистую голову лезут самые дурные мысли, на которые она только способна. И почему именно сейчас? И почему она позволяет себе думать об этом, когда абсолютно нет причин для беспокойства? Волноваться. Кому делает хуже? Только себе.
Миссис Мальсибер потерла глаза подушечками пальцев свободной руки, возвращаясь на место за столом. Лишь мельком взглянув на незначительно пораненную кожу ладони. Ерунда – благо, хорошие настойки быстро справятся и с этим.
– Последние несколько дней меня мучает какое-то предчувствие, – Ровена вновь подняла взгляд на Рикарда. Это тоже одна из причин, по которой она написала брату. – Будто что-то должно произойти. И мне на днях снился отец, – леди Мальсибер прикусывает нижнюю губу, повернувшись к брату, прежде чем продолжить.– Именно таким, каким я видела его в Хогвартсе*. – Рик знает, что это означает. – Он редко снится мне. Но когда это происходит – всегда происходит что-то неприятное. Всякий раз Прокас будто  предупреждает меня о чем-то, – Роу опускает взгляд к полу, ощущая, как начинают слезиться глаза от страха за самых близких ей людей. – Всякий раз мне удавалось понять, о чем идет речь. Но не в этот раз. – Ровена замолкает, делая глубокий вдох, успокаивая себя. И только тогда возвращает взгляд на Рикарда. Она берет ладонь брата, сжимая в своей руке. – Я боюсь того, что может произойти с Эдди или Домиником.
Она знает, что не стоит грузить брата своими проблемами, но сейчас ей тяжело удержать то, что в любую секунду готово градом вылиться вместе со слезами с уголков светлых глаз ведьмы – лучше она расскажет ему. Так будет проще.
– Я боюсь, что может произойти что-то с тобой, – Ровена кладет не испачканную разводами ладонь на щеку брата, едва ощутимо поглаживая ее. – А мне... мне так хотелось бы, чтобы ты еще понянчил своих внуков, племянника или племянницу... – Мальсибер замолкает, пожимая тонкими плечами – она легко улыбается, решив для себя, что не станет говорить об этом прямо, пока Эдди еще не знает о беременности. – Я не знаю, чего мне стоит ожидать еще.

*воспоминание описано в дневнике Ровены Мальсибер

Не так давно Ровена обожглась ладонью о горячую чашку с кофе. И Северус, спонтанно прибывший в поместье Мальсиберов, помог ей несколькими незначительными движениями древка над неприятно порозовевшей кожей ладони. Боль и неприятные ощущение ушли, не оставив и следа. Как и Северус, о задержании которого она узнала буквально на следующий же день, на допросе в аврорате под руководством этой рыжей девицы.   
Сейчас Ровена протягивает пораненную руку Рикарду, всецело доверяясь ему. И ни на секунды не сомневаясь, что магия, слетавшая с кончика палочки брата, исправит последствия ее невнимательности по отношению к себе. Признак излишней задумчивости и беспокойства по поводу и без него.   
Ей не больно.
Но кто же залечит душевные раны?
Роу внимательно наблюдает за братом, и думает о том, что никогда в жизни никого роднее Рикарда у нее не было и не будет. И, если его однажды не станет, она не представляет, что будет делать. Не знает, что будет с ее жизнью.   
С самого детства, он помогал своей сестренке во всем, в чем только мог. Утешал ее, когда та отчего-то грустила. И уступал, когда в этом была необходимость, а не нечто наподобие «я так хочу!».
Он помогал ей юности. Особенно это касается школьных годов, когда она переживала целый год расставания с братом. А после – постоянно был рядом, несмотря на тесную компанию, состоявшую из нынешних Рыцарей.  
Он поддерживал сестру, когда она выходила замуж за Эдварда, и переходила в другой род. И в те моменты – пока носила под сердцем сыновей.   
– Прости, Рик, – протягивает Ровена, сквозь охваченное цепями отчаяния горло, пока брат удерживал ее руку в своей. – Я все понимаю. – Она прикусывает нижнюю губу, думая, как бы объяснить ему причину ее настойчивости. – Понимаешь, – продолжает она не очень-то уверенно. – Не хочу однажды открыть газету и увидеть имя кого-то из вас под уничтожающим изнутри заголовком. – Стоп, она уже говорила это. Только иными словами.
Он все прекрасно понимает. Знает. Но что может сделать?!  
Мальсибер тяжело вздохнула, припоминая ту статью, из которой и узнала, в каком состоянии прибыл Рикард в Министерство Магии. Не самый худший вариант, согласна. Вот только дойти до Мунго, где после этого случая недолго обитал брат, решилась далеко не сразу.
– Прости, что не сразу нашла сил прийти к тебе, – добавляет она запоздало – эти слова нужно было сказать при предыдущей встрече, ибо сейчас они звучат нелепо. И отвлекается вопросом о главном кресле Магической Британии. – Ты справишься не хуже Тео!
– А еще, – добавила леди Мальсибер значительно тише, будто у стен проявились уши, – еще я боюсь, что если ко мне приставят легиллимента, то смогу не успеть спрятать самое важное. – Она прикладывает руку к груди, под мягкой ладонью ощущая безумно колотящееся о ребра сердце. Все самое важное Ровена помнит. – Эдди обещал, что позже займется со мной Окклюменцией. В этом лучшего учителя, чем Эдвард, мне не найти. Ты знаешь! Но что произойдет до этого момента – одной Моргане известно.  
Ведьма отворачивается, немного тряхнув головой, когда перед глазами возникает совершенно иной образ, который она прячет глубоко в подкорках памяти. И снова возвращает взгляд на Рикарда, когда до него доходит истинный смысл ее слов, о том, что кого-то когда-то ему или ей предстоит еще понянчить.
– Верно! – она мягко кивает брату, улыбаясь – это одна из самых прекрасных вестей за последнее время. Верно, Рик? – Так получилось. К тому же, он еще очень мал. Я сама не так давно узнала об этом. – Она замолкает, ощущая невероятную легкость от того, что сказала обо всем брату. Рикард – один из тех немногих, кто искренне будет рад за нее с Эдвардом. Только бы все было хорошо. Она должна выносить этого малыша. Выносить и родить. – Рик, – Роу мягко прикладывает указательный палец к губам брата, – не хочу, чтобы кто-то знал об этом раньше времени. – Ей тяжело удерживать широкую улыбку. Она и не собирается. – Эдди еще не в курсе. Нужно только подобрать момент… – Ровена скажет мужу, когда выдастся удачный момент. И уверена, что муж будет рад этому еще крохотному событию. А пока это ее маленький секрет, которым она поделилась с братом. Как когда-то в далеком детстве.
Но улыбка становится грустной, когда Рикард упоминает Марцелла.
Сынок, мой дорогой сынок, знал бы ты, как прошу я Мерлина, помочь тебе с правильными решениями в непростых ситуациях, с правильным выбором…
– Знаешь, Рик, – не может промолчать Ровена, ощущая, как начинают пощипывать глаза, – может, Марцелла и не нужно нянчить, – она немного облокачивается о высокую спинку стула, – но от материнской юбки ему еще рано отходить. Ты же помнишь, каково быть юношей шестнадцати лет. Ветер в голове. Девушки. И необдуманные поступки… – она сглатывает, припоминая ту самую встречу в канун Рождества. Затем – тянется к брату, чтобы ощутить родные объятия. – Что будет, если мой сын, однажды, примет иную сторону? Что тогда будет? – Ровена обнимает Рикарда за шею, не желая никуда отпускать. – Прости, Рик . Прости, что нагружаю проблемами. Это так непросто.    

Прикосновения Рикарда мягкие, а руки – нежные, несмотря на мужскую силу. И Ровена даже не удивлена – он всегда был очень мягок с сестрой. Был внимателен по отношению к ней и одергивал в те моменты, когда она то ли по неопытности, то ли от переизбытка чувств могла натворить глупостей. И в такие моменты Роу была благодарна ему.   
Осознание всего  этого всегда вызывало в Роу нежнейшие чувства, так тонко граничащие с глухим отчаянием – она знает почему. Но за столько проведенных лет вместе так и не нашла в себе сил признаться брату в этом. В юности от одной лишь мысли она могла сгореть дотла. А со временем леди Мальсибер поняла, что такие вещи эдементарно ощущаются, а слова – и вовсе бывают лишними.  
– Спасибо, – на грани слышимости произносит Ровена и слова благодарности моментально теряются в воздухе.    
Но улыбка сходит с женских губ, а в глазах появляется ужас от одной только мысли, что стало бы, если бы брат узнал о ее давнем увлечении. Убил бы на месте? Это в лучшем случае. Ведь нет ничего страшнее молчания. Тягостного. Равнодушного. Представить страшно, как испортились бы их отношения. Ведьма легко тряхнула головой, отгоняя дурные мысли – она до сих пор не допустила ничего подобного. И не допустит впредь.  
– А Эдвард? – уточняет Роу у брата, поднимая взгляд на его лицо. – Он, ведь, тоже не вмешивается во что-то эдакое? Не берет на себя лишнее? Я права, Рик? – она сглатывает и слегка морщится, ощущая, как немного пересохло в горле. И берет бокал, наполненный спасительной  водой, делая несколько глотков. Стало легче.
Ее вопросы более чем очевидны. Она волнуется за Эдварда, за брата и сына. И каков будет ответ Рикарда, уже догадывалась – он все равно не заставит ее лишний раз беспокоиться. И все же.    
 – Давай съездим к матери в Италию? – Ровена озвучивает мысль еще до того, как действительно задумывается об этом. – Когда предоставится такая возможность на неделю-другую? Навестим маму. Немного отвлечемся. Я бы тоже сменила обстановку ненадолго. – Роу тяжело выдыхает – январь выдался тяжелым и богатым на события. Границы по-прежнему закрыты. То ли еще будет… – Взять бы Марцелла с собой – он так любит тебя, Рик! – она трет веки подушечками указательных пальцев, вспоминая такое решительное «но». – Если это когда-то станет возможным.  –  И почти сразу добавляет. –  Если тебе позволят...  
Ровена открывает веки, ощущая легкий дискомфорт. И снова обращает взор к брату.  
Вряд ли Том любезно позволит Рикарду выпасть из дел Организации хотя бы на несколько дней. Не говоря уже о нескольких неделях. То же касается и Эдди. И Доминика. Моргана, как же выбивает из колеи осознание всего этого…  
– Я всегда и во всем аккуратна, родной! – она снова обнимает брата, раз уж он рядом – ей тяжело удержаться. Да и не зачем, если быть откровенными. И будет обнимать его – в этом нет ничего такого. – Тем более, теперь. Когда жду малыша.    
Как же ей не хватало этих слов от брата. Его уверенности и обещания, что все будет хорошо. И пусть он лукавит, пусть не рассказывает реальной ситуации, что творилась вокруг – он не позволит себе упасть духом. Никогда не позволял. И не позволит.   
– Я верю тебе, Рик! Главное – береги себя. – Она снова улыбается брату, упираясь лбом о его лоб. – Это будет лучшее, что ты сможешь для меня сделать. Я очень хочу, чтобы ты увидел еще одного Мальсибера. – И тут же добавляет. – Или еще одну. У нас с Эдди есть двое прекрасных сыновей. Так что... Сейчас не лучшее время, знаю. – Она качает головой. – Просто хочу, чтобы все прошло хорошо.    
Она переводит тревожные темы на более радостные. Чем не повод?      
Да только умалчивает о том, как поначалу ее откровенно пугали уже знакомые симптомы. Боялась выдавить капельку крови, чтобы удостовериться об этом. Боялась, что могла совершить ошибку, которая дорого бы ей стоила. Мучительные недели ожидания и не так давно она могла облегченно выдохнуть, забывая о мыслях, что не давали ей спать. Не давали спать Эдварду из-за ее кошмаров.   
 – Все хорошо, – проговаривает она больше для себя, чем для Рикарда. – Пройдем в гостиную?    
Ровена берет брата под руку и медленно направляется из столовой, им просто нужно сменить обстановку. А продолжить можно и в гостиной. Пока есть время и их беседе никто не мешает. 
– Ты знаешь меня лучше, чем я сама себя, – она печально улыбается. – Ты прав! – Может, леди Мальсибер и не права, что говорит о младшем сыне родному брату. Но Рик может помочь – дать дельный совет. Потому как она устала от переживаний, дурных мыслей и неизвестности.    
Они проходят в гостиную, но Ровена не торопится опускаться на мягкую поверхность мебели, оставаясь удерживать брата за локоть. Только сжимает пальцы чуть сильнее.   
– Марцелл влюбился в девушку полукровного происхождения. Еще и Гриффиндорку! – Ровена легко усмехается, не смотрит Рикарду в глаза, но ощущает его взгляд на себе, понимая, что тот внимательно слушает. И продолжает. – Как долго это продолжается – не знаю. Впервые увидела их вместе в Рождественскую неделю на улице Хогсмида. И Марц так отреагировал на меня… – ей непросто вспоминать реакцию сына, которая на самом деле многое значила. А она не делала ничего, чего надумал младшенький в отношении Селины, не желая портить отношения с сыном. – Видно, что он не хотел, чтобы мы с Эдди знали о его подруге. Он знал, что это неправильно. Это влюбленность. Это пройдет – просто нужно не препятствовать. – Роу поднимает взгляд на брата, стоя на месте как вкопанная. – Меня не сильно беспокоят эти отношения – я помню Эдварда в юности. – Она улыбнулась. Улыбнулся и Рик. – Просто однажды он может принять неверное решение…
Ровена не уточняет – Рикард итак поймет сестру.
– Ты знаешь, как сильно я люблю Марцелла! – женщина рассеянно отводит взгляд. – Как мне поступит, Рик?    

– Нет-нет, я не об этом. – Леди Мальсибер спешит уточнить. – Эдвард очень умен! Он делает все, как полагается! – Роу кивает брату. – Эдвард думает о будущем нашей семьи. – Это Рикарду так же известно. – И это отвлекает его. – Это так же несложно заметить, если знаешь старшего Мальсибера. И именно Рыцари и сама Ровена лучше кого бы то ни было знают этого мага. – Что же говорить, когда он узнает о моем положении. – Женщина всматривается в лицо брата, наблюдая за реакцией. – Это побудит Эдди к более пристальному вниманию по отношению ко мне. А позже привлечет внимание тех, кого не следовало бы… 
Ровена замолкает, хмурит светлые брови, не сводя взгляда с брата. Говорить что-то еще – не имеет смысла. Рикард и так прекрасно понял сестру. Ни с кем иным, кроме Лестрейнджа-старшего не завела бы подобного разговора по понятным причинам. А по-настоящему близких – у нее больше нет. Не с племянником же обсуждать подобное – он крайне далек от нее. И не слишком-то искренен, как временами кажется.
– И все же, что если погостишь у нас несколько дней. Именно погостишь, а не побудешь несколько вечеров подряд вместе с нами. –Выбраться к матери у них в ближайшее время в любом случае не получится. Не альтернативное решение, но тоже неплохой вариант. Эдвард против не будет. Да только нужно ли это самому Рикарду.
Ровена смотрит на брата, улавливая не совсем приятные ей сомнения. И отходит от него на несколько шагов, задумчиво шагая по гостиной, не отходя далеко от Рика. Скрестила руки на груди. 
– Ты считаешь, что я уже не в том возрасте, чтобы выносить и родись ребенка? – интересуется Ровена, уловив эту самую мысль во взгляде Рикарда. И опустила взгляд к полу – ее  вновь одолевают тревожные сомнения. И как-то неопределенно ведет плечами, ощущая подступающие к глазам слезы. И тут же подавляя в себе это чувство.– Что не могу удерживать на руках это маленькое чудо и целовать крохотную ручку? Не стесняйся – говори. 
Она верит брату! Верит! И Рикард это прекрасно знает без утверждения. Вот только что-то ... гложет ее, будто бы делает она что-то не так. Но что – понять не может. Может, не время? 
Нет, он не озвучивал этого вслух – ни за что не сделал бы этого. Но, увы и ах, это одних из тех вопросов, которые леди Мальсибер спрашивала у себя же, уже убедившись в том, что ждет ребенка. Она верит Рику. И все же слишком хорошо знает брата, чтобы не обратить внимание на подобные мысли, что могла прочесть во взгляде серо-зеленых глаз. Он действительно подумал об этом – Роу не могла ошибиться. В любом случае это ничего не изменит.
– Нет-нет, – она качает головой, будучи не согласной. – Раньше женить Доминика было проще. Когда они были помолвлены с Андромедой Блэк. – Напоминает Ровена Рику, когда эта девица обвела всех вокруг пальца и сбежала. Сама Роу была не очень-то довольна идей породниться с Друэллой – старые обиды, не очень приятные воспоминания. Как следствие – вспышки беспричинной ревности и «я знаю, почему именно Блэки!». Так и получилось. Будто бы кто-то услышал ее. – Теперь же с каждым годом говорить о женитьбе Доминика становится куда сложнее. Он вкусил прелесть свободы. Как мужчине – ему это удобнее. Тем более, теперь, когда вокруг такое положение дел. – она разворачивается в сторону Лестрейнджа. – А Марцелл... – она негромко вздыхает. – Я уже не первый день раздумывала над возможными вариантами развития их отношений и нашего влияния на это. Даже если побеседовать с ее родителями, говорить о каких-то формальностях, то Марцелл рано или поздно догадается, кто поспособствовал всему этому. И тогда может все выйти действительно плохо. А я не хочу однажды понять, что мой сын сбежал. Не хочу быть второй Вальбургой Блэк.   
Леди Мальсибер прикрывает веки, а перед глазами моментально всплывает образ младшего сына в тот день, когда Роу впервые увидела в нем какую-то неведомую ей ранее сторону. И ядовитый тон, который он никогда ранее не позволял использовать по отношению к матери.
– Кажется, я упустила тот момент, когда мой младший сын немного изменился, – задумчиво протягивает Ровена, лишь на несколько секунд вспоминая, что вполне могла не обратить внимание на поведение младшенького. И не потому что в омут с головой погружалась в пучину собственных страстей – повода для подобных высказываний просто не было. – К тому же, в плане девушек, Марцелл сильно отличается от старшего брата. Он смотреть на другую даже не будет. – Женщина качает головой. – Слишком увлечен ею... – И распахивает глаза, вновь оказавшись нос к носу с братом.

– Что ты! – взгляд Ровены становится мягче, а улыбка – нежнее. – Конечно же Эдди будет рад ребенку. Пусть и незапланированному. И терять рассудительности, конечно же, не будет. – Женщина поднимает задумчивый взгляд куда-то вверх, чтобы после – вновь вернуть на брата. Рикард мыслит в правильном направлении – по взгляду же понятно. Да только не озвучивает. Тогда объяснит она, хоть и не хочется поднимать эту тему. – Я скажу Эдварду о своем положении, как только выдастся такая возможность. Хочу ненадолго сохранить это в тайне – каждый раз приятно вспоминать об этом, пока с тобой не начинают вести себя, как с беспомощной. – Уже тише добавляет урожденная Лестрейндж, посмеиваясь и легко прикладывая ладонь к груди, где под ребрами беспокойно стучит сердце. Ну да, первое время с ней обращались именно так. –  И так же, как и тебя, попрошу его пока хотя бы месяц повременить и не рассказывать о беременности. Даже нашим мальчикам. – На самом деле она с трудом представляет, как сказать об этом сыновьям. Когда Доминик был маленьким, было попроще что ли. А сейчас они оба взрослые. Конечно, это не будет их особо волновать. Но все-таки. – И спрятать эти мысли как можно дальше от Него. – Роу тяжело вздыхает – она сама не любит вспоминать о Риддле, когда рядом с ней  Рикард. – Риддл знает слабые места Эдварда. Добраться до Марцелла или до меня, Тому не составит труда, если мой муж допустит ошибку. – Леди Мальсибер берет ладони брата в свои, зная, что тот может ей не поверить. Но это так. – Прошу, послушай меня, Рик! Я знаю, что ты не веришь мне. Но того, что я приметила в юности, пока он тут жил и пока мы пересекались в Хогвартсе, хватило, чтобы точно убедиться в одном: ему никто не нужен. – «Даже ты». Но вслух не озвучивает. – Только если ради какой-то поставленной цели – не более того. – Роу качает головой, увидев тень сомнения на лице брата – он не верит ей. И не поверит ее словам, пока сам не столкнется с этим.   
Рядом с братом леди Мальсибер (Мерлин! Она носит эту фамилию дольше, чем прожила в отчем доме) всегда спокойно. Его объятия – согревают не хуже согревающих чар. А за спиной – надежнее, чем за дюжиной обученных магов с палочкой наготове. Прямо, как тогда в юности. Такие же ощущения.
– Я просто очень соскучилась по тебе, – спокойно отвечает Ровена, стоя на месте. – Последние несколько раз мы виделись при не очень приятных обстоятельствах. Да еще и тогда, когда кто-то из нас напряжен и хочет только спокойствия в очередной вечер. – В последнее время она все чаще вспоминала их юность. Когда сама еще жила в родном доме. Когда дурачилась с братом. Наигранно-обиженно надувала губы, чтобы Рик приподнял ее на руках и быстро закружил вокруг. Сейчас это... неприемлемо для них. – Не могу быть уверена, что следующий раз станет исключением. Не важно, где мы будем видеться – просто хочу, чтобы это происходило как можно чаще. – Проговаривает женщина на одном дыхании.  Стало легче. Он всегда помнил о том, что сестра любит его и всегда рада видеть. Сейчас – особенно. Теперь-то – Роу искренне надеялась на это – он точно станет чаще видеться с ней, как представится такая возможность.
Последние несколько недель Ровена ощущает себя так, как ощущала перед самой свадьбой Рикарда – легкое раздражение вкупе с совершенно нелепой обидой и мрачным отчаянием, будто бы все разом отвернулись от нее, не желая понимать. Вполне ожидаемо в ее положении. Тогда это была мучительная ревность. Сейчас же – необъяснимый страх после странного сна, каждый раз при упоминании которого порождает противную слабость в теле.   А еще ей отчего-то не хватает внимания. Это они с Эдди уже несколько раз проходили. Рик тоже попал под это однажды. Однако тут у него было преимущество: в случае с сестрой уже знал, как себя вести.
– А мне не нужно слышать твоих слов, чтобы сделать подобный вывод, – она нежно проводит подушечкой указательного пальца по линии губ, наблюдая за невидимой дорожкой. Абсолютно без какого-то подтекста. Затем опускает руку. – Достаточно лишь взглянуть в глаза – они отражают  мысли. – Но не уделяет достаточно внимания мелочам – в общем. Однако тут еще играет ее собственное состояние, мысли, убеждения. А затем внезапно, но, опять же, избегая подробностей, добавляет. – Я не была аккуратна, когда только догадывалась о причинах недомогания – сомневалась с самого начала. – Не очень правильная позиция. От начала. – Мне нужно было еще раньше рассказать тебе – тогда бы меня не мучили сомнения. – Но она не могла, пока не убедилась, что это не обернется скандалом. – Но сейчас их уже нет, – она легко касается губами щеки брата еще до того, как он ненавязчиво отстранил ее от себя, избавив от глупых сомнений. – И быть уже не должно.
Тихое признание, не предназначенное для посторонних, останется между ними. Как и нить, прочно связывающая их с самого детства.
– О, Доминик продолжит род Мальсиберов – не сомневайся в этом. Другой вопрос – когда он это сделает. И с кем. – Роу задумывается. – Как его дела в Организации, Рик? У него нет никаких проблем? – леди Мальсибер никогда не говорит со старшим сыном о его успехах или неудачах в общем деле – не хочет. К кому лежит сердце Доминика, не знал сам Доминик. Ну, или просто-напросто не показывал этого по определенным причинам. И скорее второе.  
– Марцелл уже совсем взрослый, – напоминает леди себе же. – Уже совсем скоро Марцеллу исполнится семнадцать. Еще год ему остается проучиться в Хогвартсе. И он волен делать то, что захочет. – Это тоже беспокоило Роу. Но ей не стоит волноваться раньше времени. Несмотря на то, что впереди еще целый год, нужно просто быть готовыми к каким-то неожиданностям. – Я была уверена, что хорошо знаю младшенького. Но потом поняла, как ошиблась в собственных выводах. Он просто другой. – Ровена укладывает голову на плечо Рикарда. – Марцелл не просто похож на нашего отца – мой сын ведет себя так же. Теперь я не уверена, что это так уж хорошо.  

Миссис Мальсибер слушает брата, чуть прикусив нижнюю губу. Не перебивает его. Не отводит недоуменного взгляда. И испытывает глубокое чувство вины. Она хотела поговорить с Рикардом, посоветоваться и поделиться одним из самых важных и невероятно прекрасных событий, что происходили в ее жизни. Хотела, чтобы и брат отвлекся от мыслей о работе. Чтобы они уделили немного внимания друг другу. Роу обещала себе не грузить Рикарда своими проблемами, позволив ему выдохнуть и не напрягаться. А получается все с точностью да наоборот.
– Прости, – одними губами шепчет женщина, мотая головой.
За что – она не уточняет, ощущая вставший поперек горла ком. И вдыхает тяжелый воздух, в мгновение ставший густым маслом. Только закрывает лицо ладонями, из которых брат резко выдернул свои руки. Прикрывает веки на доли секунды и трет подушечками пальцев глаза, после чего обхватывает себя руками.
– Прости, Рик, – повторяет она, опустив голову ему на грудь. – Я не хотела ни в чем тебя обвинять, родной. – Она не привыкла оправдываться – сейчас выглядело все невероятно глупо. – Мне просто нужно отвлечься от дурных мыслей. Я в порядке, правда! – леди Мальсибер замолкает, ощущая биение его сердца. И уголки мягких губ приподнимаются – она давно не была так близка к брату. Всегда было «что-то». Сейчас ей спокойно, тепло, несмотря на озноб, на секунды охвативший женское.     
За то, что заговорила о Риддле? Она знала, что бесполезно доказывать Рикарду что-либо, касающееся этого мага. Эта слабая попытка заранее обречена на провал.
За то, что увидела в серо-зеленых глаза брата свои страхи и выдала их за его? В реакции мужа Роу не сомневалась – только в своей. Хвала Мерлину, Рик не знал о глупостях, которые совершала сестра на протяжении последнего времени. И не узнает – она не позволит. Тем более, сейчас.
О приглашении Ровена думает, но сразу не отвечает. Она уже больше месяца не гостила у Лестрейнджей. А сейчас будто бы сама напросилась. Стоит ли нарушать семейную идиллию? Или отбросить нелепые мысли, как сказал брат, и смело присоединиться к ним? Пожалуй, это, действительно, хорошая мысль. А Эдди – ее дорогой Эдди – присоединится к ним сразу с работы. Она улыбается – Роу до мурашек на коже нравится забота мужа.
– Я поговорю с мужем о сыновьях, – обещает леди Мальсибер, встретившись с Рикардом взглядами.
Взгляд падает на большие напольные черты – обеденное время пролетает быстрее, чем обычно. У них есть еще немного времени. Но лучше будет встретиться вечером – важным событием она успела поделиться. Об остальном они поговорили сейчас. К вечеру оба будут спокойны. И ждать их будут лишь приятные темы и семейная атмосфера.
– И обязательно зайду вечером, – она мягко улыбается брату, ощущая касание его губ. – Я напишу Эдварду, что после работы буду ждать его у вас. Или можешь передать ему на словах. – Тонкая ладонь касается гладковыбритой щеки, после чего оставляет легкий поцелуй на ней же. – Спасибо, что зашел сейчас. – Ровена делает полшага назад. – Увидимся вечером!
Леди Мальсибер разворачивается к брату спиной и неторопливо направляется к лестнице, ведущей в спальные комнаты. Она отдохнет немного, прогоняя подступающую тошноту, приведет мысли в порядок и к вечеру будет в полном порядке.

Вечер. Этот вечер был по-своему прекрасен. Может быть, все дело в доме, который всегда был и останется в сердце Ровены больше, чем просто родным. Или в ярких событиях, произошедших в нем? А, может, все дело в теплой улыбке и мягких объятиях Лавинии, которая уже ждала леди Мальсибер. Или – в искренней детской радости, которой приветствовали ее самые младшие представители рода Лестрейндж?
Как бы там ни было, женщина была невероятно довольна, что сегодняшний вечер она проведет именно здесь и именно с ними.
Рикард задерживался, но это ни капли не побеспокоило леди Мальсибер – она привыкла к периодическим задержкам Эдварда. Но все равно каждый раз встречала его с нежной улыбкой и теплыми объятьями – жизнь многому научила эту женщину. В том числе и то, что нужно ценить каждый миг, проведенный с любимым человеком и отбрасывать в сторону нелепости, которые туманили разум.
Рикард задерживался, но дамы без проблем нашли себе занятие. Пока невестка раздавала приказы домовикам, попутно уделяя время Ровене и внукам, сама леди Мальсибер углубилась в игры с юными Лестрейнджами. Малышка Арианда охотно разговаривала с тетей Ровеной, рассказывала все, о чем только придет в голову. Глазки Ориона тоже были полны восхищения. Но он немного смущался и периодически отходил от них. 
Когда речь зашла о любимых игрушках, то Анри принесла большую куклу с кудряшками и большими светлыми глазами – очень похожа на ту, что была когда-то у Ровены в их с Рикардом детстве. Но только похожа, ведь до сих пор эта кукла она оставалась в поместье Мальсиберов – по молодости Ровена хотела отдать эту куклу дочери, которая могла у нее быть. Но теперь она пылится на узкой полке подвала.
Орион тоже не остался в сторонке и отправился за своей любимой игрушкой.
И тут девочка первая услышала, как вернулся Рикард. И, не сказав ни слова, спряталась за занавески. Ровена даже не сразу поняла, что к чему. И, только услышав родной голос, улыбнулась.
– Чудесного вечера, Рик! – она встала с мягкого пушистого ковра, на котором восседала, играя с внуками Рикарда и Лавинии. И потянулась к брату, ощущая прикосновение к своим волосам. 
В эту же минуту в гостиную возвращается и Орион. Продемонстрировав тете Ровене, что любимых игрушек у него целых две, он раскладывает их на ковре, а сам бежит к Рику.  Малышка следует примеру брата и выбегает к Лестрейнджу из-за своего маленького укрытия. А Ровена тем временем посматривает в сторону коридора, ожидая увидеть Эдварда. Но Рик пришел один. И Мальсибер возвращается обратно, подложив ноги под себя. А Арианда возвращается к Ровене, пока Орион остается едва ли не висеть на дедушке. Что ни говори, но это выглядело умилительно. И Ровена не могла сдержать мягкой, но отчего-то смущенной улыбки.
– Что ты, Рик, – мягко произносит Роу, обращаясь к брату, но не глядя на него. Она провела ладонью по мягким волосам малышки. – Это они баловали меня своим вниманием.
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять очевидную вещь: внуки воодушевляли брата. Они не позволяли ему утонуть в пучинах собственных мыслей. Они побуждали его встать, когда он падал. И идти дальше, несмотря ни на что.
Когда в диалог вступает Лавиния, Ровена вновь прикасается к волосам Ариадны, медленно, скорее даже неторопливо, заплетая их. И не отвлекая Лестренджей. Она отвыкла от того, чтобы кому-то заплетать волосы, себе – куда привычнее. И надеется на то, что Эдди надолго не задержится.
Но пальцы на удивление быстро заплетают темные волосы девочки в причудливую косу. Затем Роу обращается к Ориону, успевшему снова вернуться к ним.
– А ты расскажешь мне, – на этот раз Ровена обращается к самому младшему из присутствующих Лестрейнджу, указывая на аккуратно разложенные игрушки. – Почему именно эти – твои самые любимые?

Ровена неторопливо заплетает мягкие волосы Ариадны, практически не замечая каких-либо мелочей, происходящих вокруг. Она даже пропускает мимо ушей некоторые слова, будучи погруженной в этот непривычно приятный и успокаивающий одновременно процесс. Непреодолимая тоска тянется к ней длинными руками и сжимает в холодных объятьях, заставляя сделать глубокий вдох, когда леди Мальсибер вспоминает, как в детстве никому, кроме брата, не позволяла прикасаться к своим волосам – отчего-то было просто неприятно. И лишь после замужества все резко поменялось – нежные прикосновения Эдварда сделали свое дело.
Заплетя косу, Роу еще раз касается мягких волос Анри и легко целует ее в макушку, вызывая смущенную улыбку на губах. Затем – внимательно слушает не по годам серьезного Ориона, невероятно напоминающего самого Рудольфуса в его годы. И вызывая мягкую улыбку на женских губах. Оттого при обращении хочется назвать его именно «Руди». Но Ровена не делает этого, обращаясь к самому младшему Лестрейнджу по имени. 
– Знаешь, когда мы с дедушкой были маленькими, у нас с ним тоже были любимые игрушки. – Женщина немного поворачивает голову в сторону Рикарда, но при этом продолжает смотреть на Ориона, глазки которого то выражают восхищение, то – недоумение. На самом деле ему, как и всем малышам, сразу сложно представить, что они с Риком когда-то были маленькими. Позже – легко. А вот сейчас – не очень. – У дедушки любимой игрушкой был дракон, у меня – большая кукла со светлыми кудряшками и голубыми глазами. Чем-то напоминающая куклу Анри. И тогда, – чуть понизив голос, она немного наклоняется вперед к Ориону, который в свою очередь чуток наклонился к ней, не переставая слушать тетю. – Тогда я считала, что именно моя кукла охраняет этого дракона, – Роу несильно жестикулирует пальцами рук, описывая давнее воспоминание. – Но каждый раз, как только эта мысль возникала у меня в голове, он резко, – она звонко хлопнула ладонями, – становился больше куклы. – Чем вызывала задорный смех Ориона. Не удержалась и Ариадна, прикрыв рот ладошкой. Ровена украдкой посмотрела на брата, затем – на Лавинию. – А любимую игрушку бабушки знаете? – поинтересовалась Роу уже у обоих малышей, постепенно отводя разговор о Рудольфусе и Беллатрикс, заметив, как меняется лицо Ориона при упоминании о них.   
И отвернулась на мгновение. Тогда Ровена не понимала многих явлений – было куда сложнее, нежели сейчас.
– Конечно приедет, – Роу кивает, подтверждая свои слова. – Вы с Анри тоже можете гостить у нас – тогда Марцелл точно никуда не денется. – Марцеллу, действительно, очень нравится проводить время с детьми. Вот только, когда в его жизни появилась Селина, сложно сказать, будет ли у него желание провести больше времени с родителями. Не говоря уже обо всем остальном. Она аккуратно берет тонкими пальцами игрушку, о которой мальчик не проронил ни слова и рассматривает ее, вспоминая, в какие моменты жизни у ее с Эдди сыновей проявилась магия. И откладывает на место.

Ровена ловит на себе удивленный взгляд Рикарда и пожимает плечами, мягко улыбаясь. Да, к счастью или сожалению – зависит от ситуации – госпожа Мальсибер помнила многие незначительные моменты своей жизни. А те, что из детства – и вовсе казались каким-то туманным сном, который отчего-то никак не желал улетучиваться. Но нисколько не удивлена, что брат, как и его супруга, не помнят таких моментов. В этот момент ей даже стало интересно, помнит ли Эдди нечто подобное или нет? Как-то они не заводили разговоров на эту тему.
– Марцелл приедет из Хогвартса только в начале лета, – напоминает она всем, уделив каждому из Лестрейнджей внимание. – Но он будет очень рад. И, я не сомневаюсь, что с удовольствием уделит вам время. – Теперь она больше обращается к детям. – Но вы всегда  можете взять с собой бабушку с дедушкой или кого-то одного, если кто-то будет из них занят, и прийти к тете Ровене – в нашем доме давно не звучали детские голоса. – И, судя по выражению на лице Ориона, мальчику эта идея пришлась по душе. Ариадна в плане эмоций была куда сдержанней. И мимолетно взглядом Ровена ловит связь между ними. Что-то ментальное. И непонимающе переводит взгляд на брата, мол, надо будет поговорить.     
Старший сын вырос довольно быстро в отличие от младшенького. Если Марцелл всегда был искренне рад провести время с близнецами, то Доминик отдавал предпочтение другим занятиям. И явно не младшему поколению. Будет ли так с Марцеллом – она не знает.
– Марцеллу нравились многие сказки. Про джина и лампу он тоже больше всего любил слушать. – Ровена снова обращается к внукам Рикарда. – Особенно в зимние вечера. Когда темнело раньше, а за окном шел снег, мы с дядей Эдвардом, Домиником и Марцеллом после ужина собирались в гостиной. Присаживались на мягкий ковер у натопленного камина и, например, дядя Эдвард рассказывал сказку, а я – делала вот так, – женщина мягко достала волшебную палочку и кончиком древка будто что-то нарисовала в воздухе. Не прошло и несколько мгновений, как там, где был кончик ее палочки, медным цветом вырисовалась лампа,  о которой они только что говорили. И спрятала палочку. Роу много чего интересного могла бы рассказать внукам Рикарда. Но посчитала, что остальное – уже личное. К тому же, они еще дети. И многое просто пройдет мимо них. – А еще, когда было лето, а сам Марцелл был вашего возраста, он впервые увидел птенчиков прямо в гнезде. У нас в саду.
Ровена с радостью на сердце вспоминает эти моменты, а затем неторопливо встает с ковра и присаживается на край дивана так, что все Лестрейнджи как раз оказались у нее на виду. Молчит, недолго рассматривает каждого из них, и больше все-таки наблюдая за близнецами, а на языке так и вертится спросить о Рудольфусе и Беллатрикс. Но только не при детях.
– Идем ко мне, – Ровена протягивает руку к Ариадне, пока Орион находится рядом с бабушкой – пусть брат немного отдохнет после работы.

Теперь Ровена больше сосредотачивает внимание на брате, положившего голову жене на колено. Он был тут и где-то далеко одновременно. Задумчивым. О чем или о ком думал Рикард, Ровена не знала – могла только догадываться, что же занимает мысли брата. Ведь сегодня, еще до того, как она поделилась с братом своим маленьким, но таким важным секретом, он тоже витал где-то в облаках моментами. Но это не столь важно. Хотя иногда она все же жалела, что не всегда удается прочесть мысли брата по лицу, как Эдди – читает ее.
Женщина повернула голову в сторону больших напольных часов, одиноко стоящих у стены, мысленно предполагая, насколько еще задержится Эдвард. Или, быть может, он уже на пути к сюда и совсем скоро окажется прямо посреди гостиной. Ровена улыбнулась своим мыслям и немного склонила голову вперед – в последнее время объятья мужа грели ей сердце намного сильнее, чем раньше.  А потом вновь приподнимает голову, встретившись взглядом с Рикардом. Но тут же переключила свое внимание к Ариадне, удобно расположившейся возле нее.
– Мне тоже, – кивнула Ровена. – Но я бы не стала называть его плохим, – спокойно проговорив, поделилась своим мнением тетушка, смотря на внучатую племянницу, а на губах Роу все еще красовалась легкая улыбка. – Он не только загадочный колдун, но и очень интересный. – Отчего-то хотелось заговорить об еще одном волшебнике, но она замолкает, по-прежнему глядя на Ариадну. Поэтому просто интересуется: – А чем именно нравится?
А вот слова о сыне взбодрили леди Мальсибер, и гордость мгновенно охватила ее.
– Марцелл будет величайшим волшебником! Удивительным. И не таким, как другие. – Он будет лучше них! Ровена смотрит на Лавинию, переводит взгляд на Рика. Ей даже не стоит говорить мысли вслух – все кому надо поняли ее без слов. Лишь бы это не привнесло разлад в их семью.
Мальсибер хмурит светлые брови, вновь мысленно возвращаясь к не очень приятным вопросам. Но Ариадна под боком вновь отвлекает. И Роу невпопад добавляет:
– Сейчас у Марцелла немного другие интересы. – Какие именно –  не уточняет. – А хотите мы сейчас с вами напишем ему письмо? – спрашивает одновременно и у Ориона, и у Ариадны. – Я буду писать, а вы будете диктовать?

Отчего сейчас Лавиния кажется Ровене такой неискренней? Будто бы они вернулись к тем временам, когда она только-только переступила порог поместья Лестрейнджей в качестве супруги брата. Именно в первое время после брака было какое-то схожее ощущение. Отчего оно возникло сейчас – Ровена искренне недоумевала. Но задумываться об этом не стала – смысла нет. 
– Я не говорила об обоих сыновьях, Лавиния, – спокойно заметила Ровена, устало глядя на невестку, – сейчас только выделила одного из них. – Затем – на брата. – Или ты солидарен с супругой, Рик?
Призвание Доминика всем более чем очевидно. Каковым будет призвание младшего сына – оставалось только догадываться. И отчего-то леди Мальсибер не удивится, если Марцелл однажды заявит ей с Эдвардом, что станет невыразимцем, как его дядя Рикард. Работа, связанная с наукой... главное, чтобы его мнение хотя бы в ближайшее время не шло вразрез с мнением отца. Упаси Мерлин их семью от последствий.   
Ровена задумчиво посмотрела на брата, после его слов. Долго. Пристально, будто пытаясь понять, помнит ли Рик о том, что сегодня она говорила ему о Марцелле? Помнит, конечно. Сейчас он светится от счастья рядом с той, с которой быть ему не положено. А у Эдди и Роу от этого головная боль. 
– А что бы попросила ты, Ариадна? – с губ сорвался естественный вопрос. – Уже успела решить для себя?
Миссис Мальсибер отвлекается от мыслей о Марцелле. И снова поднялся осадок, который впервые ощутила после встречи с сыном и мужем в середине января.
Но сейчас ей и правда было любопытно, что попросила бы не по годам умная девочка. Что-то для себя и брата? Или, быть может, связанное с Рудольфусом и Беллатрикс? Или – с любимыми дедушкой и бабушкой? Наверняка.
А вот поделится она или нет – уже другой вопрос. И не менее интересный, надо заметить.
Когда Рикард напомнил ей о допросе касательно Снейпа, Ровена молчала какое-то время, нахмурив светлые брови, не глядя на брата. И все же немного сожалела, что не рассказала Рику о том, что натворила, когда они были наедине. Сейчас при Лавинии и, тем более, при их внуках, она не станет  заводить разговор на эту тему.
– Рик, – негромко произносит Ровена, пересекшись взглядом с братом. Улыбнулась совсем легко. Но тонкие пальцы правой руки против воли напряглись, едва не сжимаясь в кулак – неприятные впечатления. – Все хорошо, правда! – проговорила она, качнув головой, и переведя взгляд на Ариадну, удивленно посмотревшую на нее в этот самый момент.
А что она скажет? Перенервничала? Почувствовала себя дурно? И то, и другое, да еще и третье.
Как вовремя вспоминает о письме, которое даже писать в эту минуту было непросто. И ни одна мысль не желает укладываться в строчки на пергаменте, написанные красивым почерком женской руки.
И только стоит леди Мальсибер почувствовать, как пересохло от волнения в горле, как тут же появляется домовик, наливает в одну из фарфоровых чашечек чай, добавляет одинокую дольку лимона и протягивает миссис Мальсибер. На что та легко кивает и принимает чашку, дует поверх напитка, от которого исходит тонкая струйка пара. И делает маленький глоток.
– Тебя уже допрашивали по этому делу, Рик? – Негромко интересуется Роу, дуя на гладь напитка.

– У Марцелла все хорошо, Лави, – тихо проговорила миссис Мальсибер, кивнув невестке, соглашаясь с нею. – Просто у него сейчас такой период, когда эмоции или чувства могут взять верх над ситуацией и в дальнейшем сбить в правильного пути. Только и всего, – Роу качнула головой. Лавиния, в свое время, переживала за сыновей не меньше. Только проявлялось это иначе, в отличие от миссис Мальсибер. С Ровеной же все по-другому. Даже Рикард, как ей кажется, немного отвык от подобного проявления чувств сестры.
Возможно тут Лавиния права – Ровена, мягко говоря, погорячилась, с головой выдавая себя. Чего бы ей сейчас хотелось, так это чтобы ее семью не трогали проблемы извне. Да только это невозможно. Особенно – сейчас.   
– Я знаю, – проговорила Роу одними губами, нежно посмотрев на Рикарда. 
Мальсибер не знала, как правильней будет поступить теперь. Она уже вмешалась и сделала себе только хуже. А стоило ли? Ведь, порой, самые верные решения или даже слова не оказываются самыми правильными.
– А вот меня допрашивали. Сначала о тебе задали несколько вопросов. Потом – о юноше. – Спокойно говорит Ровена, а внутри все огнем пылает. Но она отвлекается, и пальцами одной руки перебирает мягкие локоны Ариадны, пока брат смотрел на игру внука – так ей куда спокойнее. – Северус бывал у нас в поместье с подачи Эдди, Ника. – Эдди, где же он? Роу рассеянно перевела взгляд на напольные часы. И быстро отвела, возвращаясь к внучатой племяннице. – Писал незадолго до того, как его объявили в розыск. И ответы на эти письма вызвали лишние вопросы. – Обобщенно, не вдаваясь в подробности, чтобы не беспокоить ни брата, ни Лавинию, ни их внуков. – А потом она затронула Доминика. – Ровена ловит на себе вопрошающий взгляд невестки. И обращается к Рику, – я не смогла отвадить их, как когда-то сделала наша мать. – Пальцами свободной руки Ровена трет лоб и тихо выдыхает, приводя мысли в порядок. Сейчас, когда она частенько на взводе из-за гормонов, едва держит себя в руках. И вновь обращается к брату, не глядя на него. – Что он сделал, чем вызвал подобный интерес со стороны авроров?