Весенний лес дремал. Даже ветер проходил сквозь него, не очень-то тревожа обнаженные еще кроны. Даже приглушенные звуки и шорохи не бодрили его, а лишь оттеняли его внутреннюю тишину.
Идти через лес, даже не углубляясь в него, было здорово. Это было как будто выжигать из себя несвободу, проходя сквозь очищающий огонь, только через лес. Полная противоположность застенкам. Это было возвращением. Потому что просто покинуть тюрьму – это еще не стать свободным.
Лес всегда дарил ему свободу. Дарил все, что ему было нужно. Пищу, кров, новые мысли и ощущение счастья. Сейчас счастье было совсем не такое, как десять лет назад. Не яркими искрами вокруг теплого костра, а оживающими головешками под толстым слоем золы. Пусть даже больше никогда не будет искрами, ничего, так тоже хорошо. Лучше, чем тоскливая темнота.
Вэй остановился у кривого дерева, положил руку на его кору, прислушался. Его слух улавливал множество звуков. Живой гул деревни – едва-едва, ровно настолько, чтоб не забывать, что где-то в той стороне есть жилье. Далекий звук поезда – очень, очень далеко, дальше станции. Звук человека почти поблизости – не одного человека, одного он мог и не услышать. Но когда их собирается больше двух, а скорее трое или четверо, то они действуют смелее, меньше таятся, ходят, ступая на сучья, храбрее идут через лес, неся сухие ветки. Вот вроде и костром потянуло… Вэй вовсе не хотел к ним идти. Не сейчас. Он рассудил, что вряд ли там обычные волшебники, скорее всего, такие, как он, оборотни. Если выйти к ним, будут расспросы, разговоры, возможно, отыщется и Фенрир… Это лишнее сейчас. Сейчас его цель – найти какую-нибудь птаху-дуреху, пусть даже самую тощую, и положить её жизнь на алтарь примитивной кулинарии. Так что постояв и послушав звуки, понюхав воздух и поисследовав свою интуицию, Вэй повернул в другую сторону. Если надо, он аппарирует дальше в горы, но пока надеялся обойтись без этого.
Если бы не тихии стон, он мог бы и не заметить человека, пройти мимо – и не понять, что тут кто-то живой. Не о том думал, не на том держал фокус внимания, не ожидал, что темная кочка, едва заметная в сумерках, вдруг пошевелится. А когда взгляд зацепился, когда увидел, то забыл обо всем остальном. Даже в голову не пришло пройти мимо. Потому что здоровые и благополучные люди не валяются в одиночку по лесам, мимикрируя под элементы пейзажа.
Приблизившись, присел рядом, окликнул:
- Нужна помощь?
Он не рассчитывал получить утвердительный ответ. Ответа могло вообще не быть, это не важно. Важно было обозначить свои намерения – на случай, если человек пребывает в сознании, или окликом прояснить сознание незнакомца, если оно мутится. Если же сознание нет как факта, это тоже быстро выяснится. Зажег слабый «lumos» на кончике палочки, протянул руку, чтоб нащупать на шее пульс. Черты лица показались ему смутно знакомыми, но откуда, как – сейчас был не самый важный вопрос.

Узнавание подступило, как холодная вода в дырявые башмаки – отрезвляюще и необратимо. И Чан был бы рад отдать что угодно, лишь бы это оказалось неправдой, ошибкой, галюцинацией – только бы не его старым другом-недругом. Дилан Келли, рыжий увалень, дурной на всю голову, взрывной и с огроменным самомнением! Ну, то есть, когда-то был таким. Глупости говорить он точно не разучился… Чан легонько, одними кончиками пальцев, щелкнул его по лбу, как делал и прежде, в школе, только много, много аккуратнее. Так, будто бы тот был даже не хрустальным, а из яичной скорлупы.
- Хуже, ты идиот, Келли, это не лечится, – проговорил совершенно так же, как говорил с ним когда-то давно, и вышло это совершенно само собой. – Что, по-твоему, ты с собой сотворил?
Двадцать лет назад Дилану Келли достаточно было опрокинуть его на землю и навалиться сверху, чтоб легким некуда стало вдыхать, а ребрам - трудно сохранять свою целостность. Одного удара его увесистого кулака было довольно, чтоб сознание Чана помутилось, а в глазах запрыгали яркие звездочки. К счастью для Чана до рукоприкладства у них доходило не так уж часто, и с каждым годом все реже. А какие идеи посещали рыжую голову Келли – это же уму непостижимо. Ли Вэй всегда подозревал, что у Дилана вместо крови циркулирует какой-нибудь там бренди или ром и периодически ударяет в голову. Теперь перед ним был худой, грязный, заросший доходяга, едва живой и балансирующий между жизнью и смертью с отчаянным перевесом к смерти.
Света с кончика палочки хватало, чтоб рассмотреть видимые повреждения. Под рваной, грязной, спекшейся от крови, одеждой – явно какая-то рана, достаточно старая, чтоб успеть воспалиться, но не настолько, чтоб убить его. Лоб в испарине, бледная холодная кожа, пульс при этом быстрый. Нет, использовать палочку как светильник в такой ситуации было расточительно. Она нужна была для лечения.
- Так. Никуда не уходи! – Строго приказал Чан, хотя совершенно очевидно было, что Дилан никуда и не cможет уйти. Разве что помереть. Но сказано же: «никуда» - значит, никуда. Даже туда. – Я буду рядом.
Ему и правда понадобилось не очень много времени, чтоб найти штук шесть палок с его руку длиной. Если для этого приходилось отламывать или отрезать от живого деревца, он без сомнения это делал. Вернувшись к раненому, он воткнул эти палки вокруг него, оторвал от рубашки недлинную ленту и связал верхние концы. Накинул на получившийся каркас свою куртку – вышло крохотное подобие шалашика, в котором пока помещался один Келли, и то не целиком. Вэй сосредоточился, ясно, до мелочей, представил себе устройство вигвама и – ferovertum! – над Диланом Келли встал крепкий вигвам, может быть, и не подходящий для длительного жилья, но вполне годный, чтоб развести в нем костер, не привлекая внимания, и сохранить тепло.
Менее чем через четверть часа Вэй уже вполне мог рассмотреть в свете костерка отлично выполненную рубленую рану, проходящую через верхнюю часть корпуса. Диагностическое заклинание добавило неприглядной картине объема. Одной только этой раны хватило бы, чтоб отправить на тот свет нормального мужика в самом расцвете сил. Но только не упрямца Келли. Ни рана, ни антисанитария, ни длительно практикуемые акты самоинтоксикации не доконали эту живучую заразу, Дилана Голова-Тут-Для-Красоты Келли.
- А теперь мы пойдем в больничку, дружок, - очень ласково, но не без должного сарказма проговорил Чан. – Заштопать я тебя смогу, но выходить – вряд ли.
Никакой радости от предстоящего визита в Мунго Чан не испытывал. Одно только отвращение перед ближайшим будущим. Он отвык от общества честных благополучных волшебников. Его просто скручивало от пяток до затылка от мысли о широких больничных коридорах, светлых, без единого затемненного угла, операционных, прямых и строгих взглядах медсестричек.  От мысли, что он там встретит бывших коллег, просто тошнило. Но только так был шанс спасти эту ускользающую между пальцев жизнь.

Отредактировано Chang Li Wei (2019-09-19 19:47:29)

Вэй даже спорить не собирался, хотел просто взять его в охапку и перенести в Мунго. Но вовремя сообразил, что аппарацию тот может и не выдержать. То еще развлечение для ослабленного организма! Вызвать медиков сюда – тоже не самое разумное решение. Получив вызов в глухие леса, как знать, скоро ли соберется дежурная бригада, кого с собой возьмет для подстраховки и сколько, в самом деле, придется с ними объясняться. А время дорого…
- Дурень! – пробормотал только, хмурясь. – Ты справишься с чем угодно, если будешь жив.
А дальше он уже только колдовал, некогда было спорить с этим упрямцем. Разве что пару раз пришлось шикнуть на него, чтоб лежал смирно, а не дергался. Мысли и руки действовали спокойно, уверенно, согласно, будто не было никакого многолетнего перерыва в практике. Будто только вчера обрабатывал в последний раз глубокие запущенные раны.
Убрать от раны все лишнее – одежду, мусор, грязь. Бумажка какая-то тоже отправилась в сторону. Когда Келли отпустил его руку, из подручного сора, из стебельков и хвоинок создал тонкие длинные иглы.
- Лежи спокойно, сейчас станет легче.
Иглы должны были сработать как обезболивающее и помочь хоть немного поддержать организм раненого. Исцелить его полностью прямо сейчас Вэй даже не надеялся. Слишком многого ему не хватало для этого. Ни зелий, ни пищи, ни времени, ни даже приличного освещения. Но воздействовать на некоторые точки тела, чтоб Дилан дожил до конца операции и полегче перенес лечение, он мог.
Волшебством очистил рану, свел края, залечил. Нашептывая заклинания, он не отвечал Дилану, даже не кивал, но слышал: тот говорит о каком-то человеке, что должен сюда прийти. Прийти и принести какое-то зелье. Быть может, этот человек не откажется помочь ему. Быть может, это друг, который сможет позаботиться о Келли лучше. Думая об этом краем сознания, все свое внимание Вэй все-таки отдавал тому, что делает. Перебинтовывал рану, извлекал иглы, в чашу, трансфигурированную из засохшего, зачерствевшего за зиму, дубового листа, наколдовал воды, согрел, дал напиться… Потом только ответил.
- Сейчас около полуночи. Заполночь. – Выглянул наружу. Точнее он бы не сказал. Двух, похоже, еще не было. – Поспи немного, я покараулю.

Чан коротко улыбнулся – только зубы сверкнули в густой тени отросших волос. А глаз и вовсе не видно было. Ему нужно было, чтоб костер освещал раненого, а о том, что видит Дилан, он вовсе не заботился.
- Тебя покараулю, дурак… - вздохнул. У них с Келли приоритеты явно отличались. Дилану нужно было встретиться с кем-то. И забрать какое-то зелье. И еще – вот прямо сейчас выяснить, как это он, Чан Ли Вэй, оказался жив, вернувшись после гибели в пламени, как птица-феникс. Как будто это правда было важно сейчас. А ему, Вэю, нужно, чтоб Дилан был жив. И здоров. Долго жив и крепко здоров. И хорошо бы, если бы еще и когда-нибудь счастлив. Потому что тогда все имело бы смысл. И его существование, и эта встреча, и вся эта борьба со смертью на пределе возможностей. И еще потому, что оказывается, это очень здорово, когда есть кого назвать идиотом, треснуть по башке, есть с кем поговорить по душам, вспомнить школу, выпить по стаканчику или по кружечке. А чертова смерть все это обнуляет, будто крошки смахивает со стола.
- Я могу… - Он на миг запнулся, в самом деле, усомнившись, а может ли он? Семь лет без солнца, на скудном питании, почти без движения, уже почти на грани безумия, которое тоже истощает, и всего лишь сутки он на свободе. Сколько там внутри него еще силенок-то? Не ощущал он внутри себя ни горячей пульсации огня, ни неостановимой энергетики водной стихии, ни тугого урагана – одну пустоту он внутри себя ощущал, звонкую пустоту. На упрямстве, на одном только надо и должен он был способен на многое. Но вот сил, чтоб поделиться с раненым, чтоб правда чудом поставить его на ноги – нет, не было. – Я могу помочь тебе выжить. И поставить на ноги. Но не за один день. И не за один взмах палочки. Если попытаюсь обмануть твою природу, мы с тобой тут вместе ляжем и рядышком умрем. Так что лежи смирно, восстанавливайся. Мне это время тоже нужно. Creare!
Второй раз за этот вечер он создавал одеяло. Оно правда было нужно Дилану. Большого костра тут не развести, очень тепло не станет. А Дилану тепло совсем не лишнее, вон руки какие холодные. Только это одеяло не было похоже на то, которое он сделал для Аннет. Это было простым, верблюжей шерсти, почти армейским. Очень похожим на то, под каким он сам спал дома. Укрыв Дилана до самого подбородка, он потянулся пощупать его пульс – и не отнял руки.
- Я не призрак, - проговорил он мягко, миролюбиво, подхватывая интонации Дилана и незаметно замедляя темп речи. Это должно было успокоить его и помочь погрузить в сон.
- Тот пожар, я сам устроил его, чтоб скрыть, что стал оборотнем. Это вышло так глупо. Я решил пройтись по лесу пешком, когда мог и камином, и аппарировать. Хотел подумать в тишине. Ну вот и подумал, идиот. – Он показал свою руку, чуть поддернув вверх рукав. Чуть ниже локтя – рваный шрам. По этому шраму случившееся прочитывалось, как по книге. Выставил вперед левую руку, защищая от укуса шею. Правой - воспользовался палочку. Все было бы отлично, будь это собака или обычный волк. - Это было в июне шестьдесят четвертого. Я сам себя вылечил, ничего, все скрыл. А в начале июля подложил к себе в кровать неопознанный труп из магловского морга и перевернул свечу. Нельзя было оставаться в живых, понимаешь? Брат хотел работать в Министерстве, сестренка подрастала – кто бы её замуж взял с братом-оборотнем? Так что живой я, не ссы. И ты, пожалуйста, тоже будь живым, хорошо?

Час покоя, хотя бы час – вот что нужно было им обоим. Келли – чтоб организм пришел в себя после столь радикального вмешательства, Вэю – восстановить силы после колдовства. Вот уже который раз он никак не мог обойтись минимумом. Минимум того, что он должен был сделать, оказывался максимумом его возможностей. Прежде с ним такого не было, он колдовал, даже не задумываясь о том, сколько там сил еще у него осталось. А сейчас простая вроде как операция, а у него снова колотится сердце, будто он разгрузил вагон кирпичей. Ну а как? Если бы нужно было одно простое заклинание, типа «Будь здоров!» или «Встань и иди!» - это было бы просто замечательно. Но тут надо и диагностировать, и убрать одержу, и счистить грязь, и дезинфицировать, и воспаление снимать…
Дурень-Келли еще и добавил сверх того своей шуточкой. В другое время Вэй вообще не стал бы внимания обращать  или же отшутился бы. Сейчас же его просто накрыло смешанным чувством тошноты и гнева. Не настолько тошноты, чтоб правда стошнило, и не настолько гнева, чтоб захотеть снова дать в лоб. Но настолько, чтоб нужно было приложить усилие, чтоб справиться с этим.
- Рот закрой, доходяга. Нужен ты им там в Азкабане…
Отдохну и отнесу его к Аннет. И потом уже – за птахой… Аннет присмотрит за ним. Она не откажет, у неё доброе сердце...
Раненый успокаивался. Чуть потеплели его руки. Выровнялись дыхание и пульс. Кажется, можно было выдохнуть и закрыть глаза хоть на минуту. Вэй и правда был уверен, что всего на минуту. Но когда открыл их, звуки вокруг были другими, будто он пропустил не менее получаса, а то и все полтора, а рука Келли была холодна, и дыхание отсутствовало как факт.
Это было как мгновенное отрезвление, только выветрился не алкоголь, а усталость.
- Aerexta! Fibrillatium Sanguis! – По лицу умирающего прошла едва заметная дрожь, сердце под чуткой рукой чуть вздрогнуло – более чем достаточно, чтоб это еще была жизнь. Чтоб было что зафиксировать в стазисе. - Immutabilis!
Следующим заклинанием должна была стать аппарация в больницу. Но кровь стучала уже в ушах, мешая сосредоточиться, и пальцы едва удерживали волшебную палочку. Одно неверное движение, одна лишняя мысль – и оба они прибудут в Мунго по частям.
- Пять минут. И ты поедешь в больницу. Только попробуй до тех пор помереть, скотина!
В эту минуту Вэй отчаянно сожалел, что послушался Дилана и не отправил его в больницу сразу. Идиот, понадеялся на свои силы. Поверил, что все еще может спасать жизни. Что сможет спасти хотя бы одну – эту. Он взвыл бы от душевной боли, от отчаяния, от горя, но даже для этого нужны были силы.

Звук шагов Чан услышал – идущий не таился. Возможно, был совершенно уверен в своих силах и не привык опасаться. Тогда это плохо. Возможно, просто дурак… Хотя это тоже не хорошо. И еще он вдруг вспомнил – Келли ждал кого-то в два часа после полуночи.
Чан сел между костерком и раненым, прикрывая его. Защитник он был сейчас так себе, еще хуже, чем лекарь. Но иначе все равно не мог.
Дурак… - подумалось ему, когда незнакомец спросил про Хогвартс. Вот кто ночами в лесу шатается в поисках Хогвартса? Кто вообще в здравом уме шляется сейчас ночами по лесам? Ну, кроме оборотней, конечно. Это настолько глупо, что не может быть правдой. Значит, все-таки последнее.
Это давало немного надежды. Потому что если он вел с Келли какие-то дела, то наверняка имеет к нему хотя бы шкурный интерес. Да и морда лица у него была вполне приличная, как у честных людей, а не у отъявленных негодяев.
- Остановка сердца. Еще можно спасти, если…
Если отправить в больницу, да. Пусть даже очевидно, что на этом проблемы Келли не закончатся, а начнутся. Но будут-то они у живого. Впрочем, - Чан горько усмехнулся, - проблемы начнутся и у того, кто доставит его в больницу. Вот ему, Чану, терять нечего. Ему вообще наплевать теперь очень на многое с высоченной Астрономической башни. Но этот Человек-С-Зельем-Которое-Надо-Забрать, ему-то точно есть что терять. Он даже не оборотень.
- Послушай. Ты можешь найти человека? Дафна Мюррей. Когда-то её звали так. Это лекарь из Мунго… - и не сказал «когда-то была». Если Дафна еще жива, если с ней все нормально, она по-прежнему лекарь. У неё может быть другая фамилия, может быть муж и куча детей, может быть она не похожа на саму себя, но если она жива, она может быть только медиком. – Она лекарь от бога. Она не выдаст. Не надо ставить на уши всю больницу, просто найди её. Она сможет его вылечить. Ты сможешь сделать это быстро? Найти её за двенадцать минут – можешь? Тогда забирай его и валите отсюда. У него мало времени.

Вэй промолчал. Почему не долечил – не тот вопрос, который сейчас имеет значение. И почему не отправил в Мунго – тоже. Будет иметь значение, если Келли помрет и начнут разбирать, отчего помер и можно ли было спасти. Насколько он успел понять, благополучие оборотней в этом мире по-прежнему мало кого заботило, и вряд ли кто-то стал бы выяснять, отчего умер тот или другой оборотень. Но если бы стали, то тогда бы и спросили – почему, и он бы ответил. А теперь лишь чувство вины ощутил и отпустил. Не до этих чувств сейчас.
И даже не до теплых, которые тоже чуть вспыхнули и загасли до поры. Мисс Мюррей – выходит, не замужем. Колдомедик в аврорате – значит, все верно, он не ошибся в ней, мир не перевернулся. Мир перевернулся мгновением позже, и то не надолго. Чан озадаченно нахмурился – мисс Мюррей что-то выкрала и сбежала? Это что за дела должны были твориться, чтоб Дафна что-то выкрала и сбежала?
- Законопослушные люди сейчас по постелям лежат и десятый сон смотрят, а ты хрен с горы… - проворчал он себе под нос, не заботясь о том, чтоб поберечь слух и чувства незнакомца. – Ты оборотням какие-то зелья носишь и свиданки в интимное время назначаешь.
Но и это было не важно. Кто такой этот волшебник – не важно. Важно, чтоб он помог Келли. Что для этого сделать, Чан не знал. Попросить? Так он вроде как попробовал. Умолять? Угрожать? Попробовать сторговаться? Секунды бежали быстрее мыслей. Вот и десять минут у Келли осталось…
Вэй не успел ничего придумать, потому что – нет, он в самом деле это спросил? Ему не послышалось? Они с Келли что, родственники? Тут даже гнева не родилось, как в прошлый раз, когда так же спросил Дилан. Просто усталость навалилась на плечи, почти придавила к земле.
- Конечно, я, кто же еще? – проговорил тихо и устало. – Тут же больше некому на десять миль вокруг, сплошь спокойные места. Если от тебя нет толку, то иди-ка, законопослушный человек, в свой Хогвартс. Отсюда по прямой на юго-запад.
Он зря потратил время на пустой разговор. Аппарировать надо, сейчас. Ну оторвет ему конечность-другую, ну размажет между Лондоном и Хогсмидом, как джем по гренке – все лучше, чем просто отсчитывать тут минуты и пререкаться с незнакомцами.

Отредактировано Chang Li Wei (2019-10-07 01:44:42)

Ярость! Вспышка первобытной, ничем не разбавленной ярости. Едва Вэй понял, что попался, что его просто взяли и спеленали как младенчика, да еще и рот заткнули, у него даже в глазах потемнело. И ведь нечего жаловаться, будто не сам был беспечен с незнакомцем. От этого злости совсем не уменьшилось, наоборот. Взглядом, которым он одарил противника, можно было резать на кусочки. Впрочем, злость отнимала силы и мешала сосредоточиться, Вэю пришлось усилием воли рассеять её, погасить, приручить. Все равно его участие в жизни Келли закончилось так же внезапно, как и началось. Он может злиться, плакать, может снова строить в голове воздушные замки, но он уже не может ничего изменить в том, что предначертано Дилану Келли. А значит, нужно просто отпустить это из сердца, как птицу в небо.
Оставшись один в тишине, Вэй очень попытался освободиться. Знал, что не получится, но должен был попытаться. Не получилось, конечно же. Лежать на мерзлой земле было холодно, а до настила, что он приготовил для Дилана, было дальше, чем от Лондона до Нью-Йорка. Вэй попытался сесть, но почувствовал, что запросто может задеть плечом или ногой жерди и уронить их – и оставил попытки. Оказаться погребенным под собственной курткой и заживо сгореть, на этот раз по-настоящему, было бы очень глупо. Он чуть повернулся, чтоб оказаться поближе к огню, а потом, согрев один бок, повернулся другим. Костер потихоньку прогорал, Чан соображал, что же ему делать, если незнакомец не вернется. Да он был совершенно уверен, что тот не вернется – зачем ему?
Но тот вернулся. Ярости в Чане уже не было. Было зудящее раздражение. Оно не стало ни больше, ни меньше, когда его скудные вещи подверглись бесцеремонному обыску. Оно не пропало, когда Чан снова смог двигаться и говорить. Он сел, расправил затекшие плечи. С брезгливостью коснулся своей рубашки, липкой и мокрой от прошлогодней сгнившей листвы, и убрал руку: отчищать там надо было все, включая кожу под рубашкой.
Он бы остался сидеть на земле, просто из протеста, из упрямства, из жалкой гордости, от которой и так остались одни обломки. Но холодно, как же холодно было на земле. Вэй поднялся, и старательно скрывая дрожь, сел на предложенный табурет. И ответил не сразу – голос все равно выдавал, как же он замерз, хотя и звучал слишком дерзко для такого-то оборванца.
- Ты знаешь мое имя, - он взглядом указал на свой паспорт. – Знаешь, кто я. Знаешь, что я здесь делал. Хочешь знать больше, верни палочку.
Спокойно взглянул в глаза. Ну и что, что зуб на зуб не попадает. Ну и что, что убить его – простая задачка даже для ребенка. Ну и что, что у него в волосах разложившиеся останки прошлогодней листвы, а грязь отваливается от рубашки комками. Все равно разговаривать он будет только на равных.

Отредактировано Chang Li Wei (2019-10-07 23:03:10)

Чан не возразил, не стал торговаться и требовать, но взгляд его не смягчился. Он все еще был очень зол, только злость эта вся была внутри него, грела и поддерживала не выплескиваясь наружу. Пару минут он всерьез раздумывал, имеет ли смысл садануть сейчас ногой по табуретке, на которой сидел этот мужик. Шансы опрокинуть его на землю и повалять как следует были довольно высоки, но что дальше? Убивать его все равно Чан не станет, не настолько он кровожаден, как о нем думают эти двое. Потратить силы ради сомнительно удовольствия еще разок поваляться в грязи и помять эту сытую чистую тушку – спасибо, не надо. Вероятность сломать палочку так же высока, как и отнять её. Мерлин с ним, пусть сидит себе, спрашивает. Получить по щам еще успеет.
Следуя за взглядом незнакомца, Вэй посмотрел на свои запястья и, поморщившись, одернул манжеты рубахи. Чтоб залечить эти шрамы, нужно гораздо больше сил, чем для оказания экстренной помощи. У него на это нет ни энергии, ни времени, ни особого желания. Но однажды заняться этим придется, иначе, он никогда не будет снова принят в общество волшебников. Ему самому противно на это смотреть.
- Его рана уже успела загноиться. Он был голоден и истощен. Он уже беседовал с призраками и обнимался с прабабушкой. Я лишь немного продлил его мучения. За это время он сказал много разных слов, я что-то мог и пропустить, извини, был занят. Он вообще всегда горазд был болтать всякие глупости. Но про зелье он повторил несколько раз. Вообще, мне все равно, чем ты их спаиваешь и для чего. Если ты посреди ночи пришел сюда, значит, он тебе зачем-то очень нужен – вот все, что важно. Ты смог его спасти? Он жив? Он в хороших руках? Просто ответь, отдай палочку и я пойду.
Но от костра было тепло, а земля была под ногами, а не под спиной – и это уже давало ощущение некоторого комфорта. Силы возвращались не быстро, но ощутимо. Если он сейчас встанет и пойдет, а особенно если вдруг получит обратно свою волшебную палочку, опять ведь придется накладывать одно заклинание за другим: отчистить всю одежду, разобрать вигвам, согреться, наконец… Так что вариант еще на какое-то время остаться тут был не самым худшим.

Чан с досадой отвел взгляд: до чего настырный парень, давно его ногами не били, видать. Как-то так же вели себя представители власти, что следователь из аврората, разбиравший его дело, что помощник инспектора, с которым ему порой приходилось сотрудничать в Кинлоке. Те тоже цеплялись к каким-то мелочам и начинали вокруг них танцы с бубнами. В результате как правило выходила объемная иллюстрация к поговорке «Увяз коготок – всей птичке пропасть».
Пропадать Чану было не впервой. Даже и интересно, что еще можно с него взять – теперь-то, когда даже волшебную палочку отняли. Келли – тот тоже явно увяз крепко, хотя и непонятно, в чем именно. Так что обоим терять уже было нечего. А вот Дафну еще можно спасти, знать бы только, от чего.
- Мы просто вместе учились. Все трое. Только и всего.
Ох, далеко не только. Но даже и захоти он рассказать кому-то все подробности их отношений с самого первого курса, не то, что ночи, трех дней не хватит.
- Келли спал от меня через проход, все семь лет. Если б пришлось остаться там еще и на восьмой, я бы застрелился.
Вэй поморщился. Да, точно, с инспекторами и следователями так не разговаривают, им подавай все в граммах и минутах. Конкретные слова, точные выражения и никаких переносных смыслов. Он повел плечами и сменил тон, заговорив с легким кинлокским акцентом:
- Пиши, начальник. Знаком с Диланом Келли двадцать пять лет. После выпуска не общались. Сегодня встретились случайно без предварительной договоренности. Обнаружил я его около двух часов назад, вот на этом самом месте…
Коротко, сжато, будто диктовал в историю болезни, описал состояние Келли. Не жилец, - подумал снова. - Скотина упрямая… И задавил раздражением горе.
- С мисс Мюррей знаком те же двадцать пять лет. После выпуска вместе стажировались в Мунго. После шестьдесят четвертого года не виделись ни разу, в переписке не состояли. Я понятия не имел, что она работает в аврорате. Мисс Мюррей не знает, что я жив. Я вспомнил о ней, потому что знаю её как толкового профессионала. И предположил, что она не навредила бы Келли по старой памяти. Оснований для уверенности у меня нет. Я ответил на все вопросы? Ах, да, лицо.
Он оперся локтями о колени и чуть наклонился вперед, уставившись на незнакомца и заодно давая себя получше рассмотреть в свете костра.
- Нет, я впервые тебя вижу. Хотя не уверен. У тебя довольно заурядная физиономия для этих мест. Но вот таких, как я, тут мало. Если ты знаешь мое имя и не можешь меня вспомнить, возможно, ты видел не меня.

Отредактировано Chang Li Wei (2019-10-08 23:59:24)

И снова можно было взбрыкнуть, поторговаться, отпустить пару едких комментариев - но зачем? Все это быстро промелькнуло в мыслях и тут же было забыто. В самом деле, что же он говорил? Не все же бредил. Вспомнить, выстроить в ряд, осмыслить… Возможно, это были последние слова Дилана Келли под этим небом. Чан чуть прикрыл глаза, снова в мыслях повторяя свои действия, чтоб вспомнить, что он в это время слышал.
- Говорил, ему нельзя в больницу, он вне закона. Говорил, не ходить к Фенриру, потому что тот отнимет палочку…
Аннет ведь тоже что-то такое говорила…
- Надо встретиться с человеком и забрать зелье. Это, выходит, про тебя? Про меня говорил тоже, ерунду всякую.
И было что-то ещё, он это упустил, помнит, что было что-то, но не помнит, что именно. Снова, с самого начала, от момента, когда уложил раненого на трансфигурированный из палой листвы и мха настил. Срезал обрывки рубахи… Вот! Там был какой-то листочек. Вэй оглянулся туда, где кучкой лежали лоскуты. Бумажка была под ними, немного испачкалась. Он потянулся за ней, чуть приподнявшись с табурета.
И тут - отзвук прошлого, что там отзвук - грохот колесницы времени. Чан медленно выпрямился. Все чувства, весь этот адский клубок змей, с которым он уже привык жить, вмиг оказались за высоченным непроницаемым забором - ничего, пустота, мертвенная тишина в груди. Слишком, неподъёмно много всего для одного короткого вечера. Встреча со старым другом - и то, как его жизнь ускользнула между его неловких пальцев, странные известия о Дафне, отнятая палочка… И вот теперь: его вспомнили, его узнали - сам нарвался, идиот, единственный и неповторимый, с так его незаурядным лицом, которое не забудешь
Что бы там ни полыхнуло внутри, гнев ли, страх ли, а может быть, горькое сожаление о собственной дурости - Чан даже не понял. Еще бы одно сильное чувство - и его бы просто разорвало бы, как переполненный вином старый бурдюк. Он только дыхание затаил и замер, пытаясь сообразить опасно ли это - даже не ему, тем, кого он так отчаянно пытался когда-то защитить. Что теперь? Его посадят на крючок, как Дилана на зелье? И чего потребуют?
Мгновения оцепенения прошли, сквозь стену стал просачиваться гнев. Но на лице он не отразился. Лицо было спокойно, с лёгкой улыбкой. Он медленно кивнул, не сводя глаз с собеседника.
- Его выгнали за плохое поведение. Такие, как он, нигде долго не задерживаются. - Он грубо сунул листочек в руки незнакомца. - У меня мало времени. Возвращай палочку - и разойдемся.

В чем бы ни измерялось время, в минутах, во вдохах и выдохах или словах, оно вышло на финишную прямую. Еще чуть: секунда, чувство, слово - и он бы ударил. Скорее всего, ногой, потому что получил некоторое преимущество в положении. И уж точно бить-то пришлось бы насмерть, потому что не в том он был состоянии, чтоб давать противнику хоть малейший шанс. Тот был выше, крепче, здоровее, сыт и бодр, а у него пустота в голове звенела от усталости и голода и был безбожно сбит режим сна.
А тут касание к запястью - будто собаку за загривок поймали. А потом еще и погладили: не вид и не раса, а болезнь. То, что он годами в голове держал вопреки всему, то, что было его опорой. Он зверь лишь двенадцать ночей в году… Остальные триста пятьдесят три он человек.
Руку не вырвал, аккуратно высвободил. Медленно опустился обратно на табурет, повторяя про себя услышанное, чтоб убедиться - да, он это услышал, правда.
-Аконит… - проговорил растерянно. И сначала несмело, а потом широко и счастливо улыбнулся. Левой рукой сжал виски, пряча глаза за ладонью. Не потому что плакал, потому что мог заплакать. Не ощущал ничего сейчас, пустоту одну, но понимал, что где-то тут, где-то у него вокруг сердца снова расправляет крылья то самое осторожное, неяркое, под слоем пепла, теплое счастье. Оно согреет его чуть позже. - Значит, все-таки аконит…
Он же думал об этом, испытывал на себе! Сообразил, что если инфекция воздействует на нервную систему, то бить надо именно туда, отсекать болячку там. И аконит был в числе тех трав, что он использовал. Но если дозировка была мала, она не действовала, обнулялась при превращении. А стоило увеличить дозу настолько, чтоб организм оборотня подчинился её действию, как организм человека не выдерживал. Постояв на краю гибели пару раз, Чан отметил в дневнике неуспешность эксперимента и продолжил поиски. Да, он понимал, что магические ингредиенты могли бы сбалансировать действие яда, но их-то у него и не было.
Отняв руку от лица, посмотрел на собеседника посветлевшим взглядом. Ему очень хотелось попросить его - дай посмотреть! Что там? Что в составе? Да он бы душу продал и пару перерождений, только бы узнать это. И хрен с ним, с остальной его дурной жизнью. Но вместо того, чтоб попросить об этом, сказал другое:
-Кто ты такой? - и голос прозвучал уже вполне миролюбиво.

Пахнуло не просто едой - вкусной едой. Так, что под челюстью свело. Что сразу вспомнилось все лучшее в этом мире - домашние завтраки, перекусы в больнице, завернутые в вощеную бумагу сэндвичи, что давала ему с собой хозяйка дома в Кинлоке. А потом еще и кофе. Кофе он не пил, кажется, тысячу лет. Вдохнул аромат - с ума сойти!
Даже руки не протянул. Ни к бутерброду, ни к кофе. Качнул головой, сдержанно, без злости, без демонстративности, отказываясь. Не еду он возьмет из этих рук.
- Благодарю. Ты знаешь, что мне нужно, я в третий раз повторять не стану. - Короткая доброжелательная усмешка. Ни бить он этого охотника пока не станет, ни убегать от него. Но отношения у них сейчас - победитель и побежденный, это вполне допускает разговоры, но совместной трапезы - нет.
- Нет, я не знал про зелье. Меня лишь вчера выпустили… - бросил взгляд на выход из вигвама, за ним была все та же беспросветная ночь. - Позавчера вечером. Отправили в распоряжение Фенрира, я еще не успел до него дойти.
Вообще, судя по тому, что он успел услышать о Фенрире за эти сутки, ему надо просто сделать разворот и продолжить путь в любом направлении, отличном от указанного. Но подумать об этом он еще не успел. Сравнить риски, взвесить шансы. Он не знает, наложены ли на него следящие чары, не знает, ведется ли учет оборотней, направленных на усиление отряда. От слова “стая” его передергивало. Если он сможет вернуть себе волшебную палочку - это будет один расклад, если нет - совершенно другой. И если здесь в самом деле нужен лекарь, то отсюда он, пожалуй, не уйдет, хоть с палочкой, хоть без.
- Я не знаю, считаются ли такие хлеба вольными. Насколько я успел понять, Фенрир и его люди - скорее негласно поддерживаемые властями  бандиты, а не войска. Ни связи, ни снабжения, ни дисциплины. Я надеялся добраться до озера, поохотиться. На птицу, не на разумных. И мои планы пока еще не поменялись.
Ему вдруг подумалось - если он не вернется к утру, огорчится ли Аннет? Или даже не вспомнит о нем? Обрадуется, что не будет проблем? Огорчится, пожалуй...

Вэй только усмехнулся, получив палочку. Воин! Какой из него воин? Был бы он воином, как отец, дед и два десятка уважаемых предков, смог бы этот охотник его скрутить?
Палочкой он, конечно же, тут же воспользовался, но не ради мести, а чтоб вычистить и высушить одежду и убрать с рук грязь. Он, конечно, не нежная фиалковая царевна, но  от прилипающей к спине грязи никто счастливее не становится. Эффект был, конечно, не такой же, как после душа и прачечной, но магия свое дело сделала - на нем больше ничего не висело, под локтями не чавкало и перегноем не воняло.
Он спрятал палочку в рукав, просто сунув её за манжету. Никаких ножен, кармашков, застежек там не было. Поднял с земли документы, повертел в руках, да и отправил в костер, как мусор. Собственно, мусором они и были, если подумать.
-А что, выпуская из Азкабана, надо еще что-то обещать?
Взял было кружку - и медленно поставил обратно. Понимание подступало медленно, как тошнота, но несло с собой новую волну ярости. Вэй сцепил руки и припомнил все, что было с ним позавчера - забудешь такое. В самом деле, никакого еще одного суда не было. Никаких адвокатов, допросов, бесед. Он не видел ни решения суда, ни постановления об освобождении, даже не вспомнил о них, хотя когда-то слыхал, что должно быть, такой порядок. Он нигде не расписывался. Даже документы у него остались все те же, что были - поддельные магловские. Ничерта он не оправданный, мать-перемать, а дурень он пустоголовый, каких поискать еще под этим небом.
Но с другой стороны, сообрази он это все сразу - что было бы? Уперся бы он рогом остаться в заключении? Стал бы настаивать на соблюдении всех формальностей? Черта с два!
Гнев погасил еще в зародыше, едва почувствовал. Но до спокойствия еще было далеко, одна сосредоточенность. Что он будет делать? Он не знает. У него по-прежнему мало информации.
Хотя… Дафна что-то выкрала и сбежала. Оборотни патрулируют Хогвартс. Охотник тайком таскает зелья...
- Что за балаган у вас тут творится?

Отредактировано Chang Li Wei (2019-10-29 09:36:26)