Сириус Блэк

#p27269,Sirius Black написал(а):

Grimmauld Place, London
1 september 1971

Матушка!
Вы просили написать как только я обустроюсь, но мне не хватило времени это сделать сразу после приезда. Посвящение затянулось, как и ужин, а потом мы долго спорили о том, кому достанется кровать у окна. Разумеется, она досталась мне. По соседству со мной будет спать Джеймс Поттер, если Вы о таком знаете. Мы подружились еще в поезде.
Кстати, распределили меня на Гриффиндор.
С любовью
С.

Герберт Крейн

#p26712,Herbert Crane написал(а):

Грязнокровка я или право имею?

Здравствуйте, меня зовут Герберт Крейн.
Мне тридцать лет и я – маглорожденный.
Точнее, я даже бы сказал – я грязнокровка. Маглорожденный – странный, термин, уважаемые читатели. Как будто магглы рожают как-то иначе.
Смею уверить – строение маггловских женщин абсолютно такое же, как и у самых уважаемых чистокровных дам. Дети рождаются абсолютно одинаково – сначала зачатие, причем основной способ у магглов даже выглядит также, потом беременность, которая длится столько же времени и в конце таинство рождения, причем совершенно неважно, маггловская или магическая кровь выделяется при этом.
И, признаться, это совершенно не единственное, что сходится среди магов и магглов.
Сходств гораздо больше, чем вы могли себе предположить в самых смелых фантазиях – или самых страшных кошмаров.
Знаете, до Хогвартса, в далеком теперь детстве, я учился в маггловской школе. Только одна у нее была особенность – обычной она не была.
Возможно, сейчас я скажу вещь непонятную – но в маггловском мире совершенно другая система образования и школ там много – в каждом городе не одна и не две. А еще есть школы «хорошие», «средние» и «плохие». И, пожалуй, вот это как раз знакомо многим – споры о том, какая школа магии самая лучшая не утихают с того момента, как школы магии в принципе узнали друг о друге.
Но дело даже не в этом – а в том, что в «хорошей» школе есть два типа магглов – которые учатся там благодаря тому, что их туда устроили – за деньги или знакомства – и те, которые учатся там сами. Я говорю о том, что есть в мире магглов элита – дети богатых родителей, а есть – чернь, дети бедных родителей.
И я был как раз из «элитных» - золотых мальчиков, у которых были любые игрушки, которые только можно вообразить своим маленьким мозгом.  Но дело ведь не только в игрушках, верно? Дело в ощущении, дело в положении.
Дело в крови.
Знаете ли вы, уважаемые читатели, что такое «голубая кровь», «королевская кровь»? Я думаю, если и не знаете, то можете предположить. Чистая кровь, иными словами. Элита. Аристократия. Знакомые слова, не правда ли?
То, что я буду говорить вам дальше, возможно будет вызывать стойкое ощущение дежавю, но помните – все это относится лишь к магглам и только к магглам… Или нет?
Итак, аристократия – это малое количество семей, которые при этом обладают весьма значительным капиталов, весом в обществе и более того – этот круг максимально замкнут и попасть туда может далеко не каждый. Аристократический род всегда имеет весьма богатую историю, при этом чаще всего все начинается глубоко в веках. Речь не о двадцати, тридцати или пятидесяти годах, о нет – счет идет как минимум на сотни.
Эти фамилии на слуху, и это мягко сказано. Все пристально следят за самой семьей, равно как и за наследниками. Они – срез всего лучшего в нации… или по крайней мере, они сами твердо в этом уверены.
Аристократы, элита и гордость, сливки общества – они никогда не примут в свой круг недостойного. А потому браки – это серьезное дело. Мезальянсы не просто не поощряются – они являются нонсенсом. Как же это, выйти замуж или женится на человеке не своего круга?! Немыслимо. Безусловно, молодые люди ради любви идут на многое – только клеймят их за это нещадно.
Выгнать непутевую дочь из дому за то, что она вышла за неподходящего мужчину, простого рабочего? Лишить ее наследства, приданого, самого права называться частью семьи – да легко.
Что, кстати, совершенно не мешает взрослым состоятельным мужчинам, порой вдовцам, порой закоренелым холостякам находить себе юных дев, вдвое младше их самих, превращать их в принцесс, а после выгонять с треском, лишь только на их лицах проявятся первые морщины.
Но, естественно, это без свадьбы.
Но раз уж упомянули свадьбы, то нельзя не говорить о помолвках – порой, юные жених и невеста все еще сидят в колясках и пьют молоко.
Кажется ли вам, что я издеваюсь и описываю то, что происходит в нашем с вами обществе? Что я посмел назвать чистокровных грязными магглами и открыто насмехаюсь над ними?
Вам кажется совершенно неправильно, уважаемые читатели.
Все, что я описываю – это признаки элиты, это признаки знати и аристократии в маггловском обществе. Самые яркие, самые явные.
В прошлом лишь маггловские аристократы в нашей с вами стране могли принимать законы, черни, простым людям следовало лишь слушаться и внимать…
А, позвольте, так ли давно магглорожденным дозволено работать в Министерстве магии?
Так ли давно магглорожденный может претендовать на нормальную работу?
Знаете, ведь магглы долгое время абсолютно серьезно считали, что лишь аристократ способен к обучению. Что обычный холоп, обычный человек с улицы – о, он не способен обучиться даже грамоте…
И помнит ли кто-то, что в 1675 году мистер Брутус Малфой писал в журнале «Воинственный колдун», что магглорожденные не так далеко ушли от сквибов и не способны к высшему волшебству?
И вот теперь, дорогие читатели, вы можете с полной уверенностью и осознанием своего права оскорбляться – это все слова и только лишь слова.
Маггловская и магическая аристократия, голубая кровь, до смешного похожи. Что в риторике, что в действиях.
Что в количестве.
Чистокровных всего двадцать восемь «священных» - самых чистых, самых влиятельных и знатных. А знаете в чем дело?
О, дело совершенно не в том, что серьезные мужчины и властные дамы не могут сберечь честь своих детей. Дело и не в том, что великая любовь разрушает древнее наследие магии.
Нет.
Дело всего лишь в деньгах.
Причем тут эти монетки – воскликните вы – золотые галлеоны, серебряные сикли, медные кнатты? Кому нужны деньги, если речь идет о чести?!
Но нет – какая честь, кому нужна честь, когда речь идет о деньгах.
Денежные ресурсы – вещь ограниченная. Это знает каждый. Денег никогда не бывает много – и особенно, если их много, ведь всегда нужно больше.
Довольствоваться малым – отличный план, но как думать о малом, если хочется многого. И потому чистокровных семей никогда не будет много. Наоборот, это удивительно удобный ресурс. У магглов есть такая поговорка – «деньги к деньгам». Заметьте, все чистокровные плотно связаны между собой семейными узами… И разве речь только лишь о сохранении чистоты крови?
Назовите хоть одну семью чистой крови, которая ютится в полуразвалившейся хижине и питается отходами.
Нет таких семей – а если и были когда-то, то они давно выродились.
Чистота крови, магия, сохранение наследия – это все красивые и пустые слова. Дело здесь лишь в том, что деньги любят счет, а деньгами никто не любит делиться. Деньгами – и властью, что они дают, конечно же.
И потому чистая кровь – лишь красивая ширма для объяснения, почему у одних есть все, а у других – ничего.
И никакая чистая кровь не котируется, если за ней нет мощного золотого запаса.
Слышали ли вы о магглорожденных прожигателях жизни, о тех выходцах из маггловского мира, чьи сейфы Гринготса ломятся от золота? Конечно же не слышали.
А все дело в том, что круг «священных» настолько узок, что нельзя в него войти.
Брак «на стороне» порицается и клеймится – а все под эгидой защиты магии.
Но на самом деле – это всего лишь защита себя, защита своих денег.
Своей власти, своего положения.
И защитой магии становится пустое лицемерие.
Но значит ли это, что стоит отобрать у чистокрвоных деньги, выкинуть их книги и забыть о защите крови, о защите магии как о страшном сне?
Ведь магглорожденные – такие же маги, а порой и сильнее.
Нет.
Магглорожденные – грязнокровки – не такие же. Наша кровь и впрямь «грязная» - и дело совершенно не в том, что мы, видите ли, родственны магглам. Между магом – неважно, полукровкой, чистокровкой или грязнокровкой – и магглом пролегает столь глубокая и неизмеримая пропасть, что неважно, какая кровь течет в их венах. Маг не может быть равен магглу. Никак, никогда.
Это все равно, что равнять слепого от рождения и видящего. У одного возможности априори ограничены – он не видит ничего, это уже невозможно изменить. Он не может представить себе мир, даже если видящий будет часами рассказывать ему обо всем. Он не может представить цвет – он даже не знает, каково это, что вообще такое – цвет.
И магглы таковы. Они лишь могут фантазировать – но все их фантазии бесконечно далеки от магии. Они слепы.
Знаете, уважаемые читатели, один маггл написал об этом.
Он написал о человеке, зрячем человеке, который оказался в долине, где свирепствовала странная болезнь много поколений. Все жители уже давно были слепы от рождения.
Человек решил, что в Стране слепых он, зрячий, будет королем. Он пытался рассказать им о том, что видит, думая, что они поразятся и будут относиться к нему как к божеству.
А слепые посчитали его слабоумным.
Он говорил им «мне не нужно слышать дорогу, я вижу ее», а они смеялись и требовали бросить этот вздор.
Он сбежал и несколько дней провел на скалах без воды и пищи.
И он пришел к ним, сказав, что был безумен, что не видит ничего. Что «видеть» - ничего не значит.
Он жил среди слепых долго, а потом врач из них обследовал его и сказал, что его мозг поражен. Что придатки, называемые «глаза», рудименты у него развиты. И что их нужно удалить, чтобы он был здоров, как и все они.
Человек думал согласиться – он нашел себе женщину, он привык и был счастлив… Но он увидел небо.
И он ушел из Страны Слепых, он сбежал – и больше не вернулся.
Мы – магглорожденные. Зрячие, рожденные среди слепых.
Приходя в мир зрячих мы все равно двигаемся как слепые, думаем, как слепые. Мы не слепы – но похожи.
И тем, кто родился в ярком, красочном и зрячем мире мы говорим «щурьтесь! Делайте как мы».
Как скоро после этого мы ослепнем?
Чистокровные чахнут над своим золотом, и оно слепит их.
Грязнокровные же никак не могут открыть глаза до конца.
А ведь небо – небо прекрасно и удивительно.

Г.А.Крейн, эксклюзивно для газеты "Ежедневный Пророк" (первая полоса)
4 мая 1975 г.

Сесилия Бувье

#p33240,Herbert Crane написал(а):

ответ на письмо
Письмо принес тот же филин, кроме самого письма - книгу "История темномагических проклятий" в букинистическом издании, перо птицы Рух в деревянном футляре и коробку шоколадных конфет ручной работы.
Защищено несколькими рунами.

Моему таинственному старому другу,
Англия
Дорогой Том.
Требовать от тебя частых писем было бы воистину глупым: род твоих занятий таков, что тратить время на бесполезную писанину – самое последнее, что можно только придумать в свободное время.
Однако же я с трепетом жду твоих писем, как и всегда. Что-то ведь должно оставаться стабильным, верно?
Английские газеты как обычно полны лжи и недомолвок, однако тон некоторых вещей мне достаточно приятен, впрочем, я уверена, что ты тоже понимаешь это как никто иной.
С месье Фламелем я, к счастью, более не контактирую лично, уделяю время лишь его чудесной жене. Годы не щадят никого, но у Николаса характер портится куда стремительнее, чем кажется на первый взгляд.
Пожалуй, после того как Англия закрыла границы, мастера обуяла паранойя. В каждом новом ученике он явно будет видеть некие тени.
Меня это веселит абсолютно также, как раньше - когда он открещивался даже от знакомства с тобой.
Что же касается того волшебника… Пожалуй, Том, некоторые вещи стоит оставить недосказанными, но здесь я скажу прямо – нет, это не мой сын.
Впрочем, не сын – но племянник. Как ты помнишь, у меня есть родная сестра, с которой у нас безусловно очень много общего.
Фамилия же «Крейн» не скажет тебе ничего, кроме того, что некоторое количество лет назад с информацией умели работать как никто сейчас.
Тем не менее, я с ним не знакома, но как ты понимаешь, мы с сестрой всю жизнь отдали одному делу. Предполагаю, что мальчику перешел по наследству талант отца.
Тон его статей порадовал меня – пожалуй, если тебе понадобится, то ты вполне можешь использовать это во благо.
К слову о благе, в ближайшее время я буду в Англии. Визит совершенно неофициальный, с восьмого по пятнадцатое января, если, конечно, не случится ничего незапланированного.
Не уверена, что это уместно, но приглашаю тебя выпить кофе в месте на твой выбор (я все еще также трепетно ненавижу Лондон, с годами люди меняются куда меньше, чем думают об этом).

И еще: с днем рождения, Том. Надеюсь, твой филин успеет вовремя вернуться.
Сесилия Б.
28 декабря 1978 года.

P.S. Это тоже совсем не взятка. Попробуй конфеты, вкус напоминает о тебе.
P.P.S. Если ты все же забыл мое лицо и не узнаешь при встрече - приложила колдографию.

колдография в письме

Анита МакГонагалл

#p36026,Anita McGonagall написал(а):

Лондон
Мр. Элфинстоуну Урхарту
12.10.1978 г.

Дорогой мистер Урхарт!
Когда я посылала вам те несколько детективов прошлым летом, я, кажется, забыла упомянуть, что это все художественная литература магглов. То есть, правдивость изложенного остается на совести автора. Вы, наверное, и так это поняли, но все-таки меня не оставляет мысль, что я могла нечаянно ввести вас в заблуждение.
На самом деле, увлечение детективами я пережила в конце прошлого учебного года и поначалу думала, что на Дж. Х. Чейзе оно и закончится. Если вы нашли время почитать те несколько книг, что я вам присылала, то, наверняка тоже заметили, что они несколько однообразны. Их содержание со временем стирается из памяти, теряет уникальность, сливается с другими. Я уже не могу вспомнить, какое название принадлежит какой истории, хотя забывчивостью не страдаю.
К счастью, не все детективные истории таковы. По-моему, Честертон и Дойл забыться просто не могут. А Гарднера я вам, кажется, еще не присылала, так что ничего о нем не стану писать.
Но хотя в целом мне очень нравится детектив как жанр, я стала от него уставать и думала, что в будущем году целиком переключусь на научную фантастику. Но одна книга, присланная другом из Уика, изменила моё мнение. Это не художественная литература и не научная, а упрощенное изложение для непосвященных, но любопытных, вроде меня. Я прочитала её два раза и решила поделиться с вами. Все пометки, что я делала на полях, я не стала стирать. И вы свои тоже не стирайте, те несколько, что я обнаружила на полях Честертона, очень меня порадовали.
Это далеко не первая посвященная этой науке книга, которую я читала. Раньше я еще пыталась читать учебник по криминалистике, который взяла в общественной библиотеке Эндфилда, но мама отобрала её у меня и запретила. Она думает, что девочка, которая читает такие страшные книги, никогда не выйдет замуж. Так вот, меня всегда восхищали возможности криминалистики у маглов. Они могут делать невероятные вещи. Многое из этого можем делать и мы, но они обходятся без волшебства. Но вдруг, читая эту книгу, я спросила себя – а можем ли то же самое делать и мы?
Например, я знаю, что существует заклинание, позволяющее узнать состав зелья. Но у маглов тоже есть приборы, позволяющие разложить любое вещество на составляющие и узнать его историю. Например, где было выращено зерно, как долго лежало в сырости и как долго – в сухости, подвергалось ли облучению. Где и когда была соткана ткань и из каких ниток, из цветов, собранных на каких именно полях. Если речь идет о зелье, то они могут установить не только его состав, но и на каком именно заводе и в какую смену оно было изготовлено, в какой бутылочке хранилось, как долго стояло на свету или темноте… А потом еще и про бутылочку. Это потрясающе, правда?
На самом деле, я даже не знаю точно, потрясающе ли это. Те немногие книги, которые пишут и читают наши специалисты, не хранятся даже в закрытой секции школьной библиотеки, а художественных произведений о работе хит-визардов и авроров у нас не так уж много. У меня нет достаточно информации, чтоб понять, нужно ли над этим работать или я пытаюсь изобрести метлу. Мне кажется, что если это нужно, я могла бы посвятить этому всю жизнь. Но если этим уже кто-то занимается, то это очень здорово, и, наверное, хорошо было бы оказаться им полезной. Мы говорили об этом с Итаном, он тоже находит эту тему интересной, и это очень меня воодушевляет - Итан редко ошибается.
Это, конечно, очень нагло, но может быть, вы могли бы что-то мне рассказать, а еще лучше – познакомить с кем-то, кто работает в этой области. Будет ли очень самонадеянно попросить об экскурсии туда, скажем, на этих каникулах?
И обязательно напишите, понравилась ли вам книга, хорошо?
Буду очень ждать!

Анита МакГонагалл
Гостиная Гриффиндора.
Прилагается: книга Юргена Торвальда «Век криминалистики»

Герберт Крейн

#p33617,Herbert Crane написал(а):

Мы все одной крови: они и вы
Я сижу в небольшой комнатке со старыми замызганными окнами и обшарпанным столом. Это Лютный переулок и заикаться о качестве обстановки или каком-либо сервисе тут действительно глупо. Уже неплохо, что тут хотя бы запираются двери. Это не спасет от чужих ушей, но…
Передо мной сидит женщина. Я рассматриваю ее руки, ее одежду – и в своем сюртуке, рубашке с запонками и мантии я чувствую себя пришельцем из другого мира. В ее мир.
На самом деле, вы должно быть видели этих людей – а, может, и нет. Они не выходят на освещенные улицы, они в принципе практически никуда не выходят. Многие из них исполосованы шрамами, но лицо моей собеседницы чистое. Пожалуй, если переодеть ее в платье или мантию по последнему слову моды – никто и не скажет, кто она такая.
Она не ведьма-людоед, которой пугают детей вечерами. Она не вампир. Она не из тех, кто должен скрываться от дневного света.
Но – она из тех, кто живет такой жизнью.
Моя собеседница – оборотень.
- Я играла в квиддич за школьную команду, участвовала в дуэльном клубе, - говорит она, вспоминая о том, что было «до». Я киваю, записывая – а думаю о том, что по сути почти каждый может сказать это. Вот, учился в школе, играл в квиддич – хоть все время, хоть год, - ходил в дуэльный клуб. Делал домашние задания, спал на Истории магии, перекидывался с друзьями записками, сдавал экзамены.
По сути – был таким же, как все. Я могу остановить любого мага на улице и спросить его о школьных годах – и лишь у единиц воспоминания будут отличаться. Не квиддич – так шахматы, плюй-камни или вообще ничего. Не дуэльный клуб – так факультатив по зельеварению, трансфигурации. И экзамены, длинные скучные и не очень пары, эссе на несколько футов, странные эксперименты…
Школа, одним словом.
Я смотрю на свою собеседницу – давайте назовем ее Д. – и понимаю, что да, все так и было. Очень легко представить ее студенткой, торопливо строчащей домашнее задание, покусывая перо.
- Я собиралась выйти замуж, поступила на стажировку в Министерство, - и опять – это можно сказать о многих. После школы почти каждый или каждая стараются построить свою семью. Неважна здесь чистота крови – чистокровные просто знают о том, кто будет их супругом или супругой почти с детства, вот и вся разница.
Д. говорит это спокойно, но я слышу, как у нее срывается голос.
На самом деле, эта часть – она совершенно обычная. Если бы мне нужно было описать типичного молодого мага – там было бы что-то подобное. Школа, работа в Министерстве, свадьба.
Совершенно обычная жизнь.
Пока одной ночью она не вышла на улицу.
В полнолуние.
Мне сложно было что-то сказать. Мне до сих пор сложно здесь что-то сказать. Кроме бездушного «мне жаль».
Она не пошла в Мунго. Она не прошла регистрацию.
И здесь каждый будет кричать тем громче, чем сильнее он боится оборотней, что так нельзя, и что он, если бы был укушен, обязательно прошел эту процедуру.
И что каждый, кто не соблюдает «Кодекс вервольфа» - опасен, сам виноват в своем положении.
Каждый, кто не состоит на учете – чудовище.
А я крикну, что вы – лицемеры.
Каждый, у кого сейчас появилась мысль осудить эту девушку – вы лицемеры. И именно вы все виноваты в своем лицемерии.
Вы знаете, что такое регистрация оборотней?
Это приговор. Это – гражданская смерть. Это самоубийство для человека.
Добровольное.
Кто из вас согласится убить себя собственными руками только потому, что таков закон?
Скажете, я перегибаю палку? Как бы не так.
Если ты оборотень с регистрацией, ты никогда не устроишься на работу. Ни на какую. Потому что даже если ты не сказал – работодателю придет извещение, что мистер Такой-то – оборотень. Это якобы сделано для защиты.
Защиты – только кого?
Разве на большинстве работ смены по ночам и в полнолуние?
К примеру, есть ли в Косом заведения, которые в это время вообще работают? Какая разница, если продавщица, скажем, мантий – оборотень? Она что, будет хуже их приносить на примерку? Или есть дамы, которые приходят мерить мантии в полнолуние – а на них в магазине выскакивает волк?
Да, безусловно, давать отгулы в полнолуния –не очень удобно для начальника. Но кому-то нужно давать отгулы и выходные по другим обстоятельствам – и это никого не смущает. Проблема решаема на самом деле. И решаема легко.
Только ее не хотят решать.
Оборотней просто не берут на работу.
У них может быть все ЖАБА на Превосходно, они могут быть гениальными магами – только никому это не нужно, когда есть уведомление, что это – оборотень.
К примеру, если бы Альбуса Дамблдора в юности укусил оборотень – у нас не было бы величайшего ученого и мага столетия.
Ты можешь быть любым человеком и любым магом – но если ты оборотень, то перед тобой лишь одна дорога.
Изгнание.
Д. предпочла инсценировать свой переезд. Многие предпочитают инсценировать смерть.
Вы, наверное, удивитесь, но у оборотней есть родители. Есть братья, сестры, любимые. Друзья и знакомые.
Вы, наверное, удивитесь, но человек, которого покусал оборотень, не хочет, чтобы дорогие ему люди страдали.
И поэтому они предпочитают исчезнуть.
Знаете, многие не понимаю одного: оборотни - это люди. Такие же люди как каждый из нас. Как я, как вы.
Они не являются магическими тварями, созданиями или кем-то еще. Оборотни – это обычные люди. Больные люди.
Люди, которые просто немного отличаются.
Знаете, у магглов ведь тоже такое было. И есть. Люди – они разные. Есть азиаты, есть негры, есть белые. Это для нас, магов, нет разницы, какого цвета твоя кожа, на каком языке ты говоришь, если ты маг. А для магглов долгое время было.
Считалось даже, что одни расы хуже других.
И знаете, совсем недавно считалась, что есть раса, которая лучше всех, и что «неправильных» нужно уничтожить.
В газовых камерах.
Я думаю, не стоит пояснять, когда это было.
Это называется «дискриминация». Это называется «геноцид». И это то, что магглы считают теперь преступлением против человечества.
И это то, что мы – каждый из нас – делаем с оборотнями.
Они больны ликантропией. Они ее переносят.
Только их никто не лечит.
Только никто не говорит о том, что это обычные маги, которые заболели. Что эта болезнь – та же драконья оспа по сути, причем даже менее опасная, чем оспа.
Я могу сказать, почем оборотней так клеймят – и причина этого достаточно сложна, чтобы четкое ее описать.
Причин на самом деле даже несколько.
Вы знаете, чего боится любой человек больше всего на свете?
Не контролировать себя, потерять себя. И ликантропия делает это. Человеческое сознание пропадает – и появляется просто огромный агрессивный зверь.
Это простой страх – очнуться наутро и понять, что ты сделал то, чего не сделал бы никогда в своей жизни.
И страх того, что не болен, он сложнее – страх того, что виновного нет. Нельзя обвинить оборотня, чисто по-человечески, он ведь не мог остановиться, он зачастую и не хотел того, что сделал.
А я скажу, что виновные есть.
Виновны те, что останавливает разработку Аконитового зелья. Это эксперимент, но он же и прорыв. Это зелье позволяет оборотню сохранить разум в полнолуние.
Человеческий разум.
Да, это не избавит от неприятной трансформации, да.
Но по сути это будет как анимагия – сознание человеческое, контролировать можно.
Аконитовое зелье должно быть завершено. Оно должно быть доступно для каждого оборотня – и тогда проблема решится сама собой.
И она могла бы решиться уже несколько лет как.
Только всем наплевать.
Министерство предпочитает вкладывать деньги куда угодно, только не в решение этого вопроса.
Меценаты даже думать об этом не хотят.
А политики хотят кричать лишь о том, какие оборотни чудовища.
Да, я не стану отрицать – среди них огромное количество садистов, убийц, воров… Да и в принципе криминальных элементов.
Какие оборотни плохие, верно?
Только знаете в чем дело?
Если бы я банально не имел денег на хлеб – я тоже пошел бы воровать. Если бы я не мог купить лекарства – может, я и убивать бы пошел.
И это не день и не два – а годы и годы.
Оборотни живут без средств к существованию – а от них требуют, чтобы они были послушными и всепрощающими существами.
А если бы вас лишили еды, денег, крыши над головой и волшебной палочки – долго вы бы прощали тех, кто сделал это с вами?
А ведь дело в том, что у многих оборотней нет ни палочки, ни образования. Их с детства обрекают на жизнь изгоев и отбросов.
Мы обрекаем.
Наши законы.
Каждый из нас.
Мы сами создали эту проблему. Мы сами сделали их опасными для себя. Виноваты только мы.
И мы можем прекратить это.
Вы знаете, почему оборотни выступают на стороне Пожирателей смерти? Сейчас это самая громкая тема.
Все просто – Пожиратели пообещали решить вопрос с их унижением и дискриминацией.
Хотите лишить Пожирателей значительной части силы?
Просто измените законы.
Просто закончите это чертово зелье и начните его распространять.
Найдите в себе силы и признайтесь в том, что ваш страх – ваша же вина. Ваша же ошибка.
Нет оборотней и магов.
Есть просто люди.
Так давайте же все будем людьми.
Г.А. Крейн, «Ежедневный Пророк»
25 августа, 1977 г.

Альбус Дамблдор

#p36045,Albus Dumbledore написал(а):

"1945 год, середина февраля"
- Вы ничего не можете сделать, Дамблдор, более того – вы ничего не должны делать, - выговаривает Альбусу высокий широкоплечий человек, который немного коверкает фамилию – вместо «Дамблдор» получается какой-то «Думбльдур», но это не настолько важно, чтобы вообще открывать рот. У генерала Михайлова тяжелая рука и тяжелый характер как он слышал.
Открыть рот стоит совершенно по иному поводу.
- Они – живые люди. Такие же – как мы с вами, - Альбус отворачивается от генерала и напряженно смотрит на поле. Они занимают весьма удачную позицию – возвышение и приличное укрепление, внизу – ров и артефактные мины. Обзор на поле хороший, даже несмотря на то, что Альбус не в состоянии разглядеть деталей, он вполне в состоянии разглядеть людей, что бегут там.
Их с десяток – и, кажется, двое совсем дети.
Узники концлагеря бегут из него.
Они не знают, что бегут они от смерти – к смерти. Альбус сжимает кулаки. – Они живые люди, генерал.
- Они – магглы, которых Гриндевальд неизвестно чем начинил. Или вы не видите, что за ними?
За бегущими людьми – смерть.
Мертвецы идут неровным, но весьма быстрым строем.
Мертвецы, инферни.
Не десяток, не два.
Не сотня.
Около тысячи инферни идут из брошенного Аушвица. Живая стена смерти, мертвецы. Мертвецы, что стараются догнать живых.
Альбус видит, как один из бегущих людей спотыкается и падает – кажется, это женщина, у нее длинные волосы.
Он резко подается вперед, но…
Аппатировать туда – самоубийство. Он не поможет, он не…
Он должен.
Рука генерала и впрямь очень тяжелая – она ложится на его плечо как груда камней. – Дамблдор! Очнитесь! Эти люди – живые бомбы. Кто знает, что он с ними сделал.
- Это недоказано, - цедит Альбус, скидывая руку.
- Я не буду рисковать своими людьми, - генерал резко хватает его и поворачивает в себе. – Ради ваших гражданских бредней – тем более.
- Это не…
- Генерал, цели на подходе, - докладывает юркий светлоглазый юноша с явным французским акцентом. – Активируем по команде.
Михайлов смотрит на Альбуса – Дернетесь – останетесь там, ясно? – генерал явно думает о нем весьма нелестно, но это все равно. Не попытаться спасти…
Нет, он понимает, что Геллерт не мог не оставить на этих людях «подарки». В конце концов, так уже было. Каждый раз, когда они освобождают кого-то – есть шанс, что… Есть шанс, что это обернется адом.
Это уже не первый раз оборачивалось адом – и нет шанса, что сейчас иначе.
Но…
Люди добегают до линии мин – это не маггловские мины, которые взрываются от нажатия, но магические – активация по кристаллу. Люди уже на середине поля, они явно ждут, что на стороне освободителей им помогут.
Альбус не может смотреть.
Альбус должен смотреть.
Он знает, какой команды ждут – люди должны заманить инферни за собой – и инферни идут вперед.
Со стороны рва летят несколько Ступефаев – люди падают.
Приманка, чтобы инферни остановились.
Активируется артефакт.
Альбус видит только стену огня – почти белого, магического огня, что сжигает и живую, и мертвую плоть до пепла.
Огню не нужно много времени.
Огонь опадает.
А Альбус хрипло выдыхает ругательство.
Да, где-то с десяток инферни сгорело. Но остальные – они словно по команде остановились ровно на первой полосе защиты. Полосе, которая не дала никакого огня.
По команде?
Но оператора нет. Это просто толпа мертвецов.
Аушвиц брошен и пуст.
Или нет?..
Это просто толпа мертвецов – оператора среди них нет и…
- Генерал, он там, - Альбус сжимает палочку в пальцах и аппатирует прямо туда, на поле. Строй мертвых не шевелится.
Они скалятся и тянут руки – но не делают вперед и шага.
- Геллерт Гриндевальд! – у Альбуса срывается голос. Он ищет глазами по строю из мертвецов тот самый взгляд.
И… он находит.
Невозможно не найти.
Геллерт выглядит трупом в прямом смысле – но если присмотреться, то видно, что это не по-настоящему. Настоящего там лишь глаза – и, наверное, рваная окровавленная одежда.
- Я вызываю тебя на дуэль!
Геллерт склоняет голову набок и растягивает губы в усмешке. Он выглядит действительно мертвым, действительно нежитью – такой же, как и инферни вокруг него.
Альбус чувствует, что сзади него появляются волшебники. Сердце у него колотилось просто бешено.
- Не заслужили еще. Но я услышал тебя, - Геллерт делает шаг назад и строй инферни резко кидается вперед.
Альбус не обращает и малейшего внимания на них – кидается вперед, отгораживаясь щитом, посылает россыпь заклинаний, но – поздно.
Гриндевальд аппарирует прочь.
Он оставляет инферни против них…
Инферни, на которых навешен тротил.

Рикард Лестрейндж

#p35052,Rickard Lestrange написал(а):

Август 1947 года (два месяца после свадьбы и пару дней спустя пропажи Тома Риддла)
    это воспоминание хранится отдельно от омута, в тайнике внутри шкатулке в которой хранится омут

  Мокрый сад дышит прохладой из открытого окна, Рикард никак не может уснуть, ворочаясь с боку на бок, они только сегодня уговорились с Эдди поймать тех двоих, что по слухам хвастались, будто утопили Тома, но люди крестного брата пока еще ничего не сказали.
   Он смыкает глаза и уже почти засыпает, когда слышит какой-то влажный звук, словно что-то мягкое и мокрое упало на пол с небольшой высоты. Может усилился ветер и занес с окно ветку.
   Рикард садится в кровати и раздвигает полог: на фоне неровного темно-серого окна ясно виден темный силуэт. Узнаваемый с первого взгляда.
   Опухшее от разложения и воды лицо тоже узнаваемое, но Рикард предпочел бы не видеть в нем привычные, дорогие черты. С темных волос по бледно-голубоватой коже утопленника течет вода. Под пальцами протянутой к Лестрейнджу руки запеклась кровь.
- Ты... - глухо, словно из-под толщи воды, - Обещал... - он захлебывается собственными словами, и...   
 
    Рикард просыпается, садится тяжело дыша, словно вынырнув из воды, стремительным движением раздвигает полог кровати. Окно закрыто. Но Лестрейндж встает, подходит к нему, смотрит сквозь закапанное дождем стекло на мокрый сад. Он почти ждет увидеть на подсвеченной фонарями дорожке высокую фигуру в ободранной одежде, но сад девственно чист.
   И когда Лестрейндж спускается в халате на террасу, зябко ежась от холодного ночного воздуха ничего не меняется. Сад все так же тих, и движение в ветвях - это всего лишь ветер, а не беспокойные призраки и не упокоившиеся тела мертвых друзей.
   Надо бы вернуться в постель и уснуть, но Рикард, складывает руки на груди, пытаясь уберечь крохи тепла и напряженно взглядывается в мокрый сад, не замечая босыми ступнями мокрого от дождя дерева под ногами. Сам не слишком зная зачем, а потом вздохнув, поворачивается и возвращается обратно в дом, поднимает по лестнице наверх, но вместо своей спальни сворачивает в комнаты отца. Кажется, он не заходил в них в тех пор, как их привели в порядок после обыска. Более трех лет назад.
    Здесь темно и тихо, лишь движение воздуха от приоткрывшейся двери, лишь скрип половиц под ногами, которые потом утопают в мягком ковре - и Рикард впервые понимает насколько замерз, потому что прохладный на деле ковер, кажется ему теплым. Здесь пахнет свежестью, и ведя кончиками пальцев по гладкой столешнице рабочего стола Прокаса Лестрейнджа, его сын не чувствует под подушечками пыли. Домовики держат комнату в безупречном порядке.
    Рикард опускается в рабочее кресло своего отца, кладет руки на подлокотники и всматривается в полумрак комнаты, глубоко и медленно вдыхая. Глаза подозрительно щиплет, и Лестрейнджу это ощущение совсем не нравится. Он подается вперед проходит пальцами по ручкам ящиков письменного стола, и один из них открывается сам, магия колет подушечки пальцев, и Рикард шепчет "люмос", освещая содержимое ящика. Дно приподнимается само, обнажая магический тайник его отца, так и не найденный аврорами. Даже странно. Тайники на кровную магию они проверяли.
   Рикард осматривает ящик, и быстро понимает в чем дело: возраст. Артефакт должен был открыть только после совершеннолетия наследника или главы дома. А ему тогда было пятнадцать. Обыскать же комнату повторно после его семнадцатилетия... ну пусть попробовали бы получить ордер.
В тайнике лежат несколько бумаг (он посмотрит их позже), Омут Памяти в колбе на цепочке (тут Рикард едва удерживается, чтобы не посмотреть, что там - сразу, но лишь одевает ее на шее) и отцовский портсигар. Рикард смотрит на него недоуменно: по его мнению, тот должен был быть при Прокасе в его поездке, но нет. Вот он, лежит и тускло поблескивает в свете "люмоса".
   Лестрейндж вынимает его из тайника и закрывает тот, вертя в руках тонкий, широкий портсигар с золотым гербом на черной лаковой поверхности, а потом открывает его. подозрительно вдыхает запах сигарет: он понятия не имеет, сколько времени может это хранится. Он несколько раз видел портсигар, но никогда не видел отца курящим, да и сам...
     Ему чудится движение в тенях у окна, и Рикард вскидывает голову, опять готовы увидеть тот самый силуэт, и услышать знакомый, изуродованный смертью голос. Говорят, их надо пригласить в дом. Но он своего старого приглашения не отменял. Но в комнате только он, и лишь качается в свете фонаря от ветра ветка за окном.
   Когда Лестрейндж зажигает первую в своей жизни сигарету заклятием, пальцы его дрожат. Жалкое зрелище.
   Он долго кашляет, но все равно упрямо затягивается горьким дымом, режущим горло, выдыхает в полумрак комнаты дым, и плачет: безмолвно и почти не кривя лица. Лишь две влажные дорожки прочерчиваются на его щеках.
    Другого человека в комнате он замечает далеко не сразу: только когда в лицо ударяет чужой и яркий «Люмос». Лавиния стоит на пороге в безукоризненно белой ночной рубашке. Наверняка, ей отлично видны влажные дорожки слез на его щеках.
    Молодая женщина смотрит на него напряженно и внимательно несколько мгновений, за которые Рикард успевает потушить сигарету. А потом подходит и обнимает.
   Рикард глубоко вдыхает, прикрывая глаза. Они замирают так на несколько мгновений, а потом Лавиния не громко спрашивает, не хочет ли он, чтобы она почитала ему вслух. И Рикард согласно кивает.

Клэр Данбар

#p38497,Clare Dunbar написал(а):

Ответ на письмо от 05.10.1979 г.

Письмо написано неровным почерком, будто бы на коленке, исправлений больше, чем обычно.

Мистер Крауч,
как жаль, что наша встреча не состоялась. Со мной всё в порядке... Хотя об остальных студентах этого не скажешь. Атмосфера в Хогвартсе нынче очень тягостная. Думаю, и в Министерстве обстановка не лучше?.. Надеюсь, Вас не завалили работой и вы не ночуете прямо в кабинете. Мне бы этого не хотелось.
Уверяю, как только я узнаю о малейшей возможности для нашей встречи, я непременно вам сообщу. Буду надеяться, что к февралю ситуация вокруг школы проясниться, и будет возможность выбраться в Хогсмид.
Спасибо за Ваш совет насчет отца. Я написала ему сегодня утром, и уже к обеду получила ответ. Вы правы, теплое письмо согревает лучше вязанных свитеров и горячего шоколада. Он был очень рад моему посланию, предложил самой выбрать, куда мы поедем этим летом. Хотела бы я поехать во Францию... Не знаю только, насколько это возможно в сложившейся ситуации... Как бы я хотела, чтобы всё это, наконец, закончилось!
строчка с зачеркнутыми словами, прочитать их невозможно.
Надеюсь, объяснительные трактаты мистера Грюма хоть сколько-нибудь интересные?... Хоть чуточку?.. А то, по всему выходит, что несколько часов (надеюсь, что не дней!) Вы провели за скучнейшим чтением на свете. Вероятно, скучнее этого были были какие-нибудь лекции по истории магии, прочитанные нудным голосом известного нам с Вами профессора...
Колдомедицина - это отдельная наука. У меня частенько возникают вопросы относительно логики некоторых колдомедиков... Хотя результат, конечно, у них всё равно отличный. Эта отрасль действительно достойна изучения, хотя меня в последнее время больше тянет к ментальной магии.
Вы, вероятно, знаете, что мистер Дункан Савадж сегодня проводил у нас занятие по самозащите?.. Рассказал много чего полезного и умного... Но мне вот всё не дает покоя один вопрос. Для любого заклинания, даже самого простого, нужна концентрация. А что если... если, например, у волшебника есть возможность повлиять на чувства противника?... Внушить ему эйфорию, беспокойство, страх или желание куда-то бежать?.. Ведь при таких условиях кастовать заклинания гораздо сложнее. И вот я задалась вопросом, нет ли где-нибудь книг или свитков по этой проблеме?.. К сожалению, пока я не сильно продвинулась в поисках в библиотеке школы. Но она огромная, а найти нужную книгу довольно сложно. Складывается ощущение, что никто до меня вообще не задавался этим вопросом. Может, Вы что-нибудь знаете об этом?...
Барти Мистер Крауч, надеюсь, я своими письмами Вас не утомляю... Иногда мне кажется, что я пишу Вам даже слишком часто. Если вдруг что Если это так, сообщите мне, пожалуйста. Буду стараться писать больше по существу.

С наилучшими пожеланиями,
Ваша Клэр Данбар.
06.01.1979 г.

P.S. Просто папа прислал как-то тунца с совой, и я шла по коридору, а тут миссис Норис. Ну, я и дала ей попробовать кусочек. Она выглядела такой голодной!.. Ей очень понравилось, и мы вместе съели всего тунца.
К.

P.P.S. Прошу Вас, не извиняйтесь. Вашей вины в сорвавшейся встрече нет. В наше неспокойное время всякое могло случиться... Жаль, что в Хогсмиде, но что тут поделать. Я с нетерпением буду ждать нашей встречи в следующем месяце.
Клэр.

Альбус Дамблдор

#p39913,Albus Dumbledore написал(а):

1979г, ночь с 4 на 5 января. Омут Памяти.

    В камине трещат поленья, в лицо полыхает жаром, а Альбус, пожалуй, думает только о том, что терпеть не может пожары.
    Огонь.
    Был в его жизни человек, который испытывал к огню странные чувства – и теперь весь этот угол памяти затянут паутиной извлеченных и разлитых по фиалам воспоминаний. Чтобы не тревожили.
    И без того хватает поводов для тревоги.
    Кресла в директорском кабинете удивтельно мягкие, но Альбус совершенно не ощущает ни обивки под рукой, ни того, как мягкий валик удачно подпирает натруженную поясницу. Да, он далеко не мальчик и забеги по Хогсмиду с целью спалить побольше инферни, да поймать за руку Пожирателей – не его дело.
    Но чье тогда – если не его.
    Ночь темна, но самый темный час – перед рассветом. Альбус сейчас даже не представляет перед собой рассвета – не бывает рассвета, когда тьма подбирается все ближе, пусть и полыхает в ней адское пламя.
    И все же, пора перестать бегать от этой мысли.
    У них – Минерва. Минни.
    Он не может думать о ней сейчас как о взрослой женщине, которая как ни крути обладает солидным опытом в самых неприятных ситуациях (он знает, что должен, он знает, что это, в конце концов, его долг как того, кто заварил эту всю кашу – думать о Минерве как о сильном и стойком бойце, который справится со всем, что выпало на него долю) – он думает о Минни как о своей студентке, своей ученице, хрупкой серьезной девочке, которую сам, своими руками отправил терпеть мучения. Она… Она молодец и справится – только она не должна, не должна справляться. В конце концов, это не ее обязанность. Она здесь преподаватель, мирный человек – как постоянно кричат о том Элфистоун. Альбус сейчас почти готов согласиться с этим – но только он вспоминает о том, что если бы не Минни – если бы не Минни, то дети оказались бы в руках Пожирателей, в руках Тома. Целый поезд детей.
    Он совершенно не обманывается в целях – эта цель была проста. Захватить поезд. Там был Элфиас, была Минни – и они не дали этому случиться. И что те авроры, которые его охраняли? Пожалуй, если только лишь полностью набить поезд аврорами и отдать Тому – тогда был бы толк.
    Саботаж – это все откровенный саботаж. Саботаж, а может и откровенная профанация – Альбус знает много громких слов, которые отлично объясняют причины, по которым именно Минни попала в плен, а не те, кто должны этим заниматься.
    Но также он знает, что это все, вся эта злость – это все от банального бессилия. Потому что он действительно и честно не знает, что же делать. Что тут можно делать.
    Он виноват – и если Минерва будет страдать, в том вина лишь его, и ничья больше.
    «Держись, девочка», - думает Альбус, глядя на огонь и сжимает руку в кулак. Эта рука не так слаба, как можно подумать, но… но толку. Он – один, а гоняться за Томом… За Томом, который избегает прямого столкновения как оспы – много он нагоняется. В конце концов, тут не поможет даже вызов на дуэль – а если и будет та дуэль, то что мешает Тому в этот момент отправить своих, чтобы захватить школу?
    Альбус сцепляет руки перед собой. И все же, Том решил бить по большому – по сторонникам. Точнее, не так. По ученикам, по друзьям. По тому, что не может быть для Альбуса безликой пешкой, по тому, что нельзя просто так взвесить на весах. Расчет, конечно, отлично верен. Сколь веревочке не виться, а конец будет – и студенты, и Минерва.
    Дети ведь тоже у него в плену. И если за авроров Альбус бы не полез, то за детей он готов будет хоть сам сдаваться. Но требований пока нет – и вряд ли они буду такими.
    Том слишком осторожен в этом – и… пожалуй, он лишен этих слабостей.
    Почти лишен.
    Их верхушка, его друзья. Люди, которые формируют ядро его управленческой структуры. Люди, которые неизвестны широкой общественности. Ну, кроме Долохова, конечно. Но что тот Долохов – Долохов это еще найти, еще выследить… аврорат за ним сколько лет гоняется, да все никак. Тут, конечно, дело скорее в дружбе, нежели в чем другом, но это не столь и важно.
    А вот прочие – Нотт, Эйвери, Розье, Мальсибер… Лестрейндж.
    Первый друг Тома, человек, который Тому фанатично предан. Человек, который в конце концов, цветы ему на могилу носит по сей день. Трепетная лебединая дружба – и ведь большую часть Лестрейндж не играл.
    Том, может, и не был способен на ответные чувства (тут Альбус все еще очень Рикарда жалел) – но не в его принципах было расставаться с игрушками в детстве (Альбус помнит сверкающие от гнева глаза на лице одиннадцатилетнего мальчика) – и вряд ли что-то изменилось. Раве что вместо краденых игрушек он теперь развлекается чужими жизнями.
    И Рикард – отличная мишень. У него весьма предсказуемый график работы и нет повода ему этим утром не пойти на нее, у него дети уже давно не в школе, а внукам в нее еще рано. Он хороший маг – но в конце концов, Альбус тоже не лыком шит. А еще – что важнее, Рикард вполне может пропасть в своем отделе Тайн и пропустить семейный ужин. Ученые, все такое.
    И Альбус знает, где оставить письмо с прядью его волос – он более чем уверен, что на могиле Тома есть следящие чары, их там не может не быть.
    Альбус отрывается от мыслей, когда в камине огонь уже стихает почти в половину.
    Итак, за дело. Сначала – комната.
    С этим несложно – к директорскому кабинету прилагается приличное количество защищенных помещений, что завалены хламом чуть более, чем полностью. Но вот и нужная – старая продавленная софа, много книг, какие-то табуретки и шкатулки и… И это.
    Альбус проверяет чары на покрывале, что закрывает собой высокое зеркало. Еиналеж.
    Он долго колдует над каморкой – коснуться ничего нельзя, кроме определенных предметов, только стакана с водой, кушетки, самого зеркала. Вот так.
    Решительное время требует решительных мер.
    Если Рикард не вернется с обеденного перерыва – его будут искать, но это пускай.
    Альбус выходит из комнаты и притворяет за собой дверь. Прикрывает глаза. На миг – только на миг! – он позволяет себе захлебнуться паникой.
    Не может быть, чтобы Минерва умерла, в конце концов, не может этого быть. Она – сильная, хорошая ведьма. Да, она не воин, не боец – да и никто из них. Он и сам… не.
    Но, пожалуй, тут нужно и не это.
    Любой маг боец, любой маг может – пока не опустит руки. Это не его идеи, это не его слова, это из каких-то глупых сказок. Реальность куда суровее и жестче – но все равно немного отступает и Альбус может мыслить трезво.
    Детей не будут пытать и мучить, они, пожалуй, проведут некоторое время в темницах – или что там у Тома. Может быть, они пострадают – но не настолько, чтобы это было необратимо. Минерва же…
    А вот Минни – она может пострадать. Но они бы убили ее на месте, если бы цель была убить.
    Цель – иная. Узнать. Возможно – внедрить ей в разум что-то.
    Или сломать.
    Показать, что именно они могут.
    «Держись, Минни. Мы с тобой. Мы все с тобой, Минни. Держись, девочка. Я в тебя верю. Мы все верим».
    - Альбус, их нашли! – кричат портреты вразнобой, а он чувствует, как бешено колотится сердце. – Детей и Минерву! Они живы!
    «Слава Мерлину. Молодец, Минни. Молодец».

Эдвард Мальсибер

#p41315,Edward Mulciber написал(а):

Марцеллу Мальсиберу,
Хогвартс, башня Рейвенкло

    Бристоль, поместье Мальсиберов,
    05.01.1979г.

    Дорогой Марцелл!
Мы слышали о нападении, ты не пострадал? Напиши, что там произошло в поезде, мы с матерью едва не поседели.
    Я знаю, что ты слышал о войне – нет таких людей, кто не слышал. И я искренне надеялся, что она тебя совершенно никогда не затронет, если ты сам того не захочешь (а я практически уверен, что ты не захочешь). Но иногда обстоятельства внешнего мира куда сильнее и страшнее нас. Я знаю, что ты в том возрасте, когда все эмоции яркие – и сейчас у тебя нет здравой опаски, что что-то может пойти не так и с тобой – или твоими близкими может что-то случиться. Но прошу тебя, послушай своего отца: будь осторожен, сын. В словах, поступках и действиях – пока ты еще не нашел свое место в этом мире, ничего не решено.
    Я знаю, что ты хочешь решать все сам и думать своей головой, но послушай меня или хотя бы своего брата. Когда я был молод, я никогда не слушал отца, он казался мне ужасно занудным. Сейчас черед занудничать для меня. Я уважаю твои взгляды на жизнь, сын, но не могу сказать, что они не овеяны детским идеализмом. Как не могу сказать, что они верные.
    Как видишь, ситуация в нашей стране становится все тяжелее и тяжелее – иначе никто не посмел бы напасть на детей. Тем не менее, у тебя еще есть некоторое количество времени, чтобы подумать над будущим. Но помни, время быстротечно.
    Однако же у меня появились весьма тревожные новости о твоем настоящем, которые – наряду с нападением на Хогвартс-экспресс – беспокоят меня весьма и весьма.
    А теперь – к делу.
    Марцелл, ты действительно вступил в отношения с предательницей крови?
    Можешь даже не пытаться отрицать это – понять как-то не так ту информацию, что я получил, попросту невозможно. Иными словами, Марцелл, ты невозможно огорчил нас.
    Я не стану спрашивать, как ты посмел или как эта идиотская затея пришла в твою голову – я почитал тебя весьма рассудительным юношей до того.
    В ближайший выход в Хогсмид мы с мамой ждем тебя на серьезный разговор.
    Твоего декана я предупредил, так что, если ты останешься в школе, придется брать тебя за ухо и вести беседовать как маленького.
    До встречи,
    Папа.

    Сынок, мы не желаем тебе ничего дурного.
    Очень прошу: послушай отца, не делай скоропалительных выводов и не противься встрече. Надеюсь в скором времени увидеть тебя.
    Люблю,
    Мама.

Геллерт Гриндевальд

#p41565,Gellert Grindelwald написал(а):

Альбусу Дамблдору,
Хогвартс, кабинет директора

для всех остальных
Уважаемый мистер Дамблдлор!
Глубоко разочарован тем фактом, что вы не собираетесь оставить в покое меня и этот бренный мир ни коим образом.
Я понял вашу позицию, но с администрацией моего скромного пристанища договорюсь как-нибудь без вашего участия.
Надеюсь, ваш новый год будет также тягостен и скучен, как и мой.
Г. Гриндевальд, с наилучшими пожеланиями

Альбус.
Если бы не твой как обычно претенциозный и пафосный стиль колдовства, я бы посчитал это письмо дурной шуткой моих тюремщиков.
Не тебе обвинять в отсутствии чувства юмора молодые дарования, право слово.
Эти самые дарования, если судить по вашим газетам, собираются вскрыть все те же пороки общества, что и я.
Впрочем, единственное, что мешает мне объявить их своими последователями и почивать на лаврах – некоторые моменты риторики.
Забавный расизм ты вырастил себе под боком, я всегда верил в твои таланты.
Заметь, притеснение членов собственного общества – именно то, что бывает, когда хорошие в сущности идеи, опускают до уровня их исполнителей.
Что же касается твоего вопроса, так я безумно счастлив (надеюсь, ты распознал сарказм?) что хоть в чем-то ты считаешь меня экспертом помимо причинения бесконечных мучений.
Естественно, тебе придется посмотреть в первоисточники, так как некоторые магические практики не интересовали меня никогда, пусть я и имел о них некое представление.
Способов избежать Авады так, чтобы подумали, что ты мертв, можно изобрести не такое уж малое количество, но, пожалуй, до банальных ты бы и сам догадался – потому начну с них.
Возможна ли подмена двойником? Да, безусловно.
Необходимо соблюдение нескольких условий. Это не должно быть Оборотное (по факту смерти оно сходит). Трансфигурация экстра-уровня подойдет – после смерти она сходит не мгновенно, а в течение нескольких минут. Зачаровавший должен быть неподалеку, а мертвое тело должны сразу же забрать.
Кстати, если труп ненастоящий, единственный способ добиться сходства – взять настоящий и алхимически закрепить на нем трансфигурацию в иной облик. Работает только с трупами, не с живыми людьми. Выявляется достаточно просто для алхимика вроде тебя (и ужасно сложно для аврората): необходимо взять ткани, лучше костные и провести Очищение и Сродство. Отрицательный результат анализа покажет, было ли преобразование совершено в принципе.
Единственное, где может дать ошибку – если при жизни человек баловался экспериментами по изменению себя любимого алхимией.
Но ты можешь взять ткани родственников и проверить родство, как вариант.
Как же совершить подмену? Помимо банального – поставить под Империусом, то есть в принципе не выводить саму жертву под Аваду, есть неплохой артефактологический способ, описанный Сципионом Аврелием в труде «Всевозможные преобразования» ближе к концу (артефакты, срабатывающие на события). Засунуть на событие можно вываливание из карманного изменения или перемещение из иного безопасного места, живого объекта (Авада не бьет насквозь, попав в первого живого, она защитит второго). Этот принцип есть у Беладонны Аквинской, примерно описана идея («Материя и слово», параграф двадцать главы двести, если не ошибаюсь).
Иными словами, это – живой щит от Авады, а из-под оного нужно просто успеть аппатировать. Но, конечно, появление второго «тела» заметно. Не было ли там вспышек?
Что же касается совсем темной магии, о которой ты не хотел слышать ранее, но задаешь вопросы сейчас, то…
Некромантия может поднять убитого.
Условия: сильный некромант, знающий принцип и готовый пожертвовать своей жизнью. Не всей, конечно же.
И время – пять минут, в случае выдающегося некроманта – десять максимум.
В этом случае счет на секунды, тело должны были забрать и отнести к некроманту, чем быстрее, тем лучше.
Другой вопрос, что некромантов такого уровня не так и много.
Долохов, который участвовал в процессе, является таким некромантом, если он не бросил занятия, но он точно и железно не успел бы – все, что описано в газетах, превышает период возможного поднятия в полной функции. Серьезно, по истечении часа поднимать труп после Авады даже самыми «чистыми» практиками («жизнь на жизнь») – самое идиотское решение, к тому же не рабочее.
И как я понимаю, Долохов жив, твой «мальчик» по твоему разумению, тоже. А В Антонине идиотства я не замечал.
Но касательно некромантии, Альбус, еще кое-что.
Герпий Злостный писал в своих заметках об этом, ты не мог не читать.
Хоркруксы.
Вместилище души, способное вернуть ее обратно после смерти. Авада в этом случае – идеальный вариант, она не вредит телу вообще.
В этом случае, тело могло быть даже захоронено. Расчётный срок возврата - три дня. Если тело вдруг не смогло откопаться и задохнулось - накинь ещё три дня.
Можешь проверить, тревожил кто-то могилу или нет. Ритуал даже не такой тёмный и ужасный.
Горсть земли с могилы, три свечи - зелёная, красная, чёрная. Руны из птичьих костей. Зажечь свечи, землю в центр, провести рунами над пламенем, концентрируясь на вопросе. Вопрос: "отворялась ли могила, о стражи Хельхейма". Бросить руны. Ответ однозначный - да или нет, может выпадет указание периода. После затушить свечи, сорок секунд в темноте и молчании.
Но если там организация как ты намекаешь, захоронена подделка.
Что до меня, я бы не трогал некромантию. Самое банальное всегда отлично работает. Ну или инферни туда запихнуть красивенького, этот же Риддл не говорил.
Хоркруксы, Альбус, я предложил только в порядке бреда.
Не обижай юное дарование,
Геллерт.
1 января 1974г.

P. S. Ты как был так и остался высокоморальным ублюдком. Не смей писать мне больше.
P.P.S. С новым годом тебя. Меньше занудничай.
Твоя чёртова птица плакала мне на руки. Напомни ей, что артрит так не лечится, старые переломы - тоже.
И перо твоего попугая - не самый приятный подарок на праздник, мне вернуть нечего.
Г.Г.

Альбусу Дамблдор

#p42053,Albus Dumbledore написал(а):

20 января, 1979 г.

Что ты способен сделать ради того, кто дорог тебе? Чаще всего ответ на этот вопрос начинается с абсолютизма («все!») в юности и осторожности в зрелости. Чем же старше становишься ты, тем меньше ты можешь ответить это «все», но тем крепче и реальнее это «все» становится. «Все» в юности ведет к глупостям, «все» в зрелости … либо к сочувствию, либо к уважению.
Открывая окно, в которое настойчиво барабанит клювом сова, Альбус не думает об этом совершенно – он думает о том, что бессонные ночи в его возрасте, скорее правило, недели исключение, но и в юности он не мог похвастаться привычной залеживаться в постели. Впрочем, сове ведь действительно нужно было прилететь именно в тот момент, когда его сморило сном. Пусть и дневным.
Что ж, некоторые вещи накладывали свою печать и на него – хотя, казалось бы, жизнь была в самом зените. Ну, с другой стороны, меньше времени на сон – больше на работу, а Альбус, кстати, очень надеялся, что это сова не с очередным гневным письмом, а сова с очередными книгами.
Судя по настойчивости, впрочем – она с письмом.
Альбус не глядя скармливает надоедливой птице гостинец, а потом с удивлением смотрит на коробку на широком подоконнике. Это явно не книги – форма, конечно, квадратная, но не слишком-то похоже на книге. Он берется за бечевку, чтобы забрать посылку, но в миг отдергивает руку, почувствовав… что-то.
Это что-то – явная магия. Явная и не слишком-то мирная.
Коробка-артефакт? В коробке – артефакт?
Защитные чары на посылку?
Ловушка?
Альбус мысленно дает себе подзатыльник. Почти сотня лет, а ума-то все и нет, Дамблдор. Лезть руками к незнакомой коробке его, видимо, школа приучила – тут вряд ли могло что-то случиться опаснее среднего сглаза, да очередной шуточки от изобретательной молодежи.
И все же, он поступил весьма глупо и неразумно – но хорошо, что коробка оказалась достаточно милостива, чтобы не оторвать ему руку от первого прикосновения. И все же, вряд ли оторвет со второго
Тем не менее, Альбус призывает перчатки из драконьей кожи, надевает их и отгоняет недовольного, но явно заинтересованного Фоукса куда подальше. Впрочем, раз сова не пострадала, все еще есть шанс, что в Альбусе говорит паранойя. Но пусть продолжает говорить, она просто поздно сегодня – видимо, тоже задремала.
Коробку Дамблдор переносит на стол, внимательно диагностирует и только убедившись, что там нет ничего действительно опасного (или это опасное аккуратно спрятано), он разрезает бечевку и открывает верхнюю крышку.
Странно, он думал, что не выйдет открыть, но…
- Мерлин…
Альбус осторожно и медленно кладет крышку от коробки на стол, и только после тяжело опускается в кресло.
У него на столе в коробке – голова Рикарда Лестрейнджа.
Отрезанная.
Несколько секунд шока дают Альбусу пару мгновений на то, чтобы вдохнуть, потом – медленно выдохнуть. Он снова встает на ноги, подходит к коробке – теперь уже явно и очевидно артефакту – трансфигурирует из чашки на столе зеркальце на длинной ручке и подносит к губам Рикарда.
Зеркальце мутнеет – и Альбус повторно опускается в кресло. Теперь уже – совершенно спокойно.
Значит, Том решил так отвести подозрения от своей правой руки. Оригинально, ничего не скажешь. Да, после того обвинить Лестрейнджа в том, что он – Пожиратель Смерти… О, тут самое интересное. Это значит, что нужно обвинить его в том, что он, без принуждения и по своей воле, согласился на подобное измывательство.
А это никому в здравом уме не придет – согласиться.
Впрочем… для Тома эта игра слишком тонкая. То есть он, конечно, умеет в выверты реальности под свой манер, но это все еще слишком тонко для Тома. Риддл из тех, кто не понимает, как устроены мозги у обычных людей. Как устроены суждения – это он знает, но как устроен разум, что является нормальным, а что нет..
Это не работа Тома.
Тогда… значит, это сам Рикард с собой?..
Чужое безумие заставляет молчать и отводить глаза – кого-то страхом, кого-то уважением, кого-то… сочувствием.
Чтобы послужить делу своего Лорда, Лестрейндж себя не жалел. Это нужно было таким, как Том – понимать и осознавать, что ради него готовы на все, но это никому не нужно было больше.
Альбус подходит к столу снова, чуть успокоившись, не выдерживает и коротко гладит Лестрейнджа по встрепанным волосам. На дне коробки – кровь.
Наверное, это очень больно.
Он даже не знает, что именно и к чему относится эта мысль – к ритуалу, который расчленил Лестрейнджа, к его согласию на это или к тому, что человек, которому принадлежит его жизнь, требует подобного.
Альбус одергивает себя, убирает руку от волос Рикарда и закрывает крышку.
Лестрейндж уже ясно дал понять еще тогда – в стороне и человеке его устраивает все. Неважно, что было и что будет – он уже прошел точку невозврата.
А потому…
Вытащить его или облегчить дело Альбус даже пытаться не собирается. Конечно, головоломка занятная, но он ведь законопослушный маг, верно?
Дамблдор подходит к камину и шлет экстренный сигнал в аврорат. Что ж, это для бравых служителей закона дело.
Помнится, артефактологи у них там в наличии.
А если не получится…
Альбус долго смотрит на коробку, ожидая прихода авроров.
Если у них не получится – умрет ли Лестрейндж? Он уверен в том, что страховка на случай неумения авроров есть… Наверное.
Впрочем…
- Если вам нужна моя помощь, любая – говорит он аврору, это Эшлинг. Он помнил, девочка бойкая и хорошая, - то командуйте, полностью буду в вашем распоряжении. Я могу попробовать вам помочь с этим, - кивает он на коробку и отходит, позволяя стражам порядка заниматься прямыми обязанностями.
Нет, серьезно – не бросать же Рикарда так. Трижды враг пусть – но не так же… не просто же так.

Геллерт Гриндевальд

#p42210,Gellert Grindelwald написал(а):

1937 г., Вена, паб
Отрывок выступления перед сторонниками

Вы знаете, что такое лоботомия?
Какой неожиданный вопрос, верно? Что ж, я расскажу. Можно вас сюда, герр? Да, вот так. Нет, не дергайтесь и не переживайте.
Итак, леди и джентльмены, лоботомия – это новомодная маггловская операция, которая заключается в том, что вам просверлят череп. Без шуток. Вот здесь находятся та называемые лобные доли – это часть мозга, которая отвечает за… собственно, за многое. В том числе и за то, чтобы вы могли сейчас представить строение мозга.
Лоботомией называется операция, состоящая в ведении сюда металлической штуки, которая, вращаясь, повреждает ваш мозг. И не то чтобы это весьма приятный процесс.
Но – я не оговорился. Это операция. Таким нехитрым способом магглы собираются… лечить. Лечить таких же как они – только с одним, но ключевым исключением: этих людей они считают безумными. Видящих то, чего нет по мнению остальных, ведущих себя странно…
Не знакомое ли описание?
Таковы мы в глазах магглов, уж поверьте. Мы странно одеваемся, машем странными предметами, странно говорим, а уж когда видим, к примеру, фей или фестралов… Да и просто рассказа о том, что можно поднять предмет в воздух, указав на него деревянной палкой… о, этого достаточно, чтобы попасть в так называемый дом скорби… и попав остаться там. Остаться там навсегда – и все благодаря чудесному новому изобретению, торжеству хирургического искусства.
Знаете, почему эта лоботомия в принципе появилась? Не из случайного желания человека вогнать кому-то в лоб штырь, совсем нет. Больных людей дорого содержать. Дорого и сложно – нужно за ними следить, они буянят… в нашем обществе есть та же проблема, знаете?  Но об этом позже.
Лоботомия делает пациентов… спокойными. Управляемыми.
И тупыми.
Да, именно, разум и интеллект срезает она порядочно. Зато человек становится управляемым, послушным, а главное – его перестают беспокоить страхи и кошмары, фантазии… да в принципе, его перестает беспокоить все.
И сразу его содержание становится в разы легче.
Занятно, не правда ли? Они готовы такое сделать с собственными людьми – просто… слабыми. Больными, немощными… не такими как все.
Просто привлечь железку и немного знания анатомии – и получить себе стадо.
И в первую очередь стадо, которое послушно – но при этом ничего не боится.
Да, да. Здесь, в этом маленьком кусочке плоти в том числе кроется еще и страх. Страх как банальный – больших ночных монстров, которые сожрут и не подавятся, так и вполне… небанальный.
Страх осуждения.
Страх непонимания.
Страх.
Любой страх.
Для людей, что прошли через эту процедуру, такого понятия уже нет. Да, они не станут лезть в огонь – но потому, что это больно, а не из самого страха боли. Или страха огня. Или ночных кошмаров.
Им ничто не мешает выйти на людную улицу без одежды… или в мантии, расшитой звездами.
Ничто не помешает бегать с палкой и кричать непонятные фразы.
Они готовы сделать это с теми, кого считают больными, психами – и… кем же мы будем в их глазах? Не больными, не фантазерами? Не теми, кого тоже нужно немного… исправить, чтобы они вписывались в общую картину?
Бесстрашие их не пугает в собственных психах, они ведь управляемы.
А мы пугливы и управляемы перед ними – сами, добровольно вручили им железки в руки, сами легли на стол под их руки, как вы, герр Рейфштрасс, под мои.
Добровольность в этом деле… губительна.
Что же делаем со своими людьми мы? Мы ведь куда умнее и гуманнее магглов… ведь так? Мы ведь не затыкаем рот тем, кто пытается сказать что-то, что не вписывается в нашу картину мира, мы ведь не объявляем их террористами, группой преступников, не повышаем награду за голову их лидера, о нет… Конечно же мы не называем психами тех, кто кричит о том, что наше общество больно, ведь так?
Мы ведь не натравливаем на них аврорат, не клеймим их бесчеловечными маньяками, нет, совсем нет…
Мы совсем не забиваемся по углам в страхе. В страхе, то эти, психи, расшатают лодку, что наш уютный мир нахлебается маггловской воды.. Что они увидят, что они поймут, что мы не такие как они. Что эти, психи, что они не захотят прятаться – они уже не прячутся, а мы знай да за ними разгребай…
О нет, мы совершенно точно не ведем себя как магглы, мы не хотим утихомирить тех, кто пугает нас...
Они же психи.
Верно?
О, слышу, что вы весьма недовольны. Психи – мы – всегда недовольны, когда нас так называют. Ведь для нас все остальные – те еще психи. Запуганные, трясущиеся в своих кошмарах, параноики, боящиеся каждой тени.
Буйные, шумные… Очень уж буйные.
Буйные от страха. Кидаются на стены, кричат, шипят и плюются… А в глазах – ужас.
А мы…
А что – мы? Мы ведь не магглы.
Но… мы действительно можем избавить от страха наше общество. Избавить его от ужаса, избавить от необходимости прятаться в тенях.
Нужно лишь всего взять в руки железный штырь… Впрочем, сойдет и палочка, верно?
Чтобы избавить от страха наших больных… их нужно просто немного покалечить.
Ради общего блага.

#p42292,Herbert Crane написал(а):

статья для Лорда - редакция 1
Каждый человек считает, что его дом – нерушимая крепость. Каждый человек в какой-то момент понимает, что эта крепость на самом деле из картона.
Это случается, когда в доме скандалы, когда отец семейства бьет жену и детей, когда на самом деле дом пуст и от одиночества хочется кидаться на стены.
Или когда в вашей гостиной находится человек, которого там находиться не может – не должен и его там совершенно не ждали.
Доброго времени суток, уважаемые читатели.
Меня зовут Герберт Крейн, мои контакты уважаемый аврорат может получить, обратившись в редакцию.
Одним холодным днем я вышел в собственную гостиную и мой дом превратился из уютной крепости в разбитую картонную коробку.
В моей гостиной сидел человек, который способен разрушить любую крепость, для которого не существует границ чужих домов.
В моей гостиной сидел Темный Лорд Волдеморт.
К сожалению, я не могу вспомнить никаких деталей его внешности и даже голос – ни воспроизвести, ни вспомнить. Предполагаю, он что-то сделал с моим разумом. Я точно знаю, что он – мужчина в темной одежде без опознавательных признаков – и только лишь.
В моей гостиной сидел этот человек – а я неожиданно понял, что такое «земля ушла из-под ног». Такой беспомощности и такого краха всего привычного я не ощущал никогда.
Знаете, я обычный человек – почти такой же, как большинство моих читателей. Да и как меньшинство, в каком-то смысле.
Я люблю по утрам кофе, поваляться и овсяное печенье. У меня есть какие-то убеждения и привычки, мне нравится смотреть на рассвет, но я предпочту лишний часик поспать при случае. Я думал, что довольно спокоен и… наверное, я и впрямь могу называть себя среднестатистическим. Человеком могу себя называться.
Мой гость – тоже человек.
Но об этом я забыл в миг и вспомнил, пожалуй, лишь когда я начал с ним говорить. Каждому человеку должно быть дано право на свободу слова и свободу совести.
И Лорд Волдеморт в этом вполне человечен. По крайней мере, это мое мнение – и если за него мне придется оправдываться – я не стану.
А оправдываться мне, я предполагаю, придется много – и перед теми, для кого это интервью сделано, и перед теми, кто никогда не хотел бы знать то, что сейчас прочитает.
Знаете, есть ужас вполне материальный – когда ваш дом штурмует десяток инфери как это было в начале этого месяца в Хогсмиде, - есть ужас нематериальный – когда вы одни в комнате и за вашей спиной неожиданно что-то скрипит – а есть ужас бытовой: когда вам предлагает выпить кофе человек, который часть вашей сознательной жизни держит в страхе всю вашу страну.
И завтрак.
А сам при этом потягивает горячий шоколад из вашей глиняной кружки с цветочком.
Бытовое зло – оно самое жуткое. Потому что именно оно долгое время кажется вам самым нереальным. Как можно поверить в то, что бравый аврор, которого страна выбрала себе на защиту, ночами расчленяет в подвале девушек? Как можно поверить в то, что юноша-надежда рода все теми же ночами безумно хохоча раскапывает могилы на ближайшем кладбище?
В это никто не верит до тех пор, пока сам не столкнется.
И то – каждый считает, что уж с ним-то такого не случится. Что он слишком обычный и скучный, чтобы вокруг него происходили какие-то страшные события.
Боггарт, заведшийся на втором этаже старого родового гнезда – обыденность. Темный Лорд, сидящий в вашей гостиной ранним утром – невозможность.
Вы знаете, тему того, что происходит в нашей стране, я всегда затрагивал очень многословно, очень часто… И чем дольше ты кричишь в бездну, тем больше шанс, что она решит зайти на огонек.
Знаете, я ведь даже не узнал его сначала.
Это не тот человек, которого все знают в лицо, понимаете? У него нет этих всех смертообразных атрибутов – черепов, костей, мантий с капюшоном и масок. То есть, видимо, обычно есть, чтобы не отставать от коллектива, но меня посетил повседневный вариант.
Забавно, что тот, кто настолько любит публичность (публичный ужас – тоже ее форма) настолько рьяно скрывается. Я думал, что он не умеет выступать – это было мое мнение для себя. Люди, которые не умеют или не любят говорить, предпочитают, чтобы за них говорили дела. Но я был не прав.
Знаете, у каждого человека – мага или маггла, тут неважно, - и у каждого животное на подкорку зашиты основные инстинкты: и они безумно просты. «Бей или беги». Но я ведь не просто человек, я – журналист. Мой третий рефлекс очень просто – «говори». В этом случае – старайся разговорить того, кто пришел к тебе.
И Темный Лорд пришел говорить.
Пожалуй, ему не нужен был ни собеседник, ни интервьюер, ему хватило бы и самопишущего пера, а после – небольшой редактуры.
И я не знаю, я действительно не знаю, зачем он пришел именно ко мне.
Потому что, дамы и господа, мне страшно. Мне страшно сейчас писать дальше – и мне было бы гораздо легче, выбирай я всегда между правильным и простым, простое.
Я же не могу так.
И я вполне допускаю, что за весь дальнейший текст (или за его особенно приметные части) я получу Аваду – то ли как смертный приговор за пособничество, то ли как признание своей работы неудовлетворительной.
Но это не так важно, как важна правда.
Но давайте отступим от сути на миг.
Работа интервьюера во многом это работа психолога – работа с человеком, который зачастую не хочет говорить или хочет говорить что-то конкретное, а иногда – откровенную ложь. Каверзные вопросы, неожиданные трактовки, попытки расколоть собеседника, втереться в доверие – за то нас, журналистов, не слишком-то и любят, потому с нами не очень охотно и говорят. И если сообщать что-то не для печати – то где же гарантия, что в печати это не появится?
Мы не даем гарантии потому, что это наш корм – выудить из своего героя то, что он не хочет сообщать.
Знаете, я не хотел этого делать. Я хотел просто выслушать что-то, что он хочет сказать, придумать как вызвать авроров и сбежать… секунд десять.
Я перестал себя уважать, если бы не попытался – хоть чего-то не попытался.
Он был скуп на разговор о себе – и несколько раз дал понять, что лезу я совершенно туда, куда мне лезть не должно.
Мне странно писать о нем, как об обычном человеке, даже не потому, что информации мало – а просто потому, что представить Темного Лорда ребенком… это сложно. Я всегда начинаю рассказ о детстве, но здесь…
Этот человек когда-то был ребенком, когда-то учился в школе. У него, пожалуй, там что-то было: переживания, учеба, друзья быть может.
Я не знаю.
Знаю я лишь то, что он… пожалуй, нечистокровен. Это не был прямой ответ на вопрос, беседу мы начали даже не с этого, но я предполагаю, что самый большой традиционалист нашего времени – он сам не имеет чистой крови, хотя сказал, что относится к древнему роду. Возможно – он чей-то бастард.
Который вырос среди магглов.
Мне кажется, что за эти слова меня распнут уже сторонники – но такие выводы я сделал из его слов.
И вместе с тем, мне гораздо ближе и понятнее стал ответ на один вопрос из многих.
Он сам назвал эти вопросы: те, что волнуют нас всех, всю Британию. «Почему». «Зачем». «Для чего».
Вы знаете, я некоторое время назад писал о том, что я – грязнокровка. Что мне тяжело давалось в школе взаимодействие с чистокровными и дается оно с трудом не только мне и до сих пор.
Но… тогда я не поднял одного важного вопроса.
Взаимодействие с магглами.
Тот, кто вырос среди них, поймет меня сейчас всецело, тот, кто никогда не жил среди них – посмотрит на эти строки с недоумением.
Знаете, почему многие магглорожденные остаются в магическом мире? Почему они не хотят возвращаться к своей семье, сколь любима бы ни была она?
Маглорожденные не говорят об этом вслух.
Но это есть на самом деле. Огромная пропасть между магом и магглом, пропасть, через которую не протянуть руки. Маггл никогда не поймет магии.
Маггл боится магии.
Как бы ни любит родитель-маггл своего ребенка-мага – максимум любви, который он способен дать – просто отпустить его в магический мир и иногда встречаться с ним по большим праздникам.
Маги и магглы могут строить какие-то отношения, иногда любовь даже… Только дело в том, что никогда это не будет по-настоящему сильным и всецело откровенным.
Потому что магглы боятся того, чего не понимают.
Пусть и сдерживаются.
И тот, кто вырос среди магглов, более всего знает, насколько страх всего «не такого» силен в них. Насколько… страшны бывают последствия.
И насколько часто магу нужно защищаться там, в другом мире, в их мире.
И поверьте, именно это отвращает от их мира – и от тех, кто этот мир несет в новый, магический мир. Мир, что стал спасением, безопасной зоной, домой.
И дом становится картонной коробкой – каждый раз все сильнее. Кирпичи вынимают из его стен и ставят на место картон.
Сильный порыв ветра – и все рухнет.
А что же для тех, кто не знает чужого мира, для чистокровных – тут все еще яснее. Им несут то, чего они не понимают, чего они не хотят понимать. Чуждое, новое – и оттого оно видится враждебным.
И знаете…
Это все об идеях. О точках зрения на конфликт, на мир, на общество.
И эти идеи разделяю и я.
Я более того скажу – это совсем не новые идеи, они меня старше, они, быть может, и его старше. Эти идеи с той, другой войны – той войны, которая закончилась победой Англии в далеком сорок пятом году.
Это идеи, которые высказал другой Темный Лорд.
Это идеи, который залили кровью весь магический мир.
Это те самые идеи, ради которых несколько поколений магов убивало друг друга – и продолжает убивать.
Идеи о том, что наше общество устарело, оно гниет заживо, что пора реформировать. Что нужно объединить магов между собой, сделать единой культуру, интегрировать магглорожденный и чистокровных, что нужно… менять. Что маггловское общество прошло огромный путь прогресса, а магическое застыло как муха в янтаре.
Что старый уклад ведет к тому, что наша культура исчезает.
Что наше правительство – любое правительство – боится перемен, боится решать проблемы собственного общества.
Что это путь в тупик.
Я разделяю эти идеи, любой, кто любит свою страну разделяет эти идеи. Темный Лорд Волдеморт разделяет эти идеи.
Плохи же ли эти идеи? Ужасны, неправильны ли они?
Нет. Идеи – правильные. И неважно, что целых два маньяка и садиста разделяют их – практически один за другим, они ввергают наше общество в страдания ради этих идей.
Плохи ли идеи?
Нет.
Плохи ли люди, которые делают ради этих идей чудовищные вещи?
Да.
Вы любите Британию?
Несмотря на отвратный постоянный дождь, особенности кухни, языка, снобизм чистокровных, грубость людей попроще… о, да много чего, за что можно не любить свою страну – хоть за зверские налоги на выращивание флоббер-червей.
Вы любите свою страны?
Я люблю Британию. У меня сердце болит за свою страну.
Верите ли вы мне?
Я не побоялся писать о том, как угнетают в нашей стране одних, как угнетают в нашей стране других. О судьбах конкретных людей, о произволе, о героизме… Я не боюсь писать ни о чем – и это только потому, что я люблю свою страну. Я люблю Британию – и мне не наплевать на то, что с ней происходит.
Волдеморт тоже любит Британию.
Это парадоксально и почти смешно – человек, по воле которого страна захлебывается кровью, любит ее?
Он любит Британию.
И я верю ему. Да, любит.
По-своему любит – и по-своему хочет Британии процветания.
Он тоже видит проблемы, все проблемы в нашем обществе – да слепой их не видит разве что. Он знает эти проблемы – и, знаете, он прошел через них.
Я уверен – и потому я ему верю.
Только то, что он Британию любит, совершенно не мешает ему ввергать ее в пучину террора. Заливать ее кровью.
Вы знаете, он ведь правильные вещи говорит.
Прочитайте это – вы поймете.
Я уверен, вы согласитесь.
«Вы сказали правильно. Никто не занимается интеграцией маглорожденных в магический мир. И я борюсь не против магглов. Я борюсь против чужого устава. Чистокровные маги век за веком кричали об этом на каждом углу, Герберт. Знаете, почему многие из них приходят ко мне? Не из злости. Из любви. Из любви к своему миру и к своей родине, вот почему они приходят. Такие как вы, журналисты, и аврорат, клеймите их убийцам и садистами, идущими за мной просто потому, что им нравится кровь и боль. Такие есть и их немало. Но я скажу вам, что на этой стороне они тоже есть. Те, кто превышает полномочия. Те, кто получает удовольствие не от справедливости, а от власти. Они есть везде, это неизбежный процент человеческих отбросов, которых порождает наша культура. Это не вопрос стороны, не вопрос тьмы и света, потому что ни тьмы, ни света не существует.
Без света нет тени, Герберт. И я, и мои люди, боремся не за то, чтобы проливать кровь, но за то, чтобы быть услышанными там, где веками нас никто не слышал.»
Вы знаете, мне было чудовищно слышать эти его слова. Абсолютно невыносимо и чудовищно – и в первую очередь потому, что я сам годами говорил их. Без задней мысли, не призывая хвататься за палочки и сражаться.
Но я говорил это же. Я не отказываюсь ни о своего мнения, ни от своих слов.
И не откажусь.
И любой чистокровный – богатый или бедный – и любой маглорожденный, полукровка, оборотень, а, может, и сквиб – а также любое магическое существо поймет.
Все мы хотим защитить собственный дом.
Это… естественно.
Я не могу не дать еще одну часть того, что сказал он мне. Сказал он вам.
«Одна из женщин, к чему мнению мне иногда нравится прислушиваться, однажды пришла ко мне в слезах и спросила, почему так? Почему она не узнает тот мир, в котором выросла? Почему магглы отнимают у нее и у ее семьи историю, которую эта семья чтила веками? О чем она будет рассказывать своим детям, когда они у нее появятся? Те сказки, которые она слышала в детстве или он, что принесли маглорожденные? Сколько пройдет времени, прежде чем мы потеряем нашу культуру? Сколько поколений?
Это приводило ее в отчаяние. И ее отчаяние - выражение чувств, в которых наше Министерство отказывает всем, кроме магглов. Поднимите архивы, Герберт, они вам доступны и посмотрите, как давно это общество пытается как-то бороться за право быть самими собой. И как давно ему в этом праве отказывают. В школах нет уроков, где маглорожденных учат правилам магического мира. Нет уроков, где им объяснят, как все это работает. Зато в школах преподают магловедение. Политика Министерства такова, что мы стелемся перед магглами на коленях, изучая их быт и нравы, даём поблажки их детям, восхищаемся их изобретениями, как диковинками... Мы повернуты к ним лицом, тогда как к своим соотечественникам мы повернулись совсем противоположным местом. И если вы считаете, что я начал военные действия рано, если вы считаете, что они поспешны и излишни, вернитесь к архивам Министерства, куда у вас должен быть доступ, как у журналиста и ещё раз изучите те многочисленные главы, где магическое общество пыталось защититься от магглов, но не было услышано.»
Знаете, он ответил на мои собственные слова – да, в наших школах учать познанию магглов, но не магов.
Мне было тяжело понять, почему так – а не иначе. Я пошел в библиотеку, я пошел к старшим товарищам. Я разобрался.
Но я недавно был на йольском ужине у чистокровных – и пусть я знал все, для них я все равно был человеком второго сорта. Просто потому, что они привыкли, что каждый магглрожденный ничего не знает и презирает их традиции. Человек не их круга.
Сам Темный Лорд говорит об этом.
И я с ним согласен.
Идеальная картина для пресс-релиза, после которого можно сразу в Азкабан, верно?
Да.
Только всегда есть «но».
И здесь оно даже не одно.
Волдеморт мягко стелет, только падать больно.
Идеи – его идеи они настоящие, в них хочется верить. Я верю в его идеи, я сам говорил и буду говорить о том же самом…
Только идеи – это бесплотные носящиеся в воздухе вещи. Идея не может навредить.
А вот ее исполнение, ее воплощение, попытка втиснуть ее в физическую форму – о, вот это вредит.
Прекрасные идеи нового мира будущего, мира без Статуса, в котором магам можно не прятаться – эти идеи породили войну Гриндевальда, в которой умерло магов столько, что хватило на небольшую страну, населенную только лишь магами.
Прекрасные идеи интеграции маглорожденных в магический мир породили Волдеморта, из-за которого Британию лихорадит в ужасе уже больше десятка лет.
И вина лежит не на идеях.
И вина лежит не на чистокровных магах, которые хотят защитить собственный дом.
Вина лежит на том человеке, который пришел ко мне, чтобы быть услышанным. Я – услышал его.
Я передал его слова.
Он сказал мне «я не чудовище, я не хочу убивать». И я верю ему.
Он не хочет и он – не чудовище. Не псих.
Он не хочет править трупами, он хочет одного – и это одно власть.
Волдеморт хочет власти.
Он действительно любит страну, нашу страну. Он действительно хочет для нее блага.
Только не моего, не вашего, не совокупного блага общества.
Нет, он хочет своего блага для нашей страны.
Я верю ему в том, что его убеждения и намерения максимально искренние. Глупо?
Отнюдь. Он был со мной искренен настолько, насколько бывают искренни тираны и диктаторы, когда говорят о благе.
И они хотят его принести.
Свое благо. Свое понимание блага, свою уверенность в благе.
Волдеморт увидел благо Британии, он показал его многим людям, что пошли за ним. Он любит эту страну и хочет сделать ее счастливой и процветающей.
И он отказывает тем, кто против него, в любви к этой стране.
Отказывает мне, других грязнокровкам, аврорам, министерским служащим… Всем, кто против.
Мы любим свою страну не так, как нужно.
А для того, чтобы было как нужно – нужно присоединиться к нему. Присоединиться – и вырезать добрую половину страны.
Потому что я, к примеру, буду первым, кто будет отчаянно сражаться за возможность делать то, что хочется. Да, в рамках каких-то законов… только не тех законов, которые ограничивают мою свободу личности.
Знаете, я долго думал, пока писать – почему Волдеморт не пошел в политику легально. Он мог бы. Я говорил с ним, я слушал его – и поверьте, он бы пришел к власти абсолютно прямыми и легальными путями.
И, быть может, пришел бы к ней быстро, стал бы сразу министром – с такой-то поддержкой.
Только министр -  это слуга народа. Облеченный властью, правами… но слуга.
Имеющий обязанности и обязанный держать отчет.
Учитывать чужое мнение.
Не сложности и время не дали Волдеморту пройти по этому пути.
Нечто совсем иное.
Кардинально.
Этот человек не хочет держать не перед кем отчет. Этот человек хочет, чтобы другие держали отчет.
Чтобы мы любили Британию так, как нужно ему.
Я – против.
Я верю ему.
Но прийти к власти ему – не дам.
И вы – если любите Британию – вы не должны дать этому человеку прийти к власти.
Иначе ваша любовь превратится в страх.
Страх для этого человека – единственный ясный язык. Страх и любовь толкают к нему людей.
А потом останется только страх.
Не бойтесь.
И когда в вашей гостиной появится бездна – не склоняйте головы перед нею.
Никогда.