Когда густая темнота опускается вместе с хлопьями снега, что кружат в медленном танце, пока не настигнут земли, улицы Косого переулка становятся поистине волшебными. С каждым неторопливым шагом белоснежный ковер хрустит под ногами. Подсвеченные витрины магазинов и лавок побуждают замедлить шаг, обернуться и заметить что-то интересное для себя. А дразнящие запахи ароматнейшей выпечки или кондитерских изделий – согреться за чашечкой горячего чая и вкусностей. И только леди Мальсибер сейчас было не до волшебной сказки.
Вот уже около получаса Ровена бесцельно бродила вдоль улицы Косого переулка, периодически останавливаясь, чтобы рассмотреть содержимое витрин, в надежде хоть как-то скоротать томительное ожидание. Ну и присмотреть себе что-нибудь, конечно же.
Пересекая порог кабинета старшего аврора, леди Мальсибер отчетливо понимала, что это не последняя их встреча. Слишком много вопросов и ничтожно мало ответов на них возникло у этой девицы по отношению к Мальсиберам, старшему сыну – в частности. И именно поэтому Ровена ждала  Эшлинг О'Флаэрти, которую, как поведал Эдвард, после тяжелого рабочего дня можно застать ее именно в пабе «Сытый дракон». Вот-вот должен закончиться ее рабочий день (привет мужу), который, как надеялась Роу, будет труднее обычного – лишь бы Эдди не подвел. 
На каждый нечастый хлопок аппарации где-то в стороне паба женщина резко поворачивала голову. И практически сразу отворачивала ее. Но, как только завидела рыжую шевелюру, которую невозможно спутать, немедленно двинулась к ней.
– Мисс О'Флаэрти! – окликнула Ровена Эшлинг, чтобы привлечь внимание ирландки, пока та не успела аппарировать еще куда-то. Мальсибер быстрым шагом пересекла расстояние между ними и стянула капюшон, прикрывающий голову от холодных порывов ветра и мягких хлопьев снега. – Доброго дня, Эшлинг! – вот так просто назвала Эш по имени вне стен Министерства Магии. – Полагаю, ваш рабочий день уже окончен, не так ли? Быть может, продолжим беседу, которую так бесцеремонно прервали ваши сотрудники?

Причин, по которым Ровена осталась ждать Эшлинг вне стен паба, было несколько. Одна из них – совсем незначительная – заключается в том, что среди посетителей, большинство которых являлись аврорами, миссис Мальсибер испытывала бы лишь дискомфорт и тревогу, пробыв тут неопределенное время, что больше по части Эдварда. Вторая же – наиболее значимая – то, что урожденная Лестрейндж все же не планировала беседовать в стенах этого заведения.
– Уберите палочку, мисс О'Флаэрти! – в голосе Ровены вполне отчетливо слышен приказной тон – она привыкла командовать домовиками. Ей просто не нравится, что Эшлинг направила древко в ее сторону, когда сама леди Мальсибер – без палочки наготове. Еще неизвестно, что этой рыжей девице в голову придет и какое заклинание пойдет в ход. Однако несколько глубоких вдохов пьянящего морозного воздуха, и леди Мальсибер быстро берет ситуацию в руки и значительно тише уточняет, чтобы старший аврор ненароком не задела нашу мадам. – Если бы я хотела использовать магию против вас, мисс, – Ровена подходит к Эшлинг вплотную, зная,  что та, пока что, ничего лишнего не предпримет. Приподнимает руку, кисть которой облачена в тонкую ткань перчатки. И отводит в сторону кончик палочки, – то сделала бы это в другое время и в другом месте, – ухмыльнулась мадам, поясняя. – И уж явно не на глазах ваших коллег, – леди Мальсибер равнодушно проводит взглядом нескольких авроров, которые, кажется, лица которых были обращены к ним.   
И, не смотря на женщину, приняла-таки приглашение и двинулась, скривив окрашенные карминного цвета помадой губы.
Да, Ровена рассматривала и такой вариант, что придется поговорить именно в этом пабе. Но все равно отбросила его. А зря. Да, Эдди тоже как-то невзначай упомянул, что публика там более-менее. Однако одной женщине быть там одной вовсе не обязательно. Хотя, смотря какой еще уровень подготовки у этой самой женщины. Роу перевела взгляд на Эшлинг, которая ого-го как превосходит ее в этом плане. И даже интересно стало, в чем она еще хороша. Но это уже абсолютно иная тема, касающаяся только самой ирландки.
Мальсибер переступила порог паба и почти сразу остановилась, обводя взглядом знакомое прежде лишь по рассказам благоверного заведение. Многолюдно, шумно, а в спертом воздухе витает смешанный запах разнообразной еды и резких напитков. Ровена повернула голову в сторону, где справа от нее находилась стойка с выпивкой. Она приметила небольшой столик в углу паба, где их с Эшлинг никто не беспокоил бы.
– Надеюсь, вы не хотите устроиться прямо здесь, – с ухмылкой на губах проговорила Ровена ступая мимо стойки прямо к намеченному столику, не спрашивая у О'Флаэрти предпочтений.

– Говорите публика приличная, мисс  О'Флаэрти? – с издевкой переспросила миссис Мальсибер так, чтобы до окружающих столики сотрудников аврората не долетали определенные сомнения женщины. Уже не говоря о том, что у каждого свое понятие слова «приличный». И, как уже убедилась Ровена несколькими минутами ранее, ее с Эшлинг понятия неплохо так расходятся. Как и о том, где, с кем и как вести себя. – В беседе сотрудники, находясь вне стен работы, всегда используют подобный жаргон? – И, оказавшись у столика, резко развернулась к подошедшей позади Эшлинг. – Наверняка у нас с вами во многом разные понятия, Эшлинг. – Говорит дама елейным голосом, но в следующую  секунду доселе железная выдержка чуток подводит. На губах усмешка, а во взгляде – ни капли эмоций. – А вот чему меня учили – не ваше дело! – Слова мимо проходящих коллег старшего аврора вызвали спонтанное раздражение прежде спокойной миссис Мальсибер. А, может, какой-то двусмысленный намек так повлиял на восприятие каждого собеседницей сказанного слова – она не знала, где и с кем могла видеть ее эта дамочка. Вот выплеснуть сейчас куда-то это состояние – не представлялось возможным. Разве что в бокал с напитком покрепче, на которых у нее табу. Но не стоит зарекаться. Вообще не о чем. А потому и  разряжает обстановку, чтобы самой проще было выдохнуть.– Не беспокойтесь – у меня иные вкусы. – Да, тут не поспоришь. Однако, несмотря на безобидную шутку,  Ровена вовсе не думала об этом всерьез. Разве что Эшлинг не поймет Роу. Взгляд женщины становится мягче, менее отталкивающим. – Но впредь вашу позицию знать буду. 
Ровена расстегивает посеребренные застежки теплого пальто, снимает его с плеч и откидывает на стул рядом. Сама же садится напротив рыженькой, облокачиваясь о спинку неудобного стула.   
– Какое странное представление начала нашей беседы мисс, – Ровена удивленно приподняла светлую бровь, стягивая с тонких пальцев перчатки и отлаживая их в сторону. – Я не займу вашего времени больше, чем нужно – у меня нет желания задерживаться здесь, – она обвила взглядом помещение. И увидела официантку, направляющуюся прямо к ним. На подносе у нее был бокал с, судя на первый взгляд,  виски, который она поставила к Эшлинг. И вот тут-то Ровена удивилась, но промолчала.  И кивнула девушке, когда перед ней оказалось меню и барная карта, содержимое которые изучать не торопилась – вспомнила про разницу в понятиях, которая,  наверняка, была и в кухне , в напитках.
– Я ознакомлюсь с меню, – проговорила Мальсибер, чтобы та не стояла над ними в ожидании. И, как только официантка отошла, продолжила. Правда, сначала не по теме. – Вы не перестаете меня удивлять, мисс  О'Флаэрти. – Ровена кивнула в сторону заказа Эшлинг. – Ладно. Мы с вами, как вы, вероятно, не забыли, не закончили беседу, мадам. По поводу Снейпа. Нет, боюсь, что по поводу него вы от меня ничего нового не услышите. Хотя, я была неприятно удивлена, узнав, что он у вас в руках. Я бы хотела поговорить с вами по поводу моего сына, которого вы не единожды упоминали во время допроса. Но прежде ответьте: у вас у самой дети есть? – ведь незамужнее положение еще ни о чем не говорит.

Настроение Ровены было несколько игривым. Ведь в другом случае она бы не стала заострять внимание на такой мелочи, как мнение совершенно незнакомых ей магов, на которых женщине, мягко говоря, плевать.             
– Это не те вещи, которые запомнятся им даже на пару дней, – Ровена мотает головой. – То, что я подошла к вам так близко, конечно, оставит мысли в их памяти  на определенное время, но на деле же это ни о чем не говорит. – Нелепая мысль промелькнула в голове мадам и исчезла, побуждая ее встать со стула. Мальсибер обогнула стол, за которым они уютненько устроились, скрывшись от посторонних глаз, и подошла к старшему аврору, встав у нее за спиной. И почти сразу наклонилась к уху, положив ладони на тонкие плечи Эшлинг. – А вот если бы они застали нас, скажем, за поцелуем, – говорит она над самым ухом, а губы тут же расплываются в широкой теплой улыбке, а кончик указательного пальца прошелся по мочке уха, играючи, – то это бы взволновало их куда больше.
Она выпрямилась, и улыбка мгновенно стерлась с напряженных губ Мальсибер. После чего неторопливо вернулась на свое место, попутно выслушивая собеседницу. И то, что женщина услышала, ей не понравилось. Подобное резкое и неправильное, по мнению Ровены, отношение к тому, что многих, если не каждую, женщину делало счастливой в определенный момент жизни. Но вместо лишних слов вернула внимание к барной карте, скользя взглядом по названиям. 
– Классический кьянти, будьте добры, – сделала заказ Ровена, когда мимо проходила та самая официантка. Классика с фруктовым послевкусием будет сейчас к месту. Хотя бы несколько глотков, чтобы успокоить нервы. И, когда та отошла, вернула взгляд на лицо ирландки. – Орущая гусеница, говорите? – Мальсибер не верила своим ушам. – Я хотела воззвать к вашим материнским чувствам, Эшлинг. Хотела. До этого момента. – Разделяет она каждое слово. – Но поняла, что это бессмысленно. Ведь вы, как пустой холодный сосуд, который будто забыли наполнить чувствами.    
Возможно не стоило так резко высказываться. Но Мальсибер не в том настроении,  чтобы подбирать правильные слова.  Ей было крайне неприятно слышать такое мнение.  Но,  судя по всему,  Эш все устраивало. И ее дело, как быть. 
– Мать всегда спокойна за свое дитя,  когда он рядом. – Продолжает леди Мальсибер. – Но, как только становится дальше, его сразу же окружат другие.  В том числе и те, кто может причинить вред. И моя задача недопустить этого.

– Даже так?! – Ровена искренне удивилась – еще никто не говорил ей подобного за, прости Мерлин, полвека. Было... крайне неприятно, но ожидаемо, да.
Мальсибер выслушала О'Флаэрти до последнего слова, не перебивая и скрестив руки на груди. Признаться, картина, что рисовало воображение леди, была не из самых приятных. Перед ней – старший аврор с хорошо (если не безупречно) отработанными движениями на все случаи. И леди Мальсибер прикусывает язычок – ей вовсе не нужно, чтобы О'Флаэрти оттачивала на ней свои навыки. А потому взяла рекомендации на заметку.
– Не боитесь последствий? – любопытствует Ровена, отбросив шуточки в сторону. – Или вы заявляете подобное, уже будучи убежденной, что вам помогут с этим недоразумением? – в семействе Мальсиберов только один легиллимент – Эдвард. А вот Ровена мысли читать не может – только предполагать. – Хорошие отношения со Скримджером? – Роу щурится, припоминая фамилию заместителя главы аврората. – Или с Робардсом? – женщина не сводит взгляда с Эшлинг, наблюдая за реакцией – не может быть эта ирландка быть такой самоуверенной. Значит, есть кому прикрыть тыл.
Мальсибер отвлекается лишь в тот момент, когда на стол ближе к ней ставят бокал с кьянти, цвета темной вишни. Берет его в руку, аккуратно придерживая тонкими пальцами, но не торопится делать глоток, с наслаждением рассматривая насыщенный цвет жидкости.
– С чего я это взяла? – уточнила леди Мальсибер, встретившись с непроницаемым взглядом собеседницы. – Вы цепко ухватились за Северуса и тех, кто как-то связан с ним. В предыдущий раз у вас появилось слишком много вопросов, связанных с ним. Тяните моего сына в темный клубок, к которому он непричастен. – Наглое вранье, чтобы оградить Доминика, в которое женщина напротив не поверит. Но никому больше, кроме аврората, не нужно никаких доказательств. И никто не предоставит их. – Полагаете, я буду наблюдать за этим, сложа руки?

– Да ладно! – не удерживается Ровена, стоит только Эшлинг договорить. – Вы всегда такая? – спрашивает Мальсибер, имея в виду именно внутренние качества ирландки, которые медленно выводят благородную мадам из себя.
Она прислоняется к спинке стула, внимательно выслушивая О'Флаэрти, после чего проводит пальцем свободной руки вдоль тонкой линии брови, размышляя. И какое-то время даже не смотрит на собеседницу. Но, как только Эшлинг договаривает, продолжает уже Ровена. 
– Прошу, избавьте меня от своей правильности – тошно становится слушать в этой волне, – спокойно, не повышая голоса, без каких-либо ухмылок попросила леди Мальсибер. – К тому же, в определенных случаях – слабо верится. – Но во что именно слабо верится – не уточнила. В правильность? Определенно. В искренность? Так ее между дамами и в помине не было. Нет-нет, у нее есть тот, кто обязательно прикроет тыл. И, наверняка, кто-то из коллег – в ином случае она бы не проигнорировала вопрос так красиво. Или проигнорировала бы? Тут возможны и неизвестные ей варианты. Нужно будет поинтересоваться у Эдди – мало ли до него доходили слухи. – Я буду иметь в виду, конечно. Но за кого вы меня принимаете? Думаете, я буду вести себя так с каждым аврором, с которым мне предстоит столкнуться? – Ровена делает несколько коротких глотков кьянти и ощущает приятное фруктовое послевкусие. Ей не нравится подобное предположение. – Искренне надеюсь, что, впредь, не придется общаться с представителями аврората – наших встреч мне хватило с лихвой. Как и вам. – Мальсибер приостанавливает официантку легким движением свободной руки. – И безе, пожалуйста. – Эта воздушная сладость хорошо сочетается с ее напитком. А что-то более серьезное Ровена перекусит дома, когда захочет. - Я не боюсь того, что вы вызовете Доминика для допроса, - миссис Мальсибер прерывается на секунды, чтобы снова сделать глоток. – Я не хочу, чтобы вы внушили ему что-то. – Она подалась в ответ, но не приближалась ближе, не зная, что у Эшлинг на уме. – А потому ничего не собираюсь предпринимать. – Безумно хотелось клацнуть зубами прямо перед личиком мисс  О'Флаэрти, но идея была безжалостно отброшена в сторону. – Если же вы перестараетесь со своими обязанностями, я буду очень удивлена. – Ровена с негодованием смотрела, как Эшлинг пригубила виски. И на лице ее не дрогнула ни одна черточка. – Привыкли к этому напитку? – интересуется мадам, понаблюдав за женщиной. Для самой же Ровены он был резковат.

– Надеюсь, впредь не представится случая, чтобы вновь пересечься с сотрудниками аврората, и с вами – в частности, мисс, – уверяет женщину Ровена. Ее не устраивает подобный круг общения. Наверняка то же самое сказала бы и Эшлинг о леди Мальсибер. Если бы с кем-то из представителей аврората и готова была пересечься, то это Аластор, которого Роу знает со школьных времен. Даже не с Руфусом – после всего происходящего. И, тем более, не с мисс «рыжие волосы», которой Ровена, видимо, с первого взгляда не понравилась. Сделав еще один глоток, миссис Мальсибер добавляет, не скрывая усмешки на губах: – Нет, если вам понравилось мое общество, то можете как-нибудь зайти к нам с Эдвардом на чай с вкуснейшими домашними булочками с марципаном. – О том, чем закончится этот визит, можно было лишь догадываться. Да и сама ирландка вряд ли согласится – побоится, если не сказать  больше. – Если не боитесь, конечно. – Женщина поставила бокал перед собой и отодвинула его от себя немного дальше. И добавила, вспомнив их беседу, что была буквально позавчера. – И без всяких там документов. Поверьте, это намного приятнее, чем обитать в кабинете на допросе или же, – Ровена кивнула головой в сторону зала, наполненного магами, – здесь.
Миссис Мальсибер никто не трогал – уже хорошо. Один минус – ощущала Ровена себя здесь по-прежнему не очень уютно. Даже поежилась.
А вот через несколько мгновений выявился минус номер два: у них не было безе – простого и невероятно легкого десерта. Отчего-то это немного расстроило Ровену. Даже больше, чем, к примеру, вполне ожидаемая неприязнь Эшлинг к самой Мальсибер. 
– Какая жалость, – негромко отвечает некогда Лестрейндж официантке – сейчас этот десерт она бы вкусила с огромным удовольствием. Впрочем, есть еще вариант. И тут его просто не может не быть. Или господа авроры не любят десерты? – Бисквит есть? – И, получив утвердительный кивок, продолжает. –  Тогда пропитанный кофейным сиропом шоколадный бисквит, обильно политый жидким шоколадом. – Да, так даже лучше. Ровена сглотнула, подумав про невероятно вкусный десерт, уже ожидая, когда он окажется перед ней.
– Потому что я знаю занятость своего сына, Эшлинг. – просто отвечает женщина. – И, если он скажет или вы найдете что-то якобы не по его теме, я буду знать, чьих это рук дело. – Ровена кивает в сторону собеседницы. И резко меняет разговор. – Скажите, пожалуйста, мисс: отчего вы испытываете ко мне неприязнь? Вам не нравится мой статус в обществе? Или дело сугубо во внешности? – уточнила Ровена  с улыбкой не губах.

Ровена слушает Эшлинг, расслабленно восседая на стуле. Руки леди Мальсибер спокойно лежат на коленях, сцепив пальцы рук в замок перед собой, а взгляд прикован к женщине напротив, каждое слово которой было пропитано ядом. Невольно урожденная Лестрейндж отмечает, что О’Флаэрти, не дрогнув, способна наговорить гадостей. По поводу или без – зависит от ситуации. Сейчас же, как считает наша мадам, эти слова были не к месту. До сего момента Ровена словом не обмолвилась хотя бы о чистоте крови каждой из них – Эшлинг сделала все сама.
– Ну что вы, Эшлинг, – с явной насмешкой над ситуацией отвечает ей Ровена, ощущая себя непринужденно. – Магглорожденные девчонки, как вы выразились, и им подобные – это ваш удел. – Леди Мальсибер берет бокал в руку и приподнимает его на уровне головы, глядя на Эшлинг через тонкое стекло. – Я же не вижу смысла проявлять какие-либо умения или, тем более, благородство перед вами. – Волшебница покачивает бокал, удерживая себя от нестерпимого желания запустить им в ирландку, которая заставила ее испытать донельзя неприятные чувства.
Теперь Мальсибер не смотрит на О’Флаэрти, наблюдая, как содержимое бокала переливается под тусклым освещением помещения. И прикидывая ответную реакцию. Нет, она не станет этого делать – одна Моргана знает, что творится в голове у рыжеволосой.
А тем временем перед ней оказывается долгожданный десерт. Ровена отставляет бокал в сторону, так и не притронувшись к содержимому. И не отказывает себе в желании отправить несколько кусочков в рот, наслаждаясь свежим идеально пропитанным коржом, политый шоколадом. В эти минуты она не обращала внимания ни на кого. И только потом обращается к старшему аврору.
– Доминик занимается вскрытием в Мунго. Это и есть его занятость, – по-прежнему спокойно отвечает мадам. – Или вы ожидали услышать что-то другое? – интересуется она, приподняв светлую бровь. – Не надо искать в этом какой-то иной смысл. Я прекрасно помню, как вы хватались за каждое слово. Но с такими успехами можно подозревать каждого молодого сотрудника Министерства Магии. – Она отламывает еще несколько кусочков мокрого бисквита, не торопясь продолжать. Кто бы мог подумать, что и здесь умеют готовить вкусные десерты. – Ваш напиток, – она указывает на пустой бокал О’Флаэрти, – крепковат для женщин. – Несколько раз в моменты душевной боли и отчаяния Ровена делала несколько длительных глотков обжигающего глотку напитка. И это было ее пределом. Эшлинг же выглядит вполне трезво.

– Думаете, вы, действительно, настолько хорошо знаете моего мужа? – полюбопытствовала Ровена, отрицательно качнув головой. – С чего вы, Эшлинг, сделали такие выводы, позвольте узнать?
Десертную ложечку леди Мальсибер отложила на край тарелочки с десертом – отменный аппетит стал пропадать.
Все бы ничего. И в ином случае Ровена, не думая, встала бы из-за стола и покинула это заведение, выкинув из мыслей последний час. Но именно то, что Эш  оказалась права, попав точно в цель – Эдди был, есть и останется джентльменом в любой ситуации – и заставляло ее оставаться напротив этой девицы, в ожидании ответа.
Нет, леди Мальсибер точно знала: ничего дурного в отношении Эшлинг ее дорогой Эдвард даже не подумал бы – не в его вкусе. Но, Мерлин, неужели ей, старшему аврору, и Эдварду, главе отдела Надзора, приходилось работать вместе? Вот это было бы удивительно. Виделись тут? Вполне возможно. Выпивали, сидя же за этим столиком? Тонкая ладонь скользит по поверхности столешницы. Ну да – Эдди что-то такое говорил. Вот только она не расслышала этот момент, не считая его чем-то важным.
– Ну да, – должно быть впервые согласилась с Эшлинг Ровена, когда ирландка заявила, что виски не крепковат для нее. – Для вас – в самый раз!
Ровена убрала ладонь со стола, прикрыв веки на несколько секунд, и приложив указательные пальцы к вискам, несколько раз провела ими по часовой стрелке – мигрень снова подступала к миссис Мальсибер. После, скрестив руки на груди, Роу продолжила наблюдать за Эш, внимая каждому слову.
– Я не знаю ваш метод работы, Эшлинг! – она немного повысила голос, чтобы  О'Флаэрти услышала ее. – Именно по этой причине мне тяжело предположить, каким образом вы можете навредить моему сыну. – Ей надоело пытаться объяснить что-то. – Профессия и дружба Доминика никак не связаны с подозрениями к Северусу – не придумывайте,  О'Флаэрти! – она не снижает тон, действительно не понимая старшего аврора. – Или это одна единственная идея, не покидающая вашей головы? – почему-то именно так думает Ровена, сделав выводы по разговорам с Эшлинг.
Возможно, ирландка пытается сбить ее с иных мыслей, побуждая думать только о старшем сыне. Возможно это лишь отвлекающий маневр. Возможно, они нашли другую зацепку и не желают показывать этого. Одно лишь «возможно».

Чем дольше времени леди Мальсибер проводила в обществе излишне прямолинейной ирландки, тем больше ее все раздражало. Единственное, что ей, действительно, хотелось, так это от души запустить в собеседницу не то, что пустой бокал, а целую бутылку, заполненную напитком до самого горлышка. Но Ровена только закрывает веки, прикладывая указательные пальцы к вискам. Делает глубокий вдох, успокаиваясь. Упаси Мерлин ей спровоцировать конфликт среди кучи авроров – только подольет масла в огонь. До оскорблеяний она опускаться тоже не будет. Только не сейчас.
И открывает глаза, безразлично глядя на Эшлинг.
– Вы меня прекрасно поняли, О'Флаэрти! – наконец говорит Мальсибер, чуть склонив голову на бок. – Не впутывайте моего сына в дела Снейпа. 
Эдвард всегда держится отлично, чего нельзя сказать о Ровене. Если в каких-то абсолютно посторонних ситуациях она поразительно безразлична. То, когда речь заходит о семье, леди Мальсибер заметно сдает позиции. Семья - и есть ее слабость. И то, что сейчас происходит, очень не вовремя – все и сразу. Лишь бы удержаться на плаву.
– Эдвард всегда держится вполне достойно, Эшлинг, независимо от того, кто перед ним, – она нарочно опустила взгляд ниже, рассматривая ирландку. Ее это абсолютно не трогало. И Ровена снова начала раздражаться. – В отличие от меня.
Неизбежно ли нападении на аврора, если она пробудет тут еще немного?
– Итак, поскольку с Домиником мою позицию вы поняли, хотелось бы спросить по поводу мистера Снейпа. – Она даже не смотрит на Эш, обращаясь к ней. – Что вы успели узнать – он у вас уже давно? Глубоко ли он погряз во всем этом? И что вы решили с ним?

Ровена побагровела, едва на задыхаясь от бессильного гнева, сжав губы в тонкую полоску.
Гнев, насмешки и невероятное разочарование. Все это приходится испытывать Роу от женщины полукровного происхождения, которая ей в дочери годится. И все ради того, чтобы хоть малейшим образом повлиять на события, что невзрачной тучей нависло над ее семьей. Ровена не хочет всего этого. Не хочет и накалять обстановку, несмотря на неоднократные попытки ирландки, которая из кожи вон лезла, чтобы  насолить миссис Мальсибер, побуждая ее бояться за туманное будущее сына. Конечно, неизвестно еще, что там наговорил Северус. Но, раз Доминика еще не успели вызвать на допрос в срочном порядке, значит, у нее есть лишь догадки и собственные умозаключения – ничего более.  И эта мысль постепенно успокаивает леди Мальсибер, позволяя вдохнуть полной грудью, игнорируя странный озноб. 
– Я знаю! Жаль, что вы только сейчас поняли это, но сделали вполне ошибочные выводы, о которых, наверняка, не упомянули. –Спокойно ответила она, наблюдая за длинными пальцами на удивление изящной кисти руки О'Флаэрти. – Не хотите поделиться мыслями? Было бы интересно посмотреть на себя с иной стороны.
Нет-нет, Ровена прекрасно поняла истинный смысл в словах Эшлинг – не комплимент однозначно. И тем больше убеждалась, что за ней стоит кто-то. Даже не стоит пытаться узнать – все равно ничего О'Флаэрти не скажет. Вот только отчего-то была уверена, что госпожа старший аврор успела записать ее в ряды последователей Риддла. Было бы и в правду забавно, но ничего неожиданного. 
– Я не позволяла вас называть себя по имени, мисс О'Флаэрти, – учтиво заметила мадам. Только сердце предательски екнуло от прозвучавших слов относительно сына, недовольно посмотрев на собеседницу, прекрасно понимая, что Эшлинг нарочито выводит ее из себя. Ни в чем эта дамочка не убеждена – сплошные догадки и теории. Но надолго ли хватит ее выдержки теперь, когда кончики пальцев покалывают от напряжения, нервов, а дурнеет от нехороших мыслей? – Хочу вас огорчить, но мне неизвестно, насколько глубоко Снейп увяз в делах Пожирателей. – А потом негромко рассмеялась над следующими словами, удивленно приподняв светлые брови. – Вы и меня отнесли к ним? Приму это, как комплимент. – Она признательно кивнула. – Но, поверьте, каждый чистокровный маг или волшебница с громкой фамилией или желанием отгородить близкого не может быть причастен к этой Организации. Или у вас свои методы вычисления недоброжелателей?

Что ни говори, но тут Эшлинг была права – иногда Ровена, действительно, забывала обо всех последствиях, что несли с собой Пожиратели. О тех слезах, пролившихся в страхе, в жалости и от беспомощности. От горечи осознания и жгучей ненависти к противнику. Эта женщина как можно дальше оградила себя, спрятавшись в стенах собственного дома, от всей грязи, что оставляли после себя последователи Риддла. Нарочито не вспоминала, что почти вся ее семья погрязла в этом. Муж, старший сын, брат, племянники. То, что они делали по приказу Риддла. И только Марцеллу, ее драгоценному младшенькому, с негодованием относившемуся к принятой семьей стороне еще до его рождения, удавалось не влезть во все это. Но окончательный выбор еще не сделан – рано еще о чем-то говорить.   
А вот тут Эшлинг ошиблась – Ровене не нужно было даже смотреть на колдографии, чтобы отчетливо ощутить запах гнили, вставший перед носом, и начать испытывать элементарную тошноту – слов оказалось вполне достаточно. Краска испарилась с ее лица и Мальсибер слушала О’Флаэрти, не перебивая, не сделав ни одного резкого движения, но лишь изредка ухмыляясь в ответ на некоторые слова. К десерту и напитку предусмотрительно не прикасалась.
– Ну почему же, – она легко качнула головой, избегая отчасти жутковатого взгляда собеседницы, что сковывал на раз-два. – Вы же меня смело относите к Пожирателям. Хотелось бы еще услышать ваши предположения: за какие заслуги? – Это птичье движение головой Эшлинг заставило ее сделать недолгую паузу между произнесенными словами. – Вы считаете, что я участвовала в этих нападениях? – просто смешно. Даже Эдди не представлял подобного. А ему виднее. – Что я принимаю участие в планировании операций? Может быть, под оборотным зельем? – она отвела взгляд от ирландки, раздумывая о своих «заслугах». – Или использую Непростительные на этих несчастных, оттачивая навыки? – а вот это ближе к правде. Никто кроме нее и Эдварда не знал и никогда не узнает, что когда-то поначалу их семейной жизни было что-то подобное. Как-то по молодости Ровена, действительно, использовала Круциатус к женщине, которую муж привел именно для того, чтобы Роу выплеснула всю боль и гнев, порожденные едкой ревностью. – Или ваши предположения относительно меня – попроще? Использовала лишь Круциатус, скажем, к любой неугодной мне девице? Или умалчивала о тех, кто навсегда остался в подвале нашего дома? – она откровенно забавлялась, даже позабыв на время своего диалога о том, что вызывало неприятные ощущения. – Или вы будете говорить только о жертвах с колдографий?

– Какое же у вас, однако, устаревшее представление о семьях магической аристократии, мисс, – Мальсибер качает головой. – Время меняется. И мы меняемся вместе с ним. По крайней мере, многие из нас. – Ровена не уточняет многого, просто-напросто обобщая подобные моменты – Эшлинг не тот собеседник, которому она будет вдаваться в подробности. Этот процесс будет для нее невыносимо скучен. Как и сама леди Мальсибер, как они уже выяснили. К тому же, тут подходит несколько тем, об одной из которых Роу упоминать категорически запрещено. – Все придерживаются сложившихся традиций. Однако всегда нужно шагать вперед со временем. Стремиться к чему-то большему. 
Ровена всегда помнила о том, что на людях непременно создает впечатление  добродушной хозяйки своего дома, хорошей  жены и надежной хранительницей семейного очага. Однако на деле же мало кто мог понять, на что способна эта женщина. Даже сама Ровена многого не подозревала о себе. Непростительные? Случалось и такое. Взять хотя бы эту историю с Грейбэком, продолжительностью в пять лет...
Настроение урожденной Лестрейндж испортилось окончательно. В последнее время произошло  слишком много событий, многие из которых никак не радовали.
А вот последующие слова Эшлинг снова вызвали в ней поток эмоций. Ровене не понравились предположения ирландки, несмотря на то, что теперь они не имели никакого значения для Мальсибер. Эта странная обида частенько посещала госпожу Мальсибер по молодости. Но никак не последние лет двадцать точно.
Было просто противно об этом слушать. Ни беспочвенных подозрений, ни откровенной насмешки. Просто... неприятно.
– Хочу вас огорчить, мисс О'Флаэрти – у нас с Эдвардом все прекрасно. – По реакции миссис Мальсибер это вряд ли заметно. Впрочем, это старшему аврору, вероятно, тоже все равно. Ровена прекрасно знает, что это провокация со стороны Эш. Но тяжело промолчать, когда вспоминается о том, что приносило отрицательные эмоции. Сразу появляются какие-то глупые сомнения, тут же сбивающие с толку. Разве что хочется приложить руку к плоскому животу и убедиться, что это все не плод волнующего воображения. Только не сейчас.
– Вы и многие воспринимаете меня, как пустышку, мисс, не способную ни на что, – Ровена берет бокал со своим напитком и делает глоток, проглатывая застрявшие в глотке слова. – Яркое украшение Мальсибера, не обладающее душевными качествами. Да, Эшлинг? – она повторила несколько слов, сказанных собеседницей с минуту назад. – И почему я ждала какого-то иного мнения от вас? – кажется, Ровену понесло – Эш знала, на что давить.
А вот о словах о торчащих костях и внутренностях побудил женщину опустить взгляд куда-то к полу, думая об аромате цветов, что витал в саду Мальсиберов летом.
– Неужели вам нравится изводить меня? Говорить обо всем этом? Нет тем приятнее? – она повысила голос. Но тут уже продолжила тише. – Я не говорила о том, что это заклинание приглянулось мне. Просто привела пример. Или у вас уже есть догадки и на этот счет?

– Хватит! – качнув головой, ни с того, ни с сего спокойно произносит Ровена больше себе, нежели Эшлинг, приподняв руку, тем самым давая понять, что не желает более слушать искренние или не очень, заявления Эшлинг. А дальше – и вовсе не вслушивается в речь. Только отдельные слова иногда долетают до разума, напоминая благородной мадам, что она все еще тут.
Мальсибер немого опускает голову вперед, отчего-то даже не усмехаясь, не ощущая иных эмоций.
Великий Мерлин и Моргана! О чем же думает Мальсибер, когда может предположить самый худший вариант из возможных? Что подталкивает ее к подобным мыслям? Это же неуважение к самой себе! Это нежелательное в ее положении огорчение. Непозволительное беспокойство. Недоверие к собственному мужу, который не посмел бы ничего подобного в отношении супруги, тем более, сейчас. Недоверие Эдварда, фамилию которого носит с такой гордостью, с которой не носила девичью.
Ровена глубоко вздыхает и выдыхает, приводя беспорядочные мысли в порядок.
– Я не собираюсь разжевывать то, что вас никоим образом не касается. – Удивительно, но Ровена не переходит на крик даже после своей выходки, целью которой было лишь остановить поток вопросов, не вызывающих ничего приятного. Тихо. Спокойно. Немного устало. – Хотите поговорить о моих чертах, качествах и недостатках, которые вы уже успели обнаружить? Пожалуйста! Но только не, так называемом, сочувствии.
О'Флаэрти продолжает дразнит Мальсибер. И мадам это прекрасно осознает. Но что-то не дает ей повернуться спиной к этим простым, на первый взгляд, словам, ответ на которых может подвести ее любимых людей в руки аврората. Ее до ужаса раздражало сочувствие кого бы то ни было в целом. Это наигранное сострадание, не несущее в себе ничего кроме откровенных насмешек той же О'Флаэрти.
– Я же сказала хватит! – Она резко хватает бокал с напитком, который уже успела отодвинуть и швыряет им в сторону Эшлинг, даже не особо присматриваясь – лишь бы остановить поток произнесенных слов.  – Я не желаю от кого бы то ни было слушать о  сочувствии, неужели вы до сих пор этого не поняли? 
Она ни капли не удивляется, когда Эшлинг резко уклоняется и бокал разлетается вдребезги, оставляя мокрое вишневого цвета пятно на стене позади ирландки. Сама же Мальсибер резко напрягается и удерживает руку перед собой, чтобы в любой момент отразить нападение.  Ей вновь было не по себе – обстановка действовала именно так.