Аластор привык быть один. Но быть совершенно одиноким он не привык. Он приносил домой хвойные ветки, вешал на окна какие-то нелепые колокольцы, надевал шапочку Санты и шел поздравлять матушку с Рождеством. Этот дурацкий, но священный ритуал хоть как-то роднил его со всеми, кто праздновал, веселился, ликовал.
Впервые в кармане мантии у него не лежала эта дурацкая шапка, которую надо было бы нацепить, впервые он не бегал с сумасшедшими глазами по Косому переулку перед ночной сменой, выбирая ну хоть какой-нибудь подарок. Грюм старался об этом не думать. Получалось, в принципе, лучше, чем он ожидал.
— Начальство, ты чего это, с женой поругалось? — подал голос Аластор из самого дальнего угла, в котором он расположился с праздничным номером «Пророка», несколько отгородившись от общей суеты. Надо заметить, что на нем красовались ветвистые оленьи рога, которые нацепили на него Пруэтты еще несколько часов назад, а он запамятовал их снять. — Ну ладно жена, а дети? Топал бы домой, я за всем пригляжу, они мимо меня огневиски не пронесут!
То, что старший аврор сам не слишком стремился приобщиться к праздничной атмосфере, вовсе не значило, что он собирается портить ее другим. Напротив, в кабинете у него был надежно запрятан красный мешок со всякой мелочевкой, который надо бы не забыть выволочь в центр комнаты ближе к полуночи. Он любит Рождество, и во многом именно поэтому каждый год забирает чью-нибудь праздничную смену. Ему не надо, а ребята порадуются.
— Только прямиком в меня! А так-то да, счастливого Рождества.
Грюм по-доброму ухмыляется и снова прикрывается газетой. Из-за газеты у него хороший обзор: видно всех, каждый уголок. Уже вкусно пахнет чем-то жареным, и чем-то сладким, и хвоей, и свечами, ведь комнату украсили еще накануне. Девчонки, наверное, ведь только они умеют создать праздник и уют даже в служебном помещении.
...Но Скримджер его все-таки изрядно удивил. За газетой маг ворчал что-то о том, что будь он большим начальником с красивой женой, положил бы он на все эти дежурства большую папку бумаг и сидел бы дома, радовался бы жизни. Самому-то, конечно, не верилось в такой расклад, да и никто не поверит, но чисто теоретически...

Вечернюю смену на Рождество, за освобождение которой и возможность провести праздник в дружеском и семейном кругу в отделе случались настоящие "бои", Эшлинг проиграла Моргану. Не то чтобы это было так уж обидно, она-то как раз успевала на ночную мессу с опозданием максимум на пару минут, но вполне готова была этой возможностью пожертвовать, чтобы освободить вечер своей группе, и вот не вышло. Как и выбить полные выходные и сбежать на сутки в Ирландию к родным, - эта задача вообще была не из реальных, если не подошла строго определенная очередь отдыхать в важные праздники. Впрочем, не было похоже, что кто-то из ее команды сильно расстроен, аврорат праздновал едва ли не с утра: тем, кому повезло удрать с работы в четыре, дарили подарки, на маленькую кухню натащили продуктов столько, что в морозильный шкаф все влезло только под уменьшающими чарами, мишуру, гирлянды и украшения еще вчера развесили даже на тренировочном полигоне, не говоря уже про общий зал, в комнату отдыха протащили елку и нарядили там, а на двери отдела Эшлинг лично повесила рождественский венок. Работа делалась конечно, но им сегодня везло: новых дел не открыто, старые срочной беготни не требовали, только обычного темпа, а что-то вообще можно было отложить на день и дать спокойно попраздновать и другим отделам, вынужденным с аврорами сотрудничать в любое время года и суток.
- Проносить Огденское мимо - кощунство и преступление, - бокал Эш практически сунула наставнику в руку и устроилась на подлокотнике дивана, не слишком близко, но и не слишком далеко. На службе им конечно пить не полагалось, но у старших авроров свои маленькие неофициальные привилегии, вроде права держать где-нибудь в кабинете фляжку на экстренный случай, и потом, один бокал - это только кровь согреть и настроение поднять, чтобы опьянеть требовались дозы куда серьезнее, а служба у вечерней смены официально закончится меньше чем через пару часов. - За именинника, - она салютовала командирам кружкой с вином и улыбнулась. Поздравления с Рождеством звучали уже не раз, а хотя бы упомянуть рожденного никто пока не додумался, а кому бы понравилось, что в его собственный День Рождения о нем забыли? Эшлинг еще и фигурку Младенца собиралась в полночь в ясли положить, собственноручно собранные с поминанием некоторых святых в не самых подобающих обстоятельствах, пока что маленькое святое семейство с  волхвами глядели на пустую колыбельку и улыбались деревянными кукольными улыбками. Собственно этой миниатюрой на дальнем столике под гирляндой, помощью в раскладывании подарков под елкой, развешивании украшений и расстановке тарелок ее участие в организации праздника сегодня и ограничивалось. Ну а еще обещанием чуть позже подменить ненадолго дежурного у карты и камина, потому что нехорошо в такой день лишать человека компании и бросать одного, даже с угощением.

Рождество всегда являлось для Карадока особенным праздником. Его родители не были религиозны, однако отмечать этот день в кругу семьи являлось своеобразной традицией, которая практически никогда не нарушалась. Почему практически? Потому что на первом году обучения в Хогвартсе Дирборн остался в замке, снедаемый огромным любопытством и желанием посмотреть на «настоящую» рождественскую магию. Несколько огромных елок, на которые сами собой по взмаху волшебной палочки нанизывались бесконечно длинные гирлянды и множество шаров. А еще сотни свечей и венки омелы, которые висели там и сям, порой в самых неожиданных местах и заставали каких-нибудь влюбленных старшекурсников врасплох. А еще, потому что в этом году он будет праздновать один. Его родители сейчас находились далеко от Лондона, от Великобритани, да и вообще от материка. И этот факт вызывал с одной стороны, чувство спокойствия и удовлетворения, а с другой - неприятно сжимал сердце при мысли о пустом доме, где обычно в это время вовсю готовился праздничный ужин. Помнится, еще в прошлом году он участвовал во вселенской бойне «не останься на дежурство в рождественскую ночь», а сегодня ему эта возможность выпала сама собой без каких-либо усилий, вот только смысла в этом не было никакого. Заявиться к Лонгботтомам и испортить им этот вечер Дирборн даже при всей своей наглости не мог, а потому бесцельно шатался от одной украшенной витрине Косого переулка к другой, лавируя между нескончаемым потоком людей, нагруженных кучей коробок с подарками. В такие моменты мысль о том, что «пора бы тебе, Док, завести семью и порадовать нас внуками» била в голову особенно сильно, а потому оставаться в одиночестве было просто невыносимо. Выбрав зачем-то какой-то небольшой зачарованный елочный шарик, в котором бесконечно шел снег, Карадок покрутил его в руках и отправился туда, где, по его соображениям, как минимум один человек найдется всегда – в Штаб-квартиру аврората.
Здесь все было украшено – маленькими огоньками там и сям мигали гирлянды, на стенах красовались различные украшения. И даже на двери отдела висел рождественский венок. Было уютно, хотя и непривычно быть в праздник здесь. И пусть стаж его работы не шел ни в какое сравнение с некоторыми, Дирборн считал аврорат своей второй семьей, а их штаб вторым домом (что даже чисто технически, как минимум из-за графика, так и было). Конечно, как и везде, порой не обходилось без разногласий, но сложно остаться равнодушным к тем, кому ты доверяешь свою жизнь и кто, в свою очередь, доверяет тебе свою.
Перекинувшись парой фраз с дежурным аврором, поздравив его «с наступающим» и по-привычке глянув на карту (с каким-то облегчением отметив, что та была «спокойной»), Карадок прошел дальше, в комнату отдыха, подкидывая заколдованную стекляшку в руке. Открыв дверь, он тут же чуть не вписался носом в спину колдомедика, но вовремя остановился и, озаряя женщину фирменной улыбкой во все тридцать два, добродушно произнес: «Прошу прощения, мисс!» - и, обогнув ее, прошел дальше в комнату. Окинув ее взглядом, парень сказал только:
-О… - «Все уже в сборе…» - мысленно закончил он свою фразу, но посмотрев на Грюма, который сидел в самом углу, прикрываясь «Пророком», прикусил язык. Тот хоть и перестал считать его ненадежным бездарем, а все-таки шуточек неуместных не одобрял, и портить кому-то настроение в такой вечер не хотелось даже Карадоку. В комнате обнаружились также Эшлинг с кружкой вина, Гавейн и сам Скримджер, что составляло практически полный список его начальства. Почему-то Дирборн совсем не удивился, обнаружив их всех на рабочем месте.  – Доброго вечера! – Он еще шире и совершенно искренне улыбнулся, подойдя к елке. Подкинув в последний раз волшебный шар, он надел его на одну из веток, после чего приземлился на диван, снимая заснеженную мантию. – И счастливого рождества.

Отредактировано Caradoc Dearborn (2017-07-02 22:40:40)

Народ прибывал в количествах, подозрительных для этого времени. Аластор даже нахмурился, пытаясь предположить, с чем это может быть связано. Не могли же они все разом поругаться с семьями и друзьями... или могли? Трудно рассуждать о том, в чем не разбираешься. Маг молча салютовал всем пришедшим, поднимая ладонь над своим газетным убежищем. Правда одного гостя он все-таки отметил особенно.
— О, самый главный колдомедик! Проходи, гостьей будешь, — он похлопал ладонью по подлокотнику кресла, то ли приглашая Дафну сесть поближе, то ли просто обозначая тем самым, что места полно, и можно где угодно расположиться с удобством. В каждом отделе, наверное, есть человек, который готов кого-нибудь подменить в Рождество, потому что пойти ему некуда. В компании целительницы ему доводилось работать уже не первый праздник, так что Аластор отметил для себя то обстоятельство и запомнил его, неожиданно в чем-то роднящее их, таких, на первый взгляд, разных. — Робардс, ну ты-то! Что-то слишком много начальства на единицу пространства. Руфус, если ты оставишь меня вместо себя, я разгоню здесь половину Аврората, и буду прав! Поэтому я не знаю, не зна-а-аю...
Грюм взял из рук Эшлинг бокал, улыбнулся ей и даже отложил в сторону «Пророк», за которым так успешно прятался. В Рождество хотелось быть вместе со всеми, что бы там ни твердили привычки. В конце концов, если всеобщая кутерьма будет слишком утомительной, можно будет пойти подменить дежурного, он будет только рад.
— Док, а старший аврор Лонгботтом, что ли, выторговал выходной? Хитрый жук. Хотя ладно, я все еще надеюсь, что группа О'Флаэрти уйдет в декретный отпуск... во главе с  О'Флаэрти! — и подался в сторону, чтобы от своенравной ученицы чем-нибудь тяжелым не прилетело, с нее же станется, невзирая на чьи-то там седины и прочую мишуру. — Ладно, ладно, не надо на меня так смотреть.
Заклинанием аврор подзывает к себе несколько тарелок с закусками, набирает отовсюду понемногу, а тарелки разделяет на две небольшие группки, одну отправляет в сторону Дафны, другую подгоняет к Эшлинг. Мол, угощайтесь, дамы. Аластор нечасто вспоминает о хороших манерах, но сегодня это даже не этикет, а искренне желание немного поухаживать за коллегами. С такой-то работой равноправия они и так хлебнули полной мерой.
— «Пророк», вон, обещает гулянья в Косом. Представления, угощение и фейерверк. Лишь бы наши посты его за сигнал не приняли! — усмехается. Делает хороший глоток из бокала и смолкает. Огневиски хорош, сказать нечего, но что такое несколько глотков — так, язык развязать. Это не повредит, не сидеть же весь вечер памятником самому себе.

Гавейн машинальным жестом накручивает цепочку остального креста на палец и отпускает.
   Как бы он не относился к мишуре, пышным застольям, шуму, раму и ярким краскам, эта ночь все равно особенная, если вспомнить её настоящий смысл, спрятавшийся за елками, подарками, оленями и  уткой в яблоках.
   Бог спускается к человеку, чтобы поднять человека для уровня бога. Не в громе и молниях, не в пышных царских хоромах, не в сиянии славы и избранности, но в грязном вертепе, где чуть болеют овцы и мычит вол, где пахнет сеном и, наверняка, чуть-чуть кровью, появляется на свет существо одновременно и беспомощно хрупкое и способное одним словом создать и уничтожить вселенную. Священники и ученые мужи, что так ждали его прихода либо спят, либо едят и беседуют о мудрости, не понимая, что их Бог вышел из покоя последнего до творения и создал Новое, невиданое досели. Безумие для античных мудрецов. И только пастухи и три великих мага заметят, что мир изменился. Вступил в новую эру. Бог пришёл, чтобы умереть за человека.
   Гавейн не мог считать себя особенно религиозным, но вопрос изучил, и считал, что если бы этой истории не случилось, её бы стоило придумать, людям иногда полезно задуматься о том, куда они идут. Ему самому она помогала удержаться на тонкой грани , где закон переходил в самосуд.
   Он улыбается и кивает всем новоприбывшим, невольно тянется мыслью к тем, кто до них не дошёл. Гранты,наверняка, у  матери. Дункан тоже с родителями. У Адама в семье не очень гладко, но может он обзавелся девушкой или встречает с друзьями.
- За именинника, - улыбается Эшлинг: у него не так уж много поводов улыбнуться ей, не выдавая истинной подоплеки своих чувств.
- И сейчас, Аластор, - слишком неформальная обстановка для фамилий, - Тебе ответят, что не раньше, чем ты женишься и будешь катать на коленях внуков. То есть лет через тридцать.
    Перемигнуться с Руфусом. Вот что тот тут забыл и правда не ясно, хотя возможна Вена задержалась на работе, вот он из солидарности.
Гавейн ещё раз окидывает взглядом комнату, думая, что подарков хватит на всех. Он не стал заморачиваться : на всех шестьдесят человек индивидуальных подарков не напасешься. Гавейн сделал артефакты для всех: для Руфуса и своих бывших стажеров и бывшей группы более личный подход, для остальных - наборы защитных и атакующих, кто что вытащит. Всё одно: никто не уйдёт обиженным. А если передарит атакующие Пожирателем, так Гавейн только одобрит.

Дункан как почти с начала смены ушел из отдела, так и носился по городу до самого позднего вечера, уже не слишком надеясь успеть к началу рождественского ужина. Да, в отделе, но в отличной компании, гораздо лучшей, чем компания родителей, если быть честным, при всей любви к ним. Единственной неожиданностью стало присутствие Скримджера, командор в праздники обычно предпочитал общество жены, а не подчиненных, но тем лучше - интересно будет наблюдать, как он отреагирует на заказанные для него подарки.
- Эндрюс, ты - и вдруг отец? - насмешливо поинтересовался Саваж, с притворным удивлением вскинув бровь, - поздравить, или лучше посочувствовать? - Он только край разговора ухватил, и не воспринял всерьез разумеется, - у Эшлинг не те интонации, но случай поддеть товарища по оружию упускать было бы жаль.
Рождество - не только праздник, но и кошмар для всякого человека, у которого есть семья, друзья и коллеги, и всех неплохо бы поздравить и одарить. По крайней мере в части касавшейся коллег аврорат в этом году нашел более удобный выход из положения, чем каждому лично бегать в предпраздничной толчее по магазинчикам и лавкам и мучительно выбирать между стоящей вещью хотя бы для каждого из близких друзей и собственным бюджетом на будущий месяц: Дан предложил в один общий фонд собрать те деньги, которые каждый готов отдать на празднование в отделе, и их потратить на хороший стол и хорошие подарки. Естественно каждый волен был в этом не участвовать, или не ограничиваться, но идея многим пришлась по душе. Сам Дункан занимался только финансовой стороной проекта, то есть тем, чтобы на все хватило, передоверив организационную - что конкретно покупать или заказывать, где и когда, коллегам более в таких делах компетентным и более свободным.
И даже это не спасло его в итоге от беготни по лавкам в последний праздничный день, когда пол-Британии вспоминало, что им еще чего-то не хватает для торжества. Собственно, он изображал представителя этой забывчивой половины. Что может быть более жалким, трогательным, вызывающим сочувствие и не вызывающим подозрений, чем молодой отец семейства, не успевший купить ребенку желанную игрушку? Редкую, приметную, дочь увидела в гостях и вцепилась так, что забирали со слезами и только под обещание подарить на Рождество такую же, и вот ведь незадача - под праздники было столько работы, что совсем замотался, может уважаемый продавец сумеет подсказать, нет ли у них вот примерно такой куклы? На самом деле приметная дрянь фигурировала в деле, свалившемся на их группу несколько дней назад. Из Мунго сообщили, что у них там маленький ребенок с темным проклятьем. Они и обнаружили не сразу, родители, как оказалось, полгода таскали в госпиталь все серьезнее болевшую девочку, пока ее не догадались показать целителю из соседнего отделения, который определил настоящую причину болезни. А при осмотре детской их группа нашла куколку, так фонившую темной магией, что ее даже в перчатках трогать не очень-то хотелось. Игрушка, явно штучной работы, куплена была в какой-то лондонской лавке меньше года назад, - это все, что родители смогли вспомнить. По "почерку" артефактолога определить не удалось, и оставалось только искать иголку в стоге сена, ту самую лавку или похожие работы, и вот под конец дня повезло: молоденькая продавщица припомнила, что такая кукла у них была, и даже, кажется, мастер оставил адрес, куда прислать деньги, когда игрушку продадут. Обещание поискать этот адрес в записях Саваж вымолил, пустив в ход все обаяние, дар убеждения и актерские таланты, и даже якобы случайно выронив колдографию "дочери" из бумажника. Девушка предложила ему зайти завтра с утра и утешила, что может быть мастер возьмется сделать хотя бы к Новому Году, а чтобы малышка совсем не расстраивалась, не купит ли сэр сейчас что-нибудь другое ей в подарок, с хорошей скидкой?  Купил, спросив совета и воспользовавшись им, что еще было делать? Неплохо сделанной, а главное - совершенно чистой от темной магии куколке рождественского эльфа предстояло занять место под елкой в этой комнате, рядом с аккуратно подписанными коробками подарков.
- Не ходите в Косой, там сейчас только в щитовом строю можно нормально передвигаться в направлении нужном тебе, а не окружающим, народу столько, что аппарировать некуда. - Это было художественным преувеличением, конечно, но не таким уж большим, людей на улице действительно много, "хиты" даже усилили патрули. Хорошо бы надеяться, что это массовое сборище не привлечет никого опаснее карманников. - Я нашел наводку по нашему делу о проклятой куколке и теперь хочу небольшой награды - еды и выпить чего-нибудь горячего. Грог или глинтвейн никто не готовил, случаем?

Меньше всего Джулиан любил все эти разговоры о детях, но хорошо, что коллеги это все в шутку. Он только посмеялся, хотя, возможно тем, кто знает его чуть лучше остальных, могло показаться, что это был нервный смех.

- Надеюсь, что по уходу за не моими детьми, - произнес Эндрюс, а затем едва слышно для Эшлинг - так, чтобы его слышала только она: - У моего брата во всю развиваются отношения, впору напевать уже марш Мендельсона. Думаю, через годик-другой я стану вполне себе дядей.  И пусть пока на этом точка.

В тарелку он положил себе пару острых мясных кусочков и невольно в уме стал продумывать, как бы ему дома приготовить нечто подобное. Трудно было назвать здешнюю еду деликатесом, но ведь все гениальное просто. И на вкус очень даже ничего.

- Лучше себе посочувствуй - если будет у меня ребенок, я заставлю тебя быть крестным, - Джулиан по-ребячески хихикнул, представляя как Саваж управлялся бы с малолетним крестником - то еще зрелище. - Но в честь тебя называть не проси, даже если будет мальчик.

Отсалютовав Грюму бокалом с соком (Джулиан все еще не решался пить что-то более крепкое, хоть и рядом оказался Дункан), он приветливо улыбнулся и кивнул, оценивая юмор. Забавно, лишь бы только правдой не оказалось - будет у Эшлинг ребенок, так Эндрюс будет страдать больше всего - детей он любил только когда они спят. Нет, это было бы что-то страшное - хватает с него и соседей, и животного в квартире.

Угоститься сладким пирожным, по форме напоминающим пасочку, Джулиан тоже успел, практически сразу после солонего. Сочетать несочетаемое - это можно было сказать о каждом втором блюде, которое Эндрюс выготавливал дома. Перевоплощение Скримджера добавляло какой-то уют в их и без того теплую компанию. Возможно смотрелось странно, но к подобным зрелищам здесь все привыкли. Не будь это праздник, на котором полагалось пить крепкие напитки, Джулиан бы ушел заварить чай, которого не хватало здесь для полной картины. Но веселье было в самом разгаре, и сейчас даже Эшлинг посмотрела бы на друга как на идиота, перимись он разливать всем чай.

Руфус, конечно, не удержался от небольшого позерства, оборачиваясь в льва на глазах у всех и улегся рядом с камином, Гавейн почти сразу поднялся, усаживаясь рядом с бывшим напарником: ему босс периодически позволял не большие вольности, и запустил руку в мягкую гриву, почесывая за ухом.
- Я все слышу, О’Флаэрти, - коротко усмехнувшись, - Не мечтайте, - он потянулся, и кивнул на классический красный мешок, - Разбирайте, раз  уж зашла речь о подарках. И , Дан, - перевел взгляд на своего стажера: - Ваши с Кайланом под елкой, подписаны, передашь Гранту?
   Милые, профессиональные шутки о героический гибели почти всегда портили ему настроение, но Гавейн не стремился это показывать. Не плакать же в углу, а шутить на подобную тему, вполне в их духе, он и сам так часто доделал, до последних лет. Пока пожиратели совсем не обнаглели, и гипотетические шуточки  не стали омерзительной реальностью.
   И он решил поддержать другую шутку:
- Чтобы сделать артефакт погремушку, мне надо будет постараться, и вы же меня первые проклянёте. Поверьте счастливому обладателю нескольких племянников: дети и издающие какие-то звуки игрушки – это наказание для любого родителя.
    Он лениво раздумывал на словами Дана о толпе в Косом, и не стоит ли предложит ставку, где народу больше: в Хогсмиде на ярмарке или на главное магической улице Лондона.

Дафна во время любых праздников чувствовавшая себя не в своей тарелке, и тут тоже считала себя гостьей, а потому к подаркам не спешила и таким же конспиративным шепотом ответила Эшлинг:
- А если храбрец получит не по ушам, а, например, по носу - это считается?
Идея с подкидышем оказалась очень популярна, причем именно у несемейных сотрудников аврората. Тема была достаточно опасная. Она куда более явно, чем дни рождения и новый год, напоминала - время идет, а жизнь очень многих авроров мало похожа на жизнь нормальных людей. Несчастный неродившийся младенец оказался чем-то вроде неразменной карты в подкидном дураке - его быстренько передавали по кругу. Только женатый Скримджер, имевший собственных детей, все больше мудро молчал и жмурил глаза у камина.
Дафна от своих коллег ничем не отличалась, в детях она понимала ровно столько, сколько должен врач, то есть знала как они устроены внутри, поэтому от Грюма отмахнулась.
- Аластор, внеочередной сертификат на дедушку, минуя должность отца, получите только после того как научитесь рассказывать сказки. Поясняю, детские сказки - это такие хорошие истории, в которых добро обязательно торжествует, а зло наказано. При этом все главные герои живы и счастливы, долго живы и долго счастливы. Дункан, по-моему, это очень правильное пари. Слабо рассказать такое? Рождество как раз прекрасное время для сказок, даже если они аврорские.

Отредактировано Daphne Murray (2017-09-09 15:02:13)

Выходной в такой день – это очень важно и нужно. Правильно. В конце концов, всегда есть те, у кого нет семьи или те, кому просто в очередной раз не повезло. Какой-то такой мыслью наслаждался Фабиан, пока Гидеон наряжал Аластора в оленьи рога и, улыбаясь напоследок, оставлял под елкой подарки для всех знакомых. Надо было еще успевать перекладывать подарок Гидеона из стола в сумку: любопытный нос брата отнюдь не способствовал сюрпризам.
Выходной в такой день – ужасно не нужное дело. Именно эту мысль Фабиан крутил в голове в попытке как-то примирится с необходимостью разделения семьи: матушка пригласила тетю Лукрецию, а та и Молли в одном доме не совместимы категорически. И все это стало известно – как назло ровно день-в-день. Ровно в тот момент, когда близнецы зашли к сестре, что бы помочь ей добраться с мужем, детьми и подарками домой. И найти иную кампанию оказалось просто невозможным. Хотя нет, просто обидным для семьи.
Сидя у сестры на кухне, Фабиан думал, что идея пренебречь матерью ради Молли ужасна как минимум тем, что их обоих потом еще полгода не простят. Идея же поступить наоборот намекала, что праздник будет испорчен намеками о необходимой женитьбы, другими крайне неприятными разговорами и легкой, хоть и понимающей, обидой Молли.
Идея пришла в голову Гидеона. Когда он пнул брата под локоть и предложил сбежать на работу Фабиан чуть не обозвал старшего «гением» прилюдно: на его восхищенное лицо итак с некоторым сомнением посмотрели. «В конце концов, Аластору там явно не помешает кампания да и тем беднягам, что остались на дежурстве…» - додумывал братскую инициативу младший, пока старший объяснялся с Молли. Под эти же мысли он не отказался от яблочного пирога «вам же тоже нужно на праздник что-то вкусное».
- Эй, ну по крайней мере будет хорошо. Все свои. И! Не придется объясняться с матушкой! – Гидеон, подобно рождественскому оленю, ускакал вперед по атриуму и всячески пытался подбодрить брата, которого нескрываемо ел стыд. Впрочем, уже в родных стенах стыд исчез.
- Эгей, какое многолюдие! А мы с пирогами, - Фабиан помахал рукой всем присутствующим и водрузил передачку от сестры на стол. В конце концов, Молли готовила в разы лучше чем что-либо, что могли предложить в Министерстве. У каждого свои таланты.
Пока брат занял себя вещами вроде «открыть пирог, порезать, обеспечить себя куском и горячим чаем, Фабиан подобрался поближе к камину – отогреть замерзшие с холода руки. Большого Льва он обошел уважительно и вместе с тем не скрывая улыбки – первое услышанное им в помещении явно относилось к мистеру Скримджеру и его производящему крайне мирный вид состоянию.
- Кого и за что собираются лапой по носу? И, главное, если не косяк, то куда вписаться что бы поучаствовать в процессе получения не по ушам? 

- Вот черт, а я так надеялся! - наигранно воскликнул Джулиан, не сдерживая широкой улыбки. - Уже запланировал себе трехгодичный отпуск на каких-нибудь островах подальше от людей. Или сколько там дают по уходу за ребенком?

Пожалуй, в их с Эшлинг тандеме именно она была той самой, которая не только придумывает безрассудные, но захватывающие идеи, а еще иногда их исполняет. И Джулиан, обычно, убедившись, что идея не такая уж и самоубийственная, мог повторить за подругой. А мог и не повторять. В данном случае он не хотел рисковать, все же львы - этопо части гриффиндрорцев. Вот сли бы кто-то превращался в барсука...

Робардса Джулиан мог только поддержать. С детьми в сознательном возрасте он никогда не жил, но когда-то отец купил им с братом домашнее животное - грызуна, у которого колесико было со звоночками. Вечером под этот невыносимый звук они засыпали, а по утрам просыпались, про себя проклиная, что в свое время это колесико казалось им забавным и милым.

- А если будет девочка? На Гавейнилу или Гавейнэллу я не согласен - при всей любви к начальству, - Эндрюс глянул украдкой на Робартса. - А вообще нужно составить какой-нибудь справочник чисто аврорских имен, чтоб потом долго не думать.

Неторопливо перетянув в свою тарелку еще один маленький мясной шарик, Джулиан умолк, слушая разговоры коллег и уже раздумывая над тем, на кого из них поставить, если кто-то рискнет потревожить льва. Он, разумеется, вовсю болел за Эшлинг, но был и другой кандидат на победу, который в иной ситуации (был бы это какой-нибудь другой лев) не просто не побоялся бы к нему в пасть полезть, но и сам напугал. Странно, как это в свое время Джулиан выбрал себе такого наставника. В тот день, когда они с Эшлинг явились на порог аврората, Грюм не внушал никакого страха.

Эндрюс уже собирался было ставить на последнего, но появился еще один кандидат, судя по цвету волос - истинный гриффиндорец, которому точно хватит смелости не только косичку Руфусу заплести, но и гриву на бигуди накрутить.

- За ребенком уход, а не от ребенка, Джулиан, какие тут острова подальше от людей, ты что, - усмехнулась Эшлинг, легонько ткнув друга локтем под бок. Обладатель гривы был благосклонен, а вот Грюм - нет, наставника словно что-то в разговоре обидело, он ухватил в качестве предлога уйти ее, вообще-то, обещание подменить дежурного и ушел. И это почему-то расстраивало до того, что портило почти всякое удовольствие от разрешенной шалости, как-то разом потускневшей и больше похожей на какую-то бессмысленную глупость. Ну и ладно. Ну и пусть. Не нравятся шутки о детях - не надо было начинать первым, уж Аластор-то мог знать, что в собравшейся компании кто угодно подачу отобьет, и ему тоже достанется. И себе она портить праздник из-за чужого дурного настроения не собирается. Эш одним глотком допила вино и решительно поднялась с места, но прежде чем устроиться под боком у Руфуса, подошла к миниатюре со святым семейством и бережно устроила в яслях маленькую фигурку младенца.
- Смотри, на что подписался, Фабиан, я тебя научу, и за это четвертинка самого вкусного пирога - моя, - улыбнулась рыжая бывшему товарищу по группе и опустилась на колени рядом со львом. Заплести косу - задача не то чтобы неисполнимая с одной рукой, но более сложная: шерсть выскальзывает и путается, короткие пряди неудобно разделять, удерживать в пальцах и подтягивать плетение, пытаться вплести еще и поданную Саважем ленту Эшлинг не рискнула, только конец косички закрепила ей, покрепче затянув узел зубами. Вышло... ну неплохо. Кто рискнет - пусть сделает лучше, вряд ли кто-то из мужчин-авроров, исключая может Дункана, вообще в жизни заплетал кому-нибудь косы. - Готово. Давай, Прюэтт, попробуй, это почти безопасно, если только не дернешь за волосы. - Задерживаться рядом и тем более чесать командора за ухом Эш не стала, это были бы уже совсем непозволительные вольности, отошла к елке и кивнула Фабиану на освободившееся место. А ей теперь можно найти свой подарок, и подарок Дафны заодно - ей Аластор передал свой "выигрыш", и Скримджера и Робардса - оба так хорошо устроились у камина, что выманить их оттуда яркими коробочками может и не получиться, а хочется посмотреть, понравится ли им.
В ее собственном оказались несколько боевых и защитных артефактов, в которых явно узнавалась рука Гавейна, и обтянутая тисненой кожей с кельтским плетеным узором поясная фляжка, судя по небольшому размеру - явно зачарованная на расширение внутреннего пространства и наверняка еще на что-то: к ней прилагался целый листок пергамента с описанием свойств и правильного способа обращения. Подарок Дафны, довольно большую коробку, Эшлинг оценивающе взвесила за бант и заключила, - перекидывать не буду, тебя этим можно случайно зашибить, лучше подойди.

«Ну вот ты и дома» - Фабиан поймал эту мысль с привычным, уверенным спокойствием и присел на корточки, пока за спиной О’Флаэрти плела косички, протянув руки к камину. Где еще быть в рождество, как не на работе? Как оказалось – нигде.
На периферии зрения, но куда важнее в сердце и мыслях, копошился Гидеон с простыми вещами. Рядом были те, кто стоял плечом к плечу уже не раз и с кем можно было разделить что-то куда более сокровенное чем одну единственную ночь в году. Жизнь. Да не свою – тех, кто оказался втянут в неприятности, кого они обязаны защищать.  Тепло от камина расползалось, отзываясь теплом в сердце.
Хотелось возмутиться на Аластора, а вышло только улыбнуться, разводя руками и стряхивая не осевшую еще обиду легким жестом. Оставлять командира одного до тошноты не хотелось, но единственное, в чем Пруэтт сегодня себе отказывал – поддаться этому желанию. Грюм знал что делает. И зная командира Фабиан подумал прийти к нему попозже. С бутылкой и тишиной. Потому что никто не должен быть один в Рождество. Но это – потом. Когда он не принесет с собой сожалений или чего-то, кроме улыбки.
- О, с чисто аврорскими именами и уважением можно дойти до «Руфусов Гавейнов» и «Кайланов Дунканов».  Или кого-нибудь угораздит назвать сына Персиваль, - Фабиан фыркнул, вспоминая Молли и ее вкус на имена, но было в этом все равно слишком много сквозящей нежности. Даже идиотские имена он прощал ей с огромной охотой. В конце концов, это ее дети и им с этим жить.
- Что, целиком? Это вопрос «Фабиан, принеси мне кусок пирога» или «можно мне весь»? В любом случае, да, наверное- Как раз, пока Эшлинг справлялась с косичками Фабиан успел дойти до брата, отнять у него тарелку без всяческого насилия и принести ее Гавейну. Вместе с этим Фабиан достал из кармана сложенный в двое конверт с криво, явно детской рукой, сделанной надпись «мистер Разбойник*» и протянул его туда же, куда пирог - С рождеством от Чарли.
Закончив на этом с семейно-умилительными сценами, Пруэтт услышал заветное «готово» и вернул свое внимание ко льву.
- Эшлинг, ты хотела обидеть меня, Гидеона или нашу сестру? У нее все пироги – Самые вкусные. Впрочем, я вот предпочитаю яблочный, а его уже бодро подъели… В общем предложение: пироги общие. Кто первый съел и это все – не сторожить же мне их и не ограничивать доступ без письменного разрешения и визы-отпечатка лапы? – Устроившись рядом со львом он провел рукой по гриве очень осторожно, внимательно следя за тем, что бы не зацепить и не дернуть. Огрести лапой казалось меньшим злом по сравнению с потенциалом испортить настроение Скримджеру или узнать остроту зубов льва. Хотя… нет.
Осторожно, все так же мягко поглаживая, Пруэтт взялся за заплетение тонкой косички.
- Вот интересно – это приятно или просто «сойдет»? – Обратился он к Скримджеру. Под сказку дело пошло с особенным удовольствием, но все так же медленно.
Впору было придумать на ходу историю про большого короля-льва, который, собственно, что? Превращался в прекрасную принцессу если заплести ему стосемдясят четыре косички? Фабиан оценивающе посмотрел на льва. Такое количество, вероятнее всего, на нем просто не поместится.